лингвистов, специалистов по информатике, педагогов, библиографов, архивистов, документоведов.
«В античной легенде, - писала Ольга Михайловна, - Диоген, взяв в руку светильник, отправляется в путь, чтобы найти человека. Источниковедческая парадигма дает свой ориентир для достижения общей цели гуманитарного знания: человек - это создатель и творец, а следовательно, это тот, кто сделал для Другого светильник» (с. 372).
И.В. Сабенникова, доктор исторических наук (Всероссийский научно-исследовательский институт документоведения и архивного дела)
Примечания
1 Подробнее см.: Сабенникова И.В. [Рецензия] // Российская история. 2009. № 2. С. 177-179; Медушевская О.М. Теория и методология когнитивной истории. М., 2008; «Круглый стол» по книге О.М. Медушевской «Теория и методология когнитивной истории» // Российская история. 2010. № 1. С. 131-166.
2 Биографическая канва этих этапов отражена в публикации: Мастера современной исторической науки: О.М. Медушевская // Исторический архив. 2010. № 4.
3 Презентация в ИНИОН РАН книги О.М. Ме-душевской «Теория исторического познания: избранные произведения» // Вестник архивиста. 2010. № 4.
А.П. Корелин. Кооперация и кооперативное движение в России. 1860-1917 гг. М.: РОССПЭН, 2009. 391 с.
Новая книга известного российского ученого, заведующего Центром истории России в XIX в. Института российской истории РАН А.П. Корелина уже стала событием отечественной историографии. Достаточно сказать, что по итогам конкурса 2010 г., проводимого Научным советом РАН по проблемам российской и мировой экономической истории, этой монографии была присуждена первая премия как лучшему исследованию в этой области. Являясь результатом многолетнего кропотливого труда автора, она тематически продолжает его предыдущую работу, посвященную истории сельскохозяйственного кредита в России (Корелин А.П. Сельскохозяйственный кредит в России в конце XIX - начале ХХ в. М., 1988). В новой книге автор существенно расширил объект исследования, что позволило создать полномасштабную картину эволюции кооперативного движения в России. Кооперация показана и как важный фактор модернизации крестьянского производства, и как средство воспитания предприимчивости и самодеятельности населения.
Дитя пауперизации сельского населения, кооперация во всем мире являлась неким альтернативным капитализму путем. Книга Корелина заставляет задуматься о моделях аграрного развития дореволюционной России: помимо известной дихотомии фермерского и общинного типов аграрной организации, кооперация представлялась как третий путь развития, позволяющий мелкотоварному хозяйству противостоять давлению частного капитала, сохранив свой традиционный уклад. Недаром в советский период, начиная со знаменитой статьи В.И. Ленина «О кооперации», на нее
возлагались надежды как на магистральный путь построения социализма.
Со свертыванием нэпа в СССР сфера кооперативного движения оказалась суженой до уровня потребкооперации, а производственная кооперация сведена до формы колхозов. Всплеск интереса в годы перестройки, связанный с надеждами на кооперацию как универсальное средство реформирования экономики и выразившийся в принятии в 1988 г. закона «О кооперации», привел лишь к появлению новых частных предпринимателей («кооператоров»), реально же, по справедливому наблюдению автора, он развитию кооперации не помог, и в современной России она влачит нищенское существование. «Социалистический» потенциал кооперативного движения в XX в. на практике был реализован в социальных государствах Западной Европы, где сейчас наблюдается расцвет кооперации, особенно кредитной. Поэтому представляется крайне актуальной поставленная автором задача - проследить историю складывания российской кооперации и оценить эффективность дореволюционного опыта, незаслуженно обойденного в отечественной историографии, особенно в советской. При этом Корелин обоснованно говорит о необходимости избежать и некритичного, восторженного подхода последних лет, изображающего имперскую Россию некой землей обетованной.
Основу монографии составляют прежде всего архивные документы, извлеченные из фондов различных министерств и ведомств. Поскольку различные виды кооперативов были подчинены разным ведомствам, автору пришлось провести громадную эвристическую
работу. Наряду с законодательными актами, прессой и др., архивные материалы составили надежный источниковый каркас исследования и придали выводам и наблюдениям автора аргументированность и глубину.
Структурно монография состоит из 4 глав, выделенных по хронологическому принципу. В Россию кооперативные идеи в тех или иных западноевропейских вариантах начали проникать в 1840-х гг., находя отклик прежде всего в либерально-демократических кругах общества. Побудительными мотивами для их распространения послужили реформы 18601870-х гг. и трудности перехода экономики страны на рыночные отношения. Выход, в частности, многим виделся тогда в создании некоммерческих «народных ассоциаций», которые призваны были организовать сельское население на принципах коллективной самопомощи. За образец был взят западноевропейский кооперативный опыт, который российские общественные деятели пытались адаптировать к российским условиям. Так, если на Западе кооперация обслуживала поначалу ремесленников в форме производственных объединений, то в России она была ориентирована на крестьянство, которое нуждалось в первую очередь в кредитной кооперации (прусский вариант).
С начала 1860-х гг. предпринимались попытки организации всесословных кредитных, потребительских, сбытовых ассоциаций, инициаторами создания которых выступали разночинные интеллигенты, либеральные помещики, а затем и земства. Важную роль в распространении кооперативных идей, в ознакомлении русского крестьянина с зарубежной кооперативной практикой сыграли Комитет о сельских ссудо-сберегательных и промышленных товариществах, учрежденный в 1871 г. при Московском обществе сельского хозяйства, и особенно его Петербургское отделение. Именно последнее на многие годы стало представительным, координационным и методическим центром кооперативного движения в России. В книге приведены яркие характеристики пионеров кооперативного движения из числа членов «кружка» кн. А.И. Васильчикова. Основными организационными формами кооперативов в этот период стали паевые ссудо-сберегательные товарищества. Их целью, в отступление от коренных принципов деятельности западноевропейских кооперативов, объявлялось не столько получение прибыли, сколько создание благоприятных условий для хозяйственной деятельности и роста благосостояния членов товариществ. Такой подход вполне отвечал и общинным уравнительным традициям, укоренившимся в российском обществе, и
попечительно-патриархальному курсу правительственной политики по отношению к крестьянству. Но практика вскоре показала несостоятельность такого «некоммерческого» подхода, и в 1870-1880-х гг. стали допускаться игнорируемые прежде ограничение ответственности по обязательствам обществ и товариществ, установление размера ссуд пропорционально паевым взносам и имущественное обеспечение кредитов.
К началу 1890-х гг. кредитные кооперативы были открыты в 295 из 500 уездов Европейской России, а общая сумма выданных ими ссуд достигла 226 млн руб. Но эти успехи, как справедливо отмечает автор, не следует переоценивать. Так, в системе кредитной кооперации реально функционировали немногим более половины товариществ, чьи уставы были утверждены, а почти 70% членов действующих кооперативов были исключены за невозврат ссуд и другие уставные нарушения (с. 43). Ситуация начала меняться с середины 1890-х гг. Участившиеся неурожаи, принимавшие порой, как в 1891-1892 гг., катастрофический характер, рост недоимок крестьянства, падение платежеспособности деревни на фоне растущих расходов на индустриализацию вновь привлекли внимание общественности и государства к кооперативному движению. Однако его подъем, как и ранее, в значительной мере носил искусственный характер и был результатом деятельности кооперативных «верхов», заинтересованных в материальной помощи государства.
Политика же последнего была противоречива. С одной стороны, царское правительство настороженно относилось к пропаганде коллективистских идей, отмечая, что в руководстве кооперативного движения все чаще оказывались представители неприемлемой для власти либеральной и леворадикальной ориентации (с. 131). С другой - правительство внимательно изучало вопрос об организации кредита для мелких производителей с помощью кооперации. С.Ю. Витте определенно видел в кооперации средство модернизации сельского хозяйства. По его инициативе кредитные кооперативы были непосредственно подчинены Государственному банку. Однако до начала XX в. высшие сановники империи исходили из несовместимости принципа имущественной ответственности с общинной организацией деревни (крестьянину-общиннику нельзя давать личный кредит). Поиск компромисса привел к изданию Положения о мелком кредите 1895 г., в котором наряду с паевыми ссудо-сберегательными товариществами и со-словно-общественными кассами предусматривалось создание новых кооперативных органи-
заций - беспаевых кредитных товариществ по образцу германских райфазеновских касс. При Витте законодательное оформление получили и потребительская (1897), и производственная кооперации (закон об артелях 1902 г.).
Однако до начала XX в. застой кооперативного движения не был преодолен, чему способствовала разрешительная система создания кредитных кооперативов. Новое положение о мелком кредите 1904 г. отличалось ориентацией не на поддержку бедноты, а на «крепких хозяев», и стало своеобразной прелюдией столыпинских преобразований. Тем не менее единого правового и административного поля для всей кооперации в России, в отличие от стран Запада, так и не было создано (с. 83). В общественном мнении России сложилось 3 основных подхода к кооперативам. Они рассматривались как средство к пробуждению предпринимательской инициативы (праволи-беральная часть общества); полугосударственное учреждение благотворительного толка для содействия малоимущим, но
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.