B. Wiemer, V.A. Plungian (Hrsg.). Lexikalische Evidenzialitäts-Marker in slavischen Sprachen (Wiener slawistischer Almanach, Sonderband 72). München; Wien, 2008. 400 S.
Как известно, в славянских языках грамматической эвиденциальности нет. Исключение составляют болгарский и реже упоминаемый в этой связи македонский языки - правда, исключение, которое благодаря классической статье Р. О. Якобсона [Jakobson 1957] и многочисленным другим работам прославило свою языковую группу. Прочие славянские языки в типологии эвиденциальности обычно не упоминаются.
Однако ссылка на источник информации может выражаться не только грамматическими, но и лексическими средствами (а также «полуграмматическими» - такими, как частицы), и с этой точки зрения славянские языки оказываются благодатным полем для изучения. Здесь есть, правда, терминологическая проблема: следует ли ограничивать само понятие эви-денциальности только грамматикой или можно говорить о лексических маркерах эвиденциаль-ности тоже? Первой точки зрения категорически придерживается А.Ю. Айхенвальд (см., в частности [Aikhenvald 2007]), с ней полемизирует во вступительной статье один из редакторов рецензируемого сборника (см. ниже). Как бы то ни было, изучение лексических средств указания на источник информации способно принести очень интересные результаты, что сборник и демонстрирует в полной мере.
Хотя книга называется «Лексические показатели эвиденциальности в славянских языках», абсолютное большинство статей посвящены не только эвиденциальным, но и эпистемическим значениям и их взаимодействию между собой, а некоторые - даже чисто эпистемическим маркерам, и в этом отношении очень напоминает другой недавно вышедший сборник - [Guent-chéva, Landaburu (éds.) 2007].
Книга включает в себя 13 статей на немецком, русском, английском, польском и чешском языках, теоретическое вступление и немецкоязычный обзор работ, включенных в сборник. Последний будет полезен тем, кто не читает по-польски или по-чешски; впрочем, каждая статья снабжена также резюме на русском, немецком или английском языке.
Как было сказано, сборник открывается вступлением - статьей Б. Вимера «Лексическое выражение эвиденциальных значений: К построению теории и эмпирическому исследованию славянских языков». В ней лаконично, но вполне содержательно рассматриваются две теоретические проблемы. Во-первых, как следует и следует ли разграничивать эвиденци-альные и эпистемические значения: считать ли их независимыми или эвиденциальность явля-
ется подклассом эпистемической модальности. Автор вкратце описывает историю вопроса и излагает разные ответы на него, не принимая, насколько можно понять, ни одну из сторон. Вторая проблема, уже упомянутая нами выше, - это можно ли говорить о лексической эвиденциальности или эвиденциальность может быть только грамматической категорией. Здесь Б. Вимер, продолжая линию своих предыдущих работ, более категоричен и отстаивает возможность лексических («непарадигматических») маркеров эвиденциальности.
Во-второй части статьи дается обзор исследований по лексическим маркерам эвиденци-альности в славянских языках (и вкратце в языках вообще), работ по дискурсивным словам и эпистемическим маркерам в той степени, в какой они затрагивают проблемы эвиденциаль-ности, по происхождению этих маркеров и т.д.
За вступлением следует обзор статей сборника, написанный также Б. Вимером. Далее статьи упорядочены по алфавиту фамилий авторов, однако мы здесь объединим их по близости тематики, тем более, что во многих из них рассматриваются одни и те же или близкие явления.
Общетеоретическое значение имеет статья В.С. Храковского «Эвиденциальность и эпи-стемическая модальность», в которой автор сопоставляет болгарский язык (имеющий грамматическую категорию эвиденциально-сти) и русский (не имеющий таковой) с точки зрения того, как выражается в них указание на источник информации. В тех случаях, когда в болгарском языке (обязательно) используется соответствующая глагольная форма, русский (факультативно) использует те или иные лексические средства (видно, говорят и т.д.). На болгарском материале также показывается различие категорий эвиденциальности и эпи-стемической модальности - таким образом, В.С. Храковский дает вполне определенный ответ на вопрос, поставленный во вступительной статье, о том, следует ли объединять или разделять эти две семантических области (ср. ниже о противоположном мнении М. Жа-бовской).
Целый ряд статей посвящен лексемам типа русских очевидно, по-видимому, похоже, говорят и т.д., их польским и одному чешскому аналогу.
Так, в статье М. Гроховского рассматриваются польские частицы widaC 1, 2, ч>13о€2п1е 1, 2 и па]ч>13о€2п1е]. В отношении эвиденциальности интересны синонимичные widaC 2, widocznie 1 и najwidoczniej, к которым в русском языке,
по-видимому, ближе всего очевидно и по-видимому; это показатели инферентивности, то есть умозаключения говорящего на основании наблюдаемых фактов (ср. Zdymisjonowano go z dnia na dzien, widocznie / widac / najwidocznie oskarzenia wobec niego bylipowazne 'Его отправили в отставку за один день; видимо, обвинения против него были серьезные'). Отметим, что, как и их русские аналоги, рассматриваемые польские лексемы оторвались по значению от глагола 'видеть', от которого они произошли, и могут употребляться не только тогда, когда основания для умозаключения в прямом смысле видны (ср. приведенный пример).
Работа Б. Вимера посвящена сдвигу значения от инферентивного к цитативному значению на примере русских частиц кажется, (как) будто (бы), вроде, похоже, видимо, по-видимому, видно, очевидно и польских zdaje siq, wydaje siq, widac, widocznie. Все они, по мнению автора, в современном русском и польском языках имеют инферентивное значение1 и на его основе приобретают вторичное цита-тивное. Основой для этого перехода предлагается считать наличие в обоих случаях лишь косвенных данных о ситуации S, и конкретная природа этих косвенных данных определяется слушающим по контексту: «если в ходе такого анализа исключаются данные, косвенно связанные с S, за которыми говорящий мог проследить непосредственно, кооперативному адресату остается только заключить, что говорящий опирается на высказывания чужих лиц». Собственно, косвенные, а не прямые данные об описываемой ситуации - это и есть то, что отличает «косвенную эвиденциальность» от «прямой» и позволяет, в частности, многим языкам объединять инферентив и цитатив в одной граммеме (широко распространенный тип A1 по [Aikhenvald 2004: 26-29]). Интересно, что инферентивное значение развивается в ци-тативное, но, насколько известно, не наоборот (см. об этом в конце нашей рецензии).
Не согласимся с автором лишь в интерпретации некоторых примеров как инферентив-ных. С нашей точки зрения, они выражают лишь неполную уверенность говорящего, но не указывают ни на какие косвенные признаки ситуации или на умозаключение о ней. Таков, в частности, пример (7) Леон провел ладонью по холодной трубе распределителя - не подтекает ли. Кажется, сухо, в котором очевидно, что персонаж воспринимает сухость трубы непосредственно (ладонью; то же пишет об
1 Это не означает, разумеется, что инферен-тивное значение у всех из них - единственное или даже первичное по отношению к другим употреблениям.
этом примере и Е.С. Яковлева [1994: 221], из работы которой он позаимствован). Нет оснований видеть инферентивное значение и в некоторых других примерах, в частности, (10) Но это безобразие не самое страшное, когда я уезжал{а), оно вроде уже утряслось - инферентивное прочтение здесь в принципе возможно, но из приведенного предложения никак не следует, да и из более широкого контекста, по меньшей мере, не очевидно2.
Статья М. Жабовской также посвящена польским эвиденциальным частицам - rze-komo, jakoby, widac, widocznie и другим, - однако здесь они анализируются по-другому. В работе рассматриваются примеры типа польск. *Wiem, ze Jacek wyjechal do Krakowa, bo - zdaniem Adama - tak jest '*Я знаю, что Яцек уехал в Краков, потому что, по мнению Адама, это так'. Их невозможность показывает, что эпистемический компонент - сомнения говорящего в истинности ситуации или даже прямого утверждения ее ложности - является обязательной частью семантики этих частиц и даже, по мнению автора, рематической ее частью (при этом в теме находится само сообщение о ситуации). На этом основании делается вывод, что эти лексемы следует считать подклассом эпистемической лексики («wyrazenia ewidencjalne nalezy opisywac jako podklas^ wyrazen epistemicznych»3), а не разделять, как это обычно делается, эвиденциальность и эпистемическую модальность.
Можно спорить, следует ли так жестко разделять на эвиденциальные и эпистемиче-ские лексемы, в семантике которых есть и тот, и другой компонент; возможно, это и имеет смысл, например, на основании того, какой компонент находится в реме. Во всяком случае, здесь нет противоречия с позицией других исследователей и, в частности, с работой [Wiemer 2006], с которой полемизирует М. Жабовска: Б. Вимер в указанной статье настаивает на разделении эвиденциальности и эпистемической модальности как значений, вполне допуская их совмещение в конкретных лексемах (впрочем, некоторые лексемы, в частности польск. zdaniem 'по мнению', он, в отличие от М. Жа-бовской, действительно считает чисто эвиден-циальными). На то, что чисто эвиденциальные выражения, не содержащие эпистемического
2 А кроме того, это цитата не из «Письма юноши другу», как указывается при примере, а из «Письма девушки подруге» - что, конечно, никак не влияет на ее инферентивную или эпи-стемическую интерпретацию.
3 Или, в формулировке английского резюме: «lexical markers of evidentiality constitute a subdomain of epistemic expressions».
оттенка, в польском языке существуют, указывается и в данной статье: это X powiedzial, ze 'X сказал, что', w telewizjipodali, ze 'по телевизору сообщили, что' и др. Если бы любая эвиден-циальность с необходимостью включала в себя эпистемический компонент, такие выражения не могли бы существовать.
В работе Я. Хофманновой исследуются употребл
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.