© 2011 г. А. П. КОРЕЛИН*
АГРАРНЫЙ СЕКТОР В НАРОДНОХОЗЯЙСТВЕННОЙ СИСТЕМЕ ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ (1861-1914 гг.)
Вторая половина XIX - начало XX в. - особая эпоха в истории России. Это было время бурного обновления экономического и социального облика страны, катализатором которого послужили преобразования 1860-1870-х гг. Из аграрной, феодально-крепостнической по строю своих общественных отношений, Россия за сравнительно короткий срок превратилась в аграрно-индустриальную страну с еще достаточно рыхлой сословно-классовой структурой, но уже с четко прослеживающимися чертами современного буржуазного общества. Последнее время исследователи, анализируя основные тенденции пореформенного капиталистического развития страны, как правило, основное внимание уделяют промышленности, формированию современной инфраструктуры (кредитно-финансовой системы, транспортной сети, средств коммуникации и т.п.). Сельское хозяйство чаще всего рассматривается вне связи с общей народнохозяйственной системой, преимущественно в плане тормозящего экономическое развитие фактора, средоточия традиционалистских пережитков (в числе которых засилье дворянских латифундий, общинно-надельное крестьянское землевладение, имущественно-правовая несостоятельность крестьянства и т.п.)
Действительно, отчетливее всего тенденции капиталистической перестройки пореформенной российской экономики прослеживаются именно в торгово-промышленной сфере. По темпам индустриального роста Россия в эти годы занимала одно из ведущих мест в мире. Важными факторами, ускорявшими преобразования в этом секторе экономики, были как расширявшееся и углублявшееся включение страны в мировую хозяйственную систему, так и правительственная протекционистская политика. Так или иначе, на рубеже 1880-1890-х гг. в основном завершился промышленный переворот. За 1880-1913 гг. стоимость промышленной продукции возросла с 1 179.5 до 6 472.1 млн руб., т.е. в 5.5 раза. Причем при среднегодовом приросте промышленной продукции, составлявшем, по последним подсчетам, около 6.65%, дважды, в периоды промышленных подъемов 1890-х гг. и 1909-1913 гг., объем производства практически удваивался1. Модернизировались старые и формировались новые индустриальные центры, возникали новые, современные производства и целые экономические районы. К 1914 г. в России насчитывалось около 29.3 тыс. фабрично-заводских предприятий. Протяженность железнодорожной сети увеличилась за это время с 22.8 тыс. до 70.2 тыс. верст. Кредитная система включала наряду с Государственным банком и 850 его филиалами свыше 40 крупных акционерных коммерческих банков, более полутора десятков государственных, акционерных и частных ипотечных кредитных учреждений, более тысячи обществ взаимного кредита, 255 городских банков и более 10.5 тыс. кредитных кооперативов и их региональных союзов2. Набирал темпы процесс урбанизации страны. Если к 1861 г. в России было 678 городов, то в канун Первой мировой войны их насчитывалось уже 949. Численность городского населения с 5.7 млн возросла к 1897 г. до 14.7 млн, а к 1914 г. достигала уже 23.3 млн человек, т.е. увеличилась более чем в 4 раза и росла почти вдвое быстрее общей численности населения, составлявшей в 1860 г. 74.1 млн, 1880 г. - 97.7 млн и в 1913 г. - 170.9 млн человек3. Фактически численность неземледельческого населения была еще выше, так как значительная часть промышленных предприятий и рабочих (соответственно 57 и 58%) располагалась вне городов4. Тем не менее, по данным переписи 1897 г., из 125.6 млн жителей империи
* Корелин Авенир Павлович, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН.
(без Финляндии) сельскохозяйственное население составляло 97 млн человек (77.2%), торгово-промышленное - 21.7 млн (17.3%), непроизводительное - 6.9 млн (5.5%).
В условиях индустриального общества сельское хозяйство действительно всегда и практически везде отстает от развития торговли и промышленности. В России эта закономерность усугублялась сохранением в социально-экономической и политической структурах страны обилия традиционалистских черт, средоточием которых была пореформенная деревня. Общепризнано, что это в значительной мере обусловливалось компромиссным характером, половинчатостью и незавершенностью реформы 1861 г., в результате которой сформировались две основные формы организации и ведения хозяйства - частновладельческая, в основном дворянско-помещичья, и крестьянская. Оба типа хозяйств с большим трудом адаптировались к товарно-денежным, рыночным отношениям. В отличие от протекционистской промышленной политики, правительство вплоть до середины 1900-х гг. фактически смотрело на деревню лишь как на источник различного рода поступлений в бюджет. Этот взгляд даже получил в свое время теоретическое обоснование. В частности, С.Ю. Витте считал нецелесообразным вкладывать средства в сельское хозяйство. По его мнению, все усилия правительства должны быть направлены на первоочередное развитие промышленности и железнодорожное строительство, которые затем, как локомотив, потянут за собой всю экономику, в том числе и сельское хозяйство, поставляя ему необходимую продукцию, создавая рынок сбыта, транспортные коммуникации и т.д. Ситуация начала меняться лишь в годы столыпинской аграрной реформы, которая фактически должна была завершить процесс освобождения крестьян, создав класс мелких индивидуальных собственников-производителей. В связи с этим процесс капиталистической эволюции российской деревни приобрел весьма сложный и противоречивый характер, что, несомненно, не могло не сказаться не только на характере и темпах развития сельского хозяйства, но и экономики в целом.
Тем не менее определенный прогресс был налицо и в этой важной отрасли. В пред-реформенные десятилетия здесь явно ощущались кризисные явления. Общие сборы хлебов - этой основы российского земледельческого производства - с начала XIX в. возросли более чем на 40%, что достигалось в основном за счет расширения посевных площадей. Урожайность же за это время не только не выросла, но даже обнаружилась тенденция к ее падению. Да и сами темпы роста общих сборов зерновых были ниже темпов демографического прироста, что привело к уменьшению производства на душу населения5.
Статистика не дает сколько-нибудь полных и сопоставимых данных о динамике роста земельных площадей, используемых в сельскохозяйственных целях, поэтому приходится довольствоваться отрывочными сведениями, лишь в общих чертах отражающими этот процесс. По данным известного экономиста Ю.Э. Янсона, к 1875 г. в Европейской России из 458.8 млн десятин земли, находившейся в сельскохозяйственном пользовании, пашня занимала 98.2 млн (21.5%), сенокосы - 54.6 млн (11.9%), леса - 138.6 млн десятин (30.2%), остальные 167.4 млн десятин (36.4%) числились как неудобные. Таким образом, более '/з учтенной земли оставалось вне культурного пользования, лишь частично используясь для пастбищ6. Аграрный кризис несколько приостановил рост посевных площадей. Но уже с конца 1880-х гг. этот процесс вновь стал набирать силу. В 1887 г. только в 45 губерниях. Европейской России площадь пашни составляла 103.8 млн десятин7. Сельскохозяйственное производство, особенно зерновое, смещалось на Юг и Юго-Восток - осваивались степные просторы Новорос-сии, Северного Кавказа, Заволжья. Росла площадь пашни и в Центрально-Черноземном районе, но уже в основном за счет распашки лугов и пастбищ. В нечерноземных губерниях Севера и Северо-Запада размеры пашни несколько сокращались в связи со специализацией хозяйств на посевах технических культур и молочном животноводстве. Особенно форсированными темпами шло расширение посевных площадей с середины 1900-х гг., что было связано с усилившейся крестьянской колонизацией Сибири и Средней Азии. К 1914 г. из 1 995.4 млн десятин общей учтенной по стране площади
в сельскохозяйственном пользовании числилось 516.9 млн (25.9%), в том числе под посевами важнейших сельскохозяйственных культур 107.9 млн (20.9%), под лугами и пастбищами - 39.8 млн (7%), под лесами и кустарниками - 369.2 млн десятин (72.1%)8. Резкое увеличение всех показателей дала Сибирь, огромная территория которой начала более интенсивно осваиваться после проведения Транссибирской магистрали и в ходе реализации столыпинской аграрной реформы. В результате крестьянской колонизации сельское население здесь выросло в 1.5 раза, а посевные площади - почти в 2 раза9.
Как и прежде, отражая по преимуществу зерновой характер сельскохозяйственного производства, подавляющую часть всей посевной площади занимали хлеба. Но вместе тем заметно возросли, особенно в абсолютном исчислении, посевы технических культур (картофеля, льна, хлопка, свеклы, подсолнечника, табака и т.п., удельный вес которых к 1913 г. возрос по сравнению с серединой 1870-х гг. более чем вдвое - с 3 до 7%), а также садоводство и огородничество. Вместе с тем следует отметить, что еще весьма значительны были, несмотря на острое крестьянское малоземелье, площади неосвоенных земель, для вовлечения которых в культурный оборот требовались большие инвестиции и техника.
Расширение посевных площадей сопровождалось заметным увеличением объемов сельскохозяйственной продукции. Средние за пятилетие валовые сборы зерновых только по 50 губерниям Европейской России, по которым имеются более или менее сопоставимые данные, возросли с начала 1860-х гг. с 1 649 млн (26.4 млн т) до 2 395 млн пудов (38.3 млн т) в середине 1880-х гг. и до 3 690 млн пудов (59 млн т) в предвоенное пятилетие, т.е. увеличились в 2.2 раза10. Фактически этот рост был значительно выше, если учитывать продукцию окраинных регионов империи. Так, общие ежегодные сборы продовольственных хлебов и овса в 1909-1913 гг. составляли в среднем 4.9 млрд пудов (78.4 млн т)11. Темпы роста сборов были хотя и заметно ниже роста объема промышленной продукции, но несколько выше темпов прироста населения, что обусловило увеличение производства хлебов и на душу населения. По подсчетам американского экономиста П. Грегори, средние ежегодные темпы общего прироста продукции сельского хозяйства в 1883-1901 гг. с
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.