ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2014, том 84, № 7, с. 610-617
- ОБОЗРЕНИЕ -
Б01: 10.7868/80869587314070081
Вопрос о том, является ли развитие общества прогрессивным или, напротив, социальные системы движутся от более совершенных к менее совершенным формам, обладает непреходящей актуальностью, а ответ на него определяет умонастроения и характер социальной практики той или иной эпохи. Это делает анализ прогрессистских и антипрогрессистских концепций социально-исторического развития важной задачей, особенно в условиях неопределённости и рисков, характерных для современного общества. Предлагаемая вниманию читателей статья представляет собой второй этап решения этой задачи, продолжая исследование, результаты которого мы публиковали ранее (2013. № 8).
АНТИПРОГРЕССИСТСКИЕ ТЕОРИИ СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОЙ
ДИНАМИКИ
В.А. Нехамкин, И.П. Полякова
Цель настоящего исследования подобна той, что была поставлена и решена одним из авторов в его предыдущей работе [1], и заключается в выявлении концептуальной структуры и базовых положений, общих для отдельных теорий, относящихся к одному из фундаментальных направлений в осмыслении социально-исторической динамики — антипрогрессистскому пониманию развития общества.
Первые концепции, отрицающие прогресс, появляются одновременно с формированием самой общественной мысли, тем не менее различные варианты теории общественного прогресса на протяжении веков доминировали и по уровню влияния на социальную теорию и практику, и по числу сторонников. Однако были периоды обрат-
|
НЕХАМКИН Валерий Аркадьевич — доктор философских наук, профессор Московского государственного технического университета им. Н.Э. Баумана. ПОЛЯКОВА Ирина Павловна — доктор философских наук, профессор Липецкого государственного технического университета.
nechamkin@rambler.ru, ir.p.polyakova@yandex.ru
ного соотношения, последним из которых стало прошедшее столетие. Популярность антипрогрессистских концепций в ХХ — начале XXI в. заставляет предпринять серьёзное и глубокое изыскание причин их появления, их содержания, присущих им достоинств и недостатков, а главное, перспектив в современной социогуманитарной науке.
Чтобы сделать первый шаг на этом пути, надо принять в расчёт следующее обстоятельство: дифференциация позиций и разнообразие частных концепций в рамках рассматриваемой традиции выражены ещё сильнее, чем в случае с теорией общественного прогресса. Поэтому прежде всего необходимо определить концептуальное ядро ан-типрогрессистского подхода. Поскольку анти-прогрессизм по самой своей природе является оппозиционным движением мысли, мы будем опираться на уже выявленные фундаментальные принципы и структуру прогрессистского подхода, а также прибегнем к исследованию истоков зарождения противоположных прогрессистским представлений о социально-исторической динамике.
ПРИЧИНЫ ПОЯВЛЕНИЯ АНТИПРОГРЕССИСТСКИХ ТЕОРИЙ
Одна из первых антипрогрессистских теорий была создана античным мыслителем Гесиодом на рубеже VIII—VII вв. до н.э., но наибольшее их число появилось в ХХ в. Существенный вклад в разработку этих теорий внесли как отдельные мыслители (например, П. Сорокин), так и целые направления (евразийство, синергетика, постмодернизм). Чтобы понять, чем объясняется интенсивное развитие антипрогрессистского направления общественной мысли, требуется ответить на вопрос, почему концепции такого рода вообще
возникают. Причины можно разделить на психологические, социально-политические и гносеологические (с той оговоркой, что на практике они тесно переплетаются и подчас трудно однозначно выделить причину того или иного типа в качестве обособленного фактора). В первом случае, ярко проявившемся у Гесиода, часть старшего поколения неизбежно идеализирует прошлое — понятное, комфортное, освещённое воспоминаниями юности; настоящее, напротив, воспринимается как своеобразный упадок, регресс по отношению к минувшему, а грядущее представляется в совсем мрачных тонах.
Социально-политические причины появления антипрогрессистских теорий обусловлены несоответствием реалий социальной жизни идеалу прогресса. Так, в конце XIX — начале ХХ в. в сознании мировой интеллектуальной элиты прогресс ассоциировался с расширением возможностей разума, распространением гуманизма. В частности, Р. Макензи в 1880 г. писал: "История человечества — это летопись прогресса, летопись накопления знания и роста мудрости, постоянное движение от низшего уровня разума и процветания к высшему. Каждое поколение передаёт следующему унаследованные им сокровища, изменённые к лучшему его собственным опытом, обогащённые плодами всех одержанных им побед... Рост благосостояния человека, избавленного от прихоти своевластных принцев, подлежит теперь благому управлению великих законов Провидения" [цит. по: 2, с. 31]. Корни таких воззрений можно проследить, по крайней мере, до конца XVIII в., например, до работ Ж.А. Кондор-сэ. Но к этому времени относятся и одни из наиболее ярких за всю историю свидетельств неоправданности подобных надежд прогрессистов. Кондорсэ полагал, что движение по пути прогресса народов, "отставших" от европейцев, "было бы более быстрым и более верным, чем наше, ибо они получили бы у нас готовым то, что мы вынуждены были открывать" [3, с. 227]. Однако автор этих строк писал их, находясь в 1793—1794 гг. на нелегальном положении после того, как правящая Францией партия революционеров-якобинцев объявила учёного "вне закона", что грозило ему казнью в случае ареста. Уже в марте 1794 г., за четыре месяца до падения диктатуры М. Робеспьера, Кондорсэ оказался в тюрьме, где принял яд, чтобы не стать очередной жертвой гильотины.
Судьба главного "певца" прогресса конца XVIII в. заставляет задуматься: должны ли "отсталые народы" заимствовать у французов не только передовые технологии, но и такое средство борьбы с оппонентами, как террор, или такой тип политического режима, как тоталитаризм? Кондор-сэ не даёт ответов на подобные вопросы, его работа "Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума" и по форме, и по содержанию излучает оптимизм, многочисленные негативные составляющие Великой французской ре-
волюции, свидетелем которой стал мыслитель, остаются вне рассмотрения. Жизненная история Кондорсэ показывает: о прогрессе в абсолютном смысле можно говорить, только абстрагируясь от происходящих за окном событий, по большей части согласующихся с тезисами антипрогрессизма.
История ХХ в. ещё раз подтвердила, что прогресс, понимаемый как укрепление гуманизма, бесконечно далёк от осуществления. "Торжество разума" обернулось созданием нового оружия массового поражения (от пулемётов до атомной бомбы), "свобода человека" — контролем над всеми сферами жизнедеятельности в тоталитарных режимах, чему тоже способствовала передовая техника. Строились "лагеря смерти" и так называемые научные центры, например, японский "отряд-731", действовавший в Китае в 1932— 1945 гг., где человек рассматривался не как цель (в соответствии со знаменитым требованием И. Канта), а как средство решения прагматических государственных задач или как объект проведения антигуманных опытов. Не менее впечатляющими были "достижения" на ниве идеологической обработки людей: в Китае во время "культурной революции" настолько не дорожили личной свободой, что мечтали стать "послушными винтиками" в руках руководителя государства, а учёные из упомянутого отряда-731 официально называли своих подопытных "брёвнами", то есть лишали их статуса человека.
Уже опыта и итогов Первой мировой войны хватило Р. Випперу, чтобы опубликовать работы с характерными названиями: "Верит ли кто-нибудь в теорию прогресса?", "Теория прогресса и всемирная война 1914 г.". Со многими приведёнными Виппером аргументами согласился бы, наверное, даже Гесиод, если бы дожил до начала ХХ в. Определяя прогресс как "рост личности, всестороннее её совершенствование" [4, с. 13], Виппер не находит его признаков в окружающем мире. Наоборот, "жизнь даётся труднее, а человек становится всё слабее силами" [4, с. 21] по сравнению с людьми прошлых эпох, в школе "по общему признанию, учатся хуже" [4, с. 22], чем раньше, несмотря на совершенствование педагогического процесса и учебных пособий, а современные Випперу художники, по его словам, "разучились прежнему мастерству" [4, с. 22], и живопись скоро будет заменена фотографией. Наконец, появившиеся в начале ХХ в. классы, партии, профсоюзы "становятся отличными орудиями борьбы; но для интимной жизни личности они нечто иное, как пустые места" [4, с. 28], они только создают условия для гражданских войн, в ходе которых "общественный организм начинает сам себя разрывать на части" [4, с. 34]. Вывод Виппера: от теории прогресса надо отказаться и перейти к циклическому пониманию исторического процесса [4, с. 37]. К похожим оценкам, основанным на анализе развития западной цивилизации, допустив-
шей мировую бойню 1914—1918 гг., приходит и О. Шпенглер в своей работе "Закат Европы".
Расцвет практического антигуманизма в период Второй мировой войны затронул не только светское, но и религиозное мировоззрение. Немецкие богословы, посетившие после краха национал-социалистского режима нацистские лагеря смерти, поставили в 1946 г. вопрос уже даже не об осуществимости прогресса, а о том, "возможна ли теология после Освенцима". Можно ли вообще верить в Бога после произошедшего в 1939—1945 гг.? О серьёзных изменениях в умонастроении верующих и священнослужителей под влиянием негативной социальной практики позволяет судить следующее высказывание католического теолога И.-Б. Меца: "Могла ли теология... остаться одинаковой до и после Освенцима? Если да — то держитесь от неё подальше" [5, с. 76].
Таким образом, реалии социального бытия первой половины ХХ в. вызвали своеобразный "мировоззренческий шок". В результате насколько горячо большинство мыслителей отстаивали идею прогресса в начале ХХ в., настолько же непримиримо они стали отрицать её к середине столетия.
Возникновение антипрогрессистских теорий связано также с трансформацией познавательных принципов и идеалов. Если ограничиваться ХХ в., то в это время решающим
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.