КУЛЬТУРА, ЛИТЕРАТУРА, ИСКУССТВО
АФРИКА В СУДЬБЕ ИРИНЫ КНОРРИНГ
Наше издание регулярно публикует материалы и исследования, посвященные «африканскому» периоду истории русской эмиграции и уникальным творческим личностям, оставившим свой, особый след в искусстве1. Безусловно, к их числу относится и русская поэтесса Ирина Кнорринг (1906-1943), в творчестве которой пронзительно и нежно звучит ностальгия по Африке - по белоснежно-голубой Бизерте, по кадетскому братству. В своих стихах и дневниковых записях она не раз возвращалась к тем годам, вспоминая многоголосие арабских рынков, традиции местных жителей, дивную африканскую природу.
Ирина Николаевна Кнорринг родилась 21 апреля (4 мая) 1906 г. в селе Елшанка Самарской губернии. Родители Ирины -дочь статского советника Мария Владимировна Щепетильникова (1881-1954) и дворянин Николай Николаевич Кнорринг (18801967).
Во время Гражданской войны в конце 1920 г. Кнорринги оказались в числе беженцев в Крыму. Н.Н.Кнорринг преподавал историю в Севастопольском Морском кадетском корпусе, в составе которого семья и покинула Россию. Ирина не знала тогда, что на родину ей не суждено будет вернуться. В 1921-1925 гг. Кноррин-ги в числе других беженцев из России находились в Тунисе. Летом 1925 г. семья переехала во Францию, где поэтесса прожила вплоть до своей кончины в 1943 г.
При жизни И.Кнорринг вышли два сборника ее стихов2 и три сборника были изданы после смерти поэтессы3.
Все годы своего изгнанничества поэтесса вела Дневник*, в котором отражены важные пласты
* Кнорринг И.Н. Повесть из собственной жизни. Дневник. В 2-х т. Т. 1 // Подготовка текста Н.Н.Кнорринга, Н.М.Черновой; вступительная статья, комментарии и аннотированный указатель имен И.М.Невзоровой. М.: Изд-во Аграф, cерия «Символы времени», 2009.
И.М. НЕВЗОРОВА
жизни русских в Тунисе: полунищая жизнь русских беженцев, тяжелый эмигрантский быт; и наряду с этим - широкий спектр общественной и культурной деятель-
Ирина Кнорринг. Сфаят. 1924 г.
ности русской эмиграции, работа Морского кадетского корпуса в лагере Сфаят, судьба матросов и офицеров Русской эскадры в Би-зерте. В Тунисе Ирина почти
ПОВЕСТЬ ИЗ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
ДНЕВНИК
ежедневно писала в Дневник, в дальнейшем называя эту традицию «сфаятской привычкой».
Из записей И.Кнорринг мы узнаем много любопытных и неожиданных деталей бизертского быта: радость от переезда в новую «кабинку» (так называли часть пространства в бараках с легкими перегородками вместо стен), тяжесть работы «корпусных дам» в пошивочной мастерской, трогательность ухаживания кадетов за барышнями, жестокость муштры дорвавшихся до власти новоиспеченных офицеров, вчерашних кадетов и т.д. Много строк посвящено африканской природе, древним памятникам Туниса, которые поэтесса открывает для себя. А нежные, камерные стихи И.Кнор-ринг увековечили красоту Африки и тоску по России.
Фрагменты Дневника, подобранные автором статьи, дают возможность прочувствовать ту непростую атмосферу, в которой оказались русские эмигранты, заброшенные судьбой в Северную Африку.
ПРОЩАНИЕ С РОССИЕЙ И ЭВАКУАЦИЯ В ТУНИС
В ноябре 1920 г. Кнорринги погрузились на линейный корабль «Генерал Алексеев», который в составе кильватерной колонны покинул Севастопольскую гавань, взяв курс на Константинополь. Ирина записывает в Дневнике:
«Ужасный день, еще ужаснее ночь! Все берега были запружены народом, по бухте взад и вперед носились шлюпки, попасть на пароходы почти не было никакой возможности. С берегов доносились крики, истерики, а ночью к тому же прибавилось зловещее зарево пожара» (запись от 5/18 ноября 1920 г.).
Беженцы до последнего часа не знали, куда их везут. Наконец стало известно, что корабли идут в Бизерту, в Тунис, который в то время находился под французским протекторатом.
Семья Кноррингов на берегу Средиземного моря. Тунис. 1924 г.
ТРИ ДНЯ БЛАЖЕНСТВА ВО ФРАНЦУЗСКОМ ГОСПИТАЛЕ
В декабре 1920 г. первые корабли, в их числе был и «Генерал Алексеев», вошли в Бизертин-скую бухту. Около месяца беженцы находились на карантине на судах в Бизертинском озере. 21 января 1921 г. группа беженцев, среди которых были Кнор-ринги, была отправлена на берег в госпиталь (для дезинфекции). Как отвыкли беженцы от белых простыней и вкусной еды! Ирина записала:
«Там у каждого была чудная, мягкая кровать с белоснежными простынями, с теплыми одеялами, тарелка, ложка и кружка. [...] Французы относились к нам замечательно, и вообще эти три дня, что мы пробыли в госпитале, были для нас днями блаженства. [...] Кормили нас хорошо: утром чашка кофе без молока, в 12 часов завтрак из трех блюд: 1 - немножко супу, 2 - мясо или что-нибудь, и 3 - зелень, всего понемножку, но, в общем, сытно, и чашка вина. В 5 часов обед, такой же, как завтрак, и хлеб» (26 января 1921 г.).
Префект Бизерты предоставил на выбор Корпусу один из лагерей и фортов береговой обороны. Комиссия во главе с капитаном II ранга Н.Н.Александровым остановила свой выбор на форте Джебель-Кебир, расположенном на горе (там будет базироваться Морской корпус), и лагере Сфа-ят, под горой (там будут жить
гражданские лица и обслуживающий персонал Корпуса).
«БЕЖЕНЕЦ - ЧЕЛОВЕК БЕЗ ОТЕЧЕСТВА»
Ирина с родителями разместилась в Сфаяте, где жили семьи педагогов: Н.Н.Кнорринг преподавал в Морском корпусе «Историю русской культуры». Первые впечатления, как всегда, самые свежие и яркие, среди них - распорядок жизни Морского корпуса и его «голодное» меню, которое разительно отличалось от «госпитального»:
«В 7 часов побудка, часов около 8-ми кофе, в 12 - обед, в 7 - ужин, в 8 - молитва, в 9 - спать. Так распределён день для гардемарин 8-й роты, которая живет здесь (в Сфаяте. - И.Н.), а не на форту. Поневоле и мы приноравливаемся к такому же расписанию....Голодно только. Эти супы - они совершенно без зелени, в них даже картошки нет, одна перловка и мутная вода. А на ужин эта же шрапнель, только совсем на воде, или ячневая каша. Другого меню не существует. [...]Как тут можно заниматься, когда только и думаешь: что бы загнать и хоть лепешек купить у арабов? [...]Кадеты загоняют уже и казенные вещи. Все они страшно распустились, изворовались [...] Мне очень хочется получить ботинки, белье, сытно пообедать, выучить французский; хочется пойти в город; хочется, чтобы была хорошая погода» (19 января/1 февраля 1921 г.).
Ирина пытается уловить пульс жизни русского лагеря в Африке, поймать за множеством мелочей что-то главное и значимое:
«Сфаят - это вечно волнующаяся масса людей, тревог, сплетен, толков, интриг и предрассудков. Сфаят - это лагерь бывших людей. У всех его обитателей положение настолько неопределенное, что они даже представить себе не могут, что ждет их. [. ] Нравы жителей грубые и суровые. Живут они грязно, голодно и холодно. .К 9 часам вечера все уже спят. С первого взгляда Сфаят может показаться мертвым, но если заглянуть в каждый отдельный барак, в каждую комнатушку, то везде обнаруживается деятельность. [...] Обитатели вечно ссорятся, ругаются, тоскуют и вздыхают. Жизнь Сфаята ленивая, скучная и до смешного однообразная, наводит тоску. [...] Центр Сфаята, его жизни и интересов - камбуз» (7 апреля 1921 г.).
Русским беженцам предлагали работу. Представитель французского военного командования в Тунисе, капитан Лоридон контролировал положение в русских беженских лагерях, регулярно объезжая их.
«Вы, русские, дармоеды и бездельники! Вы только любите чужой хлеб есть, а работать не хотите. Ведь вам предлагали работу - стирать, работать 10 часов в день, тот же паек и еще 20 франков в месяц. Почему никто не пошел?» - записала И.Кнорринг слова Лоридона, на которые ему возразили, что ведь здесь «все интеллигентные люди». Тот ответил: «Вы теперь нищие, у вас нет России, вы только эмигранты и не имеете права отказываться ни от какой работы, вас скоро совсем лишат пайка». Ирина заключает: «Что такое беженец? Беженец -это человек без отечества, без права, без состояния, без собственности. Бездомный скиталец, всем мешающий и бесполезный» (4 июля 1921 г.).
«...РЯДОМ НЕТ МАМЫ»
С июня 1921 г. Ирину, после долгих колебаний, решено было отдать в женский пансион при монастыре Сионской Божьей Матери, имевшем свое отделение в Бизерте.
Однако она недолго проучилась в пансионе. Придя в отпускной день к родителям в Сфаят, Ирина заявила, что к монахиням
больше не вернется. 15-летняя Ирина дает и более убедительное объяснение своему поступку:
«После костела меня вызвали к начальнице. Она спросила меня -отчего я плакала? Ну, как я ей могла сказать? [...] Совершенно чуждый мне человек - по национальности, по вере. Могла ли она понять чувства русского человека, да еще беженца. Разве может она понять, что над русскими висит страшное горе, особенно у беженцев, здесь. Разве можно быть счастливым в Бизерте русскому? Никогда! А разве могу быть счастлива я, когда знаю, что дома голод, работа, грязь. Я много смеюсь, но разве это настоящий смех? Это смех сквозь слезы; смех, чтобы скрыть от самой себя свои чувства; это смех неестественный, грубый. Всегда русский человек смеется сквозь слезы. [...] Я ничего почти не ответила начальнице, сказала лишь: «Puis que je suis sans mère»*. [...] Ночью я так плакала!..» (10 июня 1921 г.).
После того как И.Кнорринг забрали из монастыря, образование ее продолжилось среди кадетов Морского корпуса. Семья Ирины, как и многие русские семьи в Бизерте, продолжала традиции, чтимые русскими морскими офицерами. Среди них - так называемые «усыновления» кадетов. Оказавшихся на чужой земле без родителей мальчишек приглашали на обеды и ужины, заботились о них. Так, школьные товарищи Ирины были завсегдатаями в семье Кноррингов.
ПО АФРИКАНСКИМ ПРОСТОРАМ
«Фантазия из Ветхого Завета» - вот что такое Африка для Ирины. «Чувствуется Африка», - говорит поэтесса.
«Сегодня мы все втроем ходили гулять очень далеко... Проходили удивительно красивые места, где уже, действительно, чувствуется Африка: громадные пальмы в цвету; огромные, сажени в три высотой, кусты кактусов, и тоже в цвету. Оригинально цветут они: у них на концах их толстых овальных листьев, покрытых колючками, будто наколоты больши
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.