ЖУРНАЛ ОБЩЕЙ БИОЛОГИИ, 2012, том 73, № 6, с. 471-475
ПАМЯТИ УЧЕНОГО
АКАДЕМИК Л.П. ТАТАРИНОВ (1926-2011)
В августе прошлого года скончался выдающийся палеонтолог, сравнительный анатом и эволюционист Леонид Петрович Татаринов. О себе он говорил, что после смерти А.Ш. Ромера в 1973 г. остался последним, кто профессионально разбирается и следит за всей мировой литературой по сравнительной анатомии и филогении позвоночных от бесчерепных до человека. Теперь не стало и его.
Авторы настоящего сообщения в последнее десятилетие имели счастье довольно регулярно встречаться с Л.П. Он охотно общался, обсуждая вопросы сравнительной анатомии, других разделов биологии, палеонтологии, истории, в том числе события своей жизни. Некоторые беседы удалось записать.
Леонид Петрович родился 12 ноября 1926 г. в Туле на родине М.А. Мензбира и П.П. Сушкина. Рано выучился читать. Зоологией и эволюционными проблемами заинтересовался еще в школе. Сочинения И.И. Шмальгаузена прочел раньше, чем А.Н. Северцова, который поэтому, по его словам, "показался ему пигмеем". (Чтобы почитателям Алексея Николаевича было не так обидно, скажем, что, будучи уже зрелым ученым, Л.П. говорил, что "Э. Ярвику Иван Иванович как сравнительный анатом едва доставал до щиколоток").
Как отмечал Л.П. в своих воспоминаниях, он с раннего детства получил сильное патриотическое чувство. Помнил, как в мальчишеской компании обсуждали Троцкого, считали его врагом. Полагали, что он живет у Гитлера в Берлине, куда хорошо бы пробраться, чтобы убить Троцкого, причем "мучительно убить". Последнее юному Лене показалось противным.
В 1943 г. Л.П. был призван в действующие войска и пробыл на фронте около года. Неизвестно, как бы сложилась его дальнейшая судьба, но он получил тяжелую инфекцию и был демобилизован. Возможно, это спасло ему жизнь.
В августе 1944 г. Л.П. поступил на биофак Московского университета. Он мечтал учиться на возглавляемой И.И. Шмальгаузеном кафедре дарвинизма и с первого курса начал ходить в
кружок при этой кафедре, который вела Р.Л. Берг. Летом 1945 г. она взяла с собой Л.П. и еще двух первокурсников в генетическую экспедицию в Кутаиси (Грузия), где они проводили гибридологический анализ генофонда "дикой" местной популяции дрозофилы. В кружке Л.П. успел сделать доклад на модную и актуальную в то время тему "О роли ненаследственной изменчивости в эволюции". Позже эта тема широко обсуждалась в публикациях К.Х. Уоддингтона, Дж.Г. Сим-псона, М.М. Камшилова, В.С. Кирпичникова, М.А. Шишкина и др. Принципиальной разницы между прежними и более новыми представлениями Л.П. не заметил.
Но постепенно Леониду Петровичу становилось ясным, что вопросы организменной эволюции ему более интересны, чем проблемы генетики популяций. Поэтому для обучения он выбрал кафедру зоологии позвоночных. К тому же на кафедре И.И. Шмальгаузена не было специализации, она не набирала своих студентов. Правда, в противном случае Л.П. все равно не смог бы на ней доучиться, ибо наступил 1948 г. Когда книги менделистов-морганистов сжигали во дворе старого здания университета, Л.П. "украл" книжку Т.Г. Моргана "Экспериментальные основы эволюции". Он был сильно удивлен отсутствием безусловно отрицательного отношения к лысенков-щине на его родной кафедре. Он рассказывал, что Б.С. Матвеев, до того заведовавший кафедрой, говорил по поводу этих событий: "В этом что-то есть, в этом что-то есть!..", а когда в 1951 г. уже А.Н. Северцова стали называть морганистом, Б.С. Матвеев не смог его сколько-нибудь выразительно защитить во время "дискуссии".
На кафедре зоологии позвоночных Л.П. не сразу выбрал для себя в качестве темы сравнительную анатомию и руководителей - Б.С. Матвеева и А.Н. Дружинина. Личное обаяние Г.П. Дементьева привлекло его поначалу к орнитологии, которой он некоторое время усиленно занимался в Зоомузее под руководством Е.П. Спангенберга. Л.П. с большой теплотой и благодарностью вспоминал своих учителей, прежде всего Н.В. Шибанова и В.Г. Гептнера.
После получения диплома Л.П. поступил в аспирантуру кафедры и в мае 1953 г. защитил под руководством Б.С. Матвеева кандидатскую диссертацию на тему "О роли условий жизни в филогенезе земноводных". Хотя, как говорят острословы, каждый специалист по позвоночным обязательно пишет об их выходе на сушу, вклад Л.П. в означенную проблему совершенно замечателен. К сожалению, диссертация не была издана, но о ее достоинствах можно судить по немногим фрагментам, отраженным в статьях о механизме движения языка амфибий (1957), происхождении и эволюции звукопроводящего аппарата (1958, 1959), происхождении пресмыкающихся (1959) и преобразованиях кровеносной системы (1960). В сущности, Л.П. подвел итог предшествующему развитию двух классических теорий сравнительной анатомии - о кровеносной системе позвоночных и звукопроводящем аппарате тетрапод. Отсюда и редкая форма статей этого цикла: они наполовину состоят из обстоятельного обзора литературы, без которого редко кто смог бы оценить их по достоинству. Понятно, как нелегко сделать существенный вклад в классическую область науки. О многих более поздних конкретных достижениях Л.П. в сравнительной анатомии ископаемых тетрапод судить рано (тем более: "А судьи кто?"), но завершение отмеченных классических теорий, безусловно, - вечный памятник.
Когда Л.П. окончил аспирантуру в 1953 г., с трудоустройством были проблемы, он даже подумывал о переезде в другой город. Но в конце концов ему удалось устроиться в Издательство иностранной литературы. Хотя приход Л.П. в издательство совпал со смертью Сталина, он застал там традицию самого бесцеремонного отношения к авторским текстам, которая его сильно покоробила. Редакторы подвергали переводы безжалостным купюрам - фактически, осуществляли цензуру. Она ослабла лишь осенью того года.
Б.С. Матвеев называл студента Татаринова "книжным мальчиком". Действительно Л.П. обладал редким природным даром - способностью к чрезвычайно быстрому чтению. Такое известно для А.М. Горького, В.И. Ленина, С.М. Эйзенштейна, Джона Ф. Кеннеди, по-видимому, также для Г.П. Дементьева. Мгновенно выхватывал из текста 4 строки. Он читал практически все, что печаталось по систематике, сравнительной анатомии, палеонтологии и филогении позвоночных, макроэволюции, а отчасти и микроэволюции, причем невзирая на языки. Л.П. не владел в совершенстве ни одним разговорным языком, хотя в молодости всерьез изучал английский и немец-
кий. Даже пытался делать переводы из Г. Гейне, которого очень любил.
В то же время читал Л.П. и реферировал на многих языках. В течение многих десятков лет, фактически до конца жизни он был активным и чрезвычайно продуктивным референтом Института научной и технической информации (ВИНИТИ), который привлекал уже тем, что поставлял "пищу" для его неуемной жажды чтения. Стремясь к поддержанию широкой эрудиции, с большим интересом собирал зоологические "курьёзы", например, рассказал о ядовитой певчей птице из Новой Гвинеи (двухцветной питоху), о лягушке с водонепроницаемой кожей, которая должна пить воду.
Неудивительно, что при своей счастливой способности быстро осваивать печатные тексты и замечательной памяти Л.П. с юных лет страстно полюбил книгу. Собирал богатейшие библиотеки научных изданий, помнил о судьбе каждой книги, после инсульта, оставившего ему только одну руку, с поразительной ловкостью управлялся с ними в туго набитых шкафах. Не мог смириться с утратой каждой книги, сетовал по поводу нескольких таких утрат (потрясений): часть оставил первой жене при расставании, кто-то похищал книги в институте, наконец, после инсульта рано поверили, что книги ему больше не понадобятся.
Широчайшей эрудиции, "чудовищной образованности", как выразился К.А. Юдин, рецензировавший его докторскую диссертацию, Л.П. был обязан определенной спецификой своего научного менталитета. В частности, он не одобрял самонадеянного стремления функциональных морфологов "все объяснить". "Не надо упрощать, пытаться установить ясность там, где ее нет", - говорил он. Может быть, существующие в литературе разногласия, которые эрудиту известны лучше, нежели его коллегам, стимулируют в нем сдержанность и даже скепсис, мешая кидаться на проблему "с шашкою наголо". Впрочем в студенческие годы Л.П. и сам однажды не удержался от такой атаки - после прочтения книги Л.С. Берга "Система рыб". Леониду Петровичу показалось, что имеющейся информации достаточно для того, чтобы назначить четкое место в системе осетровым и даже акантодам. Но, затратив немалое время, он понял, что неопределенность непреодолима, поскольку информации слишком много и ее пул пополняется - непрерывно и непредсказуемо.
В то же время в одном, причем не простом конкретном случае Л.П. не стал противиться ясности. Одним из любопытных примеров, способным служить в качестве "пробного камня", ока-
зался вопрос о положении лопатки относительно грудной клетки у черепах. Л.П. оперировал широкой разноголосицей суждений разных авторов, пока в руки ему не попал скелет "новорожденной" (из яйца) мягкотелой черепахи (Тггопух). Увидев, что вершина лопатки прикреплена связками к основанию переднего ребра спереди, он сразу заключил, что "порога" грудной клетки она не переступила и находится принципиально вне ее. Пусть даже основная часть лопатки вдавлена под карапакс, который спереди еще надстроен козырьком из двух нухальных косточек, - это дела не меняет.
В повседневной исследовательской работе Л.П. такими примерами, конечно, пестрил каждый день, мы упоминаем этот, так сказать, по его собственному выбору. Делился он также скепсисом по отношению к суждениям А.Н. Северцова, будто в эволюции змей можно говорить о превращении грудных позвонков в шейные, а хвостовых в туловищные. Л.П. признавал полную независимость процесса сегментации мезодермы, которая лишает почвы надежду найти ранние маркеры отделов. В другом случае он высказал более рискованное, на наш взгляд, мнение о вторичном характере увеличенного количества висцеральных дуг, известного для некоторых акул. Критично относился он иной раз и к суждениям И.И. Шмальгаузена, хотя ставил его существенно выше А.Н.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.