СПЕЦИАЛЬНАЯ ТЕМА НОМЕРА: АНТРОПОЛОГИЯ МЕДИА (ОТВ. РЕД. - А.А. НОВИКОВА)
ЭО, 2015 г., № 4 © А.А. Новикова
АНТРОПОЛОГИЯ МЕДИА В РОССИИ: ИСТОКИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
Ключевые слова: антропология медиа, медиапрактики, этническая журналистика, визуальная антропология, ритуалы медиапроизводства и медиапотребления.
В статье рассматривается, как в истории советских исследований медиа проявлялся антропологический подход. Анализируются современные тенденции и наиболее популярные темы, при изучении которых используются антропологические методы, а также перспективы становления антропологии медиа в России как самостоятельного научного направления.
Многое из того, что написано ниже об антропологии медиа в России - это, скорее, размышления и предчувствия, а не констатация фактов. Мне представляется, что как научное направление антропология медиа у нас пока не сформировалась, и "узнавание" в некоторых исследованиях антропологических подходов легко может быть оспорено как самими исследователями, так и читателями. Исторические причины этого более или менее очевидны. С одной стороны, они обусловлены спецификой развития антропологии в России в ХХ в., с другой - особенностями становления "науки о медиа", которой у нас пока даже не придумано общепризнанного названия. Наши коллеги защищаются как филологи, философы, искусствоведы, историки, культурологи, политологи и т.д.
Исследования медиа - в советской и постсоветской России было принято говорить о средствах массовой информации (СМИ) или средствах массовой информации и пропаганды (СМИП) - находились под жестким идеологическим контролем (Прохоров 2005). Формирование разных школ исследований СМИ проходило как под знаком пропагандистских задач (Беглов 1972, Шкондин 1985), так и в обход политики; предпринимались попытки освобождения от прямого влияния идеологии. В одних случаях исследовательская задача сводилась к методологическому обслуживанию индустрии (Гуревич 2000, Цвик 2008), в других ученые пытались искать в смежных (традиционных) дисциплинах спасение от идеологических тисков. Они обращались к филологии, черпая из нее представления о жанрах и языке коммуникации, к искусствоведению -заимствуя оттуда принципы анализа эстетики СМИ, художественного языка новых
Анна Алексеевна Новикова - доктор культурологии, профессор департамента медиа НИУ ВШЭ; e-mail: anovikova@hse.ru
технических искусств и приемов воздействия, к социальной психологии - пытаясь исследовать влияние технически опосредованной коммуникации на воспринимающего (Качкаева 2009). Обращение к антропологии или этнографии в качестве потенциального способа ухода из-под пристального внимания власти не рассматривалось. Одной из причин было то обстоятельство, что исследователи-этнографы обычно сосредотачивали свое внимание не на широких массах, к которым обращались СМИ, а на малых группах; не на общем в коммуникации, понимании мира и традициях, а на особенном.
Традиции, ритуалы, практики взаимодействия со СМИ, которые могли бы изучаться с помощью антропологических и этнографических подходов, в середине ХХ в. претерпевали серьезные изменения, даже в случае традиционных газет и журналов. Некоторые СМИ вообще находились в процессе становления. Наибольшее внимание исследователей медиа привлекали новые средства коммуникации - радио и телевидение. Точкой максимального пересечения научных интересов этнографов и исследователей медиа во второй половине ХХ в. можно считать становление этнической журналистики. Поначалу ее развитию препятствовал основной принцип советской идеологии: журналистика должна была быть "национальной по форме, социалистической по содержанию", и в ее основе должен был лежать принцип "дружбы народов", ограничивающий изучение этнических особенностей во имя того, чтобы не подчеркивать различия (Августевич 2012).
Положение стало меняться после того, как в 1970-80-е гг. распространилось понимание этнографии как науки об исследовании этносов (Бромлей 2008). Однако попытки в рамках журналистики осмыслять этнос как главную ценность обернулись для этнической журналистики после распада СССР проблемой. На ее примере можно проиллюстрировать тезис о том, что теория этноса стала платформой, на которой формировалась новая идеология национальных элит, инструментом для переосмысления социально-экономических противоречий как "этнических" (Соколовский 2012: 87). Подробный анализ этого этапа истории медиа до сих пор не произведен. Немногочисленные исследователи ограничивались тем, что констатировали, что в 1990-е гг. этническая журналистика в России стала рупором этнических и политических конфликтов, вызванных распадом страны (Ганцева 2002, Малькова 2004), и платформой для педалирования конфликтов, связанных с миграцией. Нам известно только одно подробное исследование того, как именно это происходило - диссертация, автор которой изучал диаспорные азербайджанские СМИ изнутри (Гасанов 2007). В этой работе, основываясь на экспертных интервью и личных наблюдениях, исследователь анализирует причины формирования этнических фобий у читателей изучаемых им изданий. На наш взгляд, такой поворот исследования можно было бы назвать антропологическим, однако в диссертации он составляет лишь малую часть и осуществлен без опоры на антропологические теории и методы, а после защиты диссертации ее автор к исследовательской работе не возвращался.
Анализ читательского и зрительского восприятия контента (разножанрового наполнения СМИ) для советской школы исследований журналистики вообще не был характерен. Газеты, журналы, телевидение и радио в доминирующей научной парадигме воспринимались как рупор трансляции массам не подлежащей интерпретации абсолютной истины. Однако параллельно с журналистской школой исследования медиа существовала значительно менее влиятельная, но заметная искусствоведческая школа, которая изучала преимущественно художественные жанры радио и телевидения. Они называли те же медиаплатформы не СМИ, а СМК (средства массовой коммуникации) и полагали, что необходимо не только анализировать жанры, функции и методы воздействия, но и размышлять над условиями восприятия и интерпретацией контента СМК, как это было принято в искусствознании, и в частности, в киноведении (Фрей-лих 2008).
Эта школа развивалась с учетом традиций отечественной кино- и театральной критики, под некоторым влиянием Франкфуртской школы, преимущественно в лице Вальтера Беньямина (Беньямин 1997), ранних cultural studies и канадского исследователя Маршалла Маклюэна (Маклуэн 1987), перевод части книги которого был опубликован в середине 1980-х гг.
С начала 1950-х гг. эти исследователи на семинарах и на страницах профессиональной прессы (журнал "Советское радио и телевидение", позднее "Телевидение и радиовещание") спорили о том, как будут вести себя зрители при просмотре, например, трагедий на домашних телеэкранах: сохраняя театральную сосредоточенность или сопровождая просмотр обедом; как телевидение возвращает литературе утерянный ей характер сказа; чем оно похоже на площадь средневекового города (Новикова 2004). К 1960-70-м гг. из этих дискуссий выросло несколько полноценных исследований, которые, на наш взгляд, содержали антропологические подходы, но в целом принадлежали к иным исследовательским традициям. Рассмотрим несколько знаковых, с нашей точки зрения, работ, которые могут восприниматься современным читателем как истоки отечественной антропологии медиа, хотя их авторы себя антропологами медиа, разумеется, не считали.
Первый в этом списке - Владимир Саппак, человек, которого принято причислять к основоположникам исследований медиа в России. Его книга "Телевидение и мы" долгие годы была практически "библией" для студентов, изучавших телевидение на факультетах журналистики. По первой специальности В. Саппак был театроведом, театральным критиком. Именно знакомство с наследием великих практиков и теоретиков театрального искусства К. Станиславского, А. Таирова, Вс. Мейерхольда и др. позволило В. Саппаку сформулировать законы нового искусства (он считал телевидение именно искусством), отмечать способность телевизионных героев становиться для зрителей почти членами семьи, утверждать, что камера и экран раскрывают истинный характер человека в кадре и т.д. (Саппак 1963). У этого критика было множество последователей. Практически каждый исследователь телевидения с 1970-х и до конца 1990-х гг. считал своим долгом его цитировать, спорить с ним, развивать его мысли не потому, что к этому принуждала административная иерархия, а потому, что он своим энтузиазмом и верой в то, что телевидение изменит мир, сумел заразить не одно поколение исследователей. Немаловажно и то, что идеи Саппака были понятны и важны не только исследователям, но и практикам.
Вторым в списке предшественников медиаантропологов, на наш взгляд, должен стать Всеволод Вильчек - журналист, редактор, искусствовед, в 1990-е гг. возглавлявший социологические службы различных телекомпаний. Его книга "Под знаком телевидения" также вошла в золотой фонд истории телевидения, но отражает другой этап осмысления роли медиакоммуникаций в жизни человека и человечества (Вильчек 1987). В контексте этой статьи важна, однако, не эта книга, а значительно более ранняя статья (Вильчек 1968), опубликованная в профессиональном журнале. Последователей у нее не нашлось, так как она воспринималась как излишне философская. Тем не менее, идеи, высказанные тогда, кажутся нам современными до сих пор и близкими к вопросам, волнующих антропологов медиа. Так, Вильчек первым в СССР заговорил о телевидении как о "форме обрядового самосознания современности", как об искусстве, "в котором общество осознает себя не в вымысле, не в сценической модели реальности, а в части самой реальности, части самого себя, но части, по-особому организованной, втянутой в сферу творчества, типизированной" (Вильчек 1968: 12). Вильчек также обозначил несколько свойств телевизионного зрелища: "неотделенность зрелища от реальности", "превращение самой реальности в язык, форму самосознания обществ" и "принцип соучастия зрителя", который позволяет считать телевидение свое
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.