© 2015 г.
О.А. ШАШКОВА
АРХЕОГРАФИЯ: СИМВОЛ СВОБОДЫ ИЛИ ЖЕРТВА ИДЕОЛОГИИ?
Роль археографии в становлении исторического знания, общественных представлений о прошлом (либо современности) бесспорна. В процессе ее "бытования" в социуме и активного взаимодействия с ним выявляется ряд важных закономерностей, которые становятся ясны лишь благодаря изучению истории этой науки. Если методике публикаторской деятельности в России традиционно уделялось значительное место, что нашло отражение в работах целого ряда теоретиков и практиков этой дисциплины и их последователей - А.А. Сергеева, А.А. Шилова, С.Н. Валка, А.И. Андреева, А.А. Зимина, М.С. Селезнева, Е.М. Добрушкина, Г.И. Королева, А.Д. Степанского, С.В. Чиркова, а также представителей академической науки М.Н. Тихомирова, С.О. Шмидта, В.П. Козлова, С.М. Каштанова и др., то истории отводилось подсобное значение. Причина такого положения кроется, вероятно, в необъятности предмета. По сути, многовековые традиции "обнародования" источников и их трансформации в общественном сознании - это история освоения всего документального, прежде всего, богатства, накопленного человечеством, которая началась со времен книгопечатания. Разные категории источников требуют разработки различных методов их публикации. Если представить, что эти методы складывалась исторически, в прямой связи с возникновением, развитием (нередко затуханием) археографических центров, также в связи с потребностями времени формировались определенные правила воспроизведения текстов разных видов документов, то причины невнимания к истории археографии, ее отрыва от методики неясны.
В России исследование истории археографии получило некоторое развитие в связи с учебными целями. К середине 60-х годов XX в. преподаватели кафедры археографии Историко-архивного института И.И. Корнева, Е.М. Тальман, М.С. Селезнев, Д.М. Эпштейн предприняли удачную попытку написать учебники по преподаваемым дисциплинам1. Предшественниками их на этом пути были С.Н. Валк и П.Г. Софинов, но в их исследованиях вопросы развития археографии решались конспективно2. Впоследствии к проблеме обращались Е.М. Добрушкин, А.Д. Степанский, В.П. Козлов3, которые особо указывали на необходимость специального изучения истории публика-
Шашкова Ольга Александровна - кандидат исторических наук, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории, доцент кафедры археографии Историко-архивного института (ИАИ) Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ).
1 Селезнев М.С., Корнева И.И., Тальман Е.М., Батаева Т.В., Эпштейн Д.М., Арапова Л.И. История советской археографии, вып. I-VI. М., 1966-1969; Тальман Е.М., Корнева И.И., Эпштейн Д.М. История археографии в дореволюционной России. М., 1969.
2 Валк С.Н. Советская археография. М.-Л., 1948; Софинов П.Г. Из истории русской дореволюционной археографии. Краткий очерк. М., 1957.
3 Добрушкин Е.М. Основы археографии. М., 1992; Степанский А.Д. Археография отечественной истории ХХ века. М., 2004; Козлов В.П. Археографическое обозрение России. 19912013 гг. М., 2013.
торской деятельности. Возможно, прежняя недооценка этого сюжета базировалась на слабом знании зарубежного опыта, который по-настоящему начал приоткрываться для нас лишь благодаря работам Г.И. Королева, посвященным изучению медиевистической археографии в Западной Европе в XVI - начале XX в.4 Более детальное и параллельное изучение истории археографии этой науки и учебной дисциплины и в России, которое осуществляется в учебных курсах кафедры археографии в ИАИ РГГУ, позволяет выявить ряд закономерностей в развитии археографии - как прикладной науки и учебной дисциплины.
* * *
По прошествии почти 250 лет развития археографической традиции в России - в связи с началом издания русских летописей в 60-х годах XVIII в., и более 500 лет в странах Западной Европы - после публикации первых исторических памятников в самом начале "эры Гутенберга", археография значительно эволюционировала. Она прошла путь от ремесла копииста - через представление о ней как ученом занятии для интеллектуалов интегрирующего характера - до, увы, науки весьма узкого профиля в представлении многих гуманитариев (и ряда историков в том числе).
Изучение истории археографии убеждает, что ее можно назвать в известном смысле "праматерью" ряда наук. Исторические знания начинают консолидироваться, оформляться в некие отрасли по мере расширения практики издания текстов. Факт публикации, широкого тиражирования, обнародования источника предъявлял к нему иные, чем в рукописный век, требования в смысле достоверности, проверяемости, подлинности. Уже к началу XIX в. от некогда обширного "материка" - археографии как "объяснения", "описания древностей" (если понимать слово буквально), начинают отделяться, обретя собственный объект и предмет исследования, источниковедение и историография, вспомогательные исторические дисциплины и архивоведение. Специализация наук существенно раздробила и сузила массив прежнего представления об археографии, которая в первое столетие после появления термина (в 1678 г. в трудах Ш. Дюканжа) нередко отождествлялась с археологией.
Публикации источников, хотя и далекие от научных принципов, начинаются фактически с первых лет книгопечатания. "Большие французские хроники" известных и безымянных французских монахов и историописцев, "Церковная история народа англов" Беды Достопочтенного, "Биография Фридриха Барбароссы" монахини Гросвиты - эти и другие первые издания источников, хотя и не имевшие научного подхода, появились через три, пять, пятнадцать лет после того, как заработал печатный станок. Все самые ранние региональные исторические общества, собирая, фиксируя местные достопамятности, имели явный "археографический уклон". Альдова академия (кон. XV в.), Рейнское научное общество (сер. XVI в.), Лондонское (Елизаветинское) общество антиквариев (1586), церковные научные общества болландистов (1615) и мавристов (1618), Палатинское общество (нач. XVIII в.), Общество истории и древностей российских (1804) - все они ставили задачу собирания и издания текстов. Именно антиквары и первые типографы XV-XVI вв., эрудиты более позднего времени, меценаты эпохи Просвещения, публикуя тексты определенных периодов или по конкретным темам, начали "конструировать" интересы современников. Так закладывалась археографическая база для будущих исследований.
Другой важнейшей чертой публикаторской практики является то, что уже с конца XVI в. она стала объектом внимания церковной, а затем и светской влас-
4 Королев Г.И. Медиевистическая археография за рубежом. Труды XVI-XVIII веков. М., 2001; его же. Медиевистическая археография за рубежом. Труды XIX - начала ХХ века. М., 2003; и др.
ти. Самые первые "войны документов" периода Реформации разразились на церковной ниве (хорошо известно выражение В. Гюго, что И. Гутенберг был предтечей М. Лютера). Аналогичная "война" имела место и на русской почве. По сути раскол русской церкви имел непосредственное касательство к вопросам передачи текста документов. Другое дело, что в России шли жаркие сражения за правильность издания канонических текстов, а не документов имущественного характера либо агиографической литературы, как это было в католической церкви. Именно поэтому в России не появились труды, равные '^е Re Diplomaticа" Ж. Мабильона. Начало книгопечатания имело глубокие последствия для археографии. Это чисто техническое изобретение обосновалось в Западной Европе и в России не только с разницей в столетие, но и в принципиально разных условиях: если на Западе книгопечатание сразу началось как частно-государственное, и власть (в том числе церковная) с разной степенью успешности боролась за право цензуры, то в России государственно-церковный патронат начал формировать особую модель взаимоотношений книгопечатания и власти, а затем - издания документов и власти.
Тридцатилетняя война 1618-1648 гг. способствовала появлению первых серийных публикаций документов по международным отношениям практически во всех странах Европы. Эти серии осуществлялись королевскими и придворными историографами, крупными меценатами (Т. Раймер, Ж. Дюмон, Г.-В. Лейбниц, граф Н.Ф. Румянцев). Именно в связи с этим государство в XVIII - начале XIX в. впервые стало понимать ценность публикации источника "как он есть". Так, впервые стали выпускаться серии документов, непосредственно финансировавшиеся государством, что свидетельствовало об осознании властью - церковной, светской - важности выхода в свет фундаментальных серий-"презентаций" национальной истории и привело впоследствии к формированию общенациональных традиций в области публикаторской деятельности. Параллельно процессам складывания централизованных государств появляется интерес к публикациям документов актового характера - источников, "автором" которых была официальная власть.
Вторая четверть XIX в. показала зарождение связи археографических проектов с историческими исследованиями, когда они стали выполняться в непосредственном сочетании друг с другом5. Примеры хорошо известны из истории исторической науки Франции, как первой, вступившей на этот путь: тематические публикации источников и труды Ф. Гизо - по истории Франции, Ж.-Ф. Мишо - по истории Крестовых походов, Ж. Бюшона - по истории Столетней войны. Ко второй половине XIX в. эта традиция переместилась в Германию, где замечательная серия "Мопите^а Germaniae Historika" вовлекает в процесс взаимодействия историографии и археографии большую часть историков Европы вообще. Публикации стали восприниматься ученым сообществом как полноценный историографический факт. Они использовались в создании концепций по национальной или всеобщей истории. Применительно к России можно сказать, что несмотря на первоначальное отставание в масштабах публикаторской деятельности, именно благодаря публикациям Археографической комиссии и других первых отечественных археографических центров стали возможны фундаментальные труды по отечественной истории Н.И. Костомарова, В.О. Ключевского и др. Со второй половины XIX в. работы ряда историков (Н.Ф. Дубровина,
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.