РЕЦЕНЗИИ
БЕЗОПАСНОСТЬ КАК ЦЕННОСТЬ И НОРМА: ОПЫТ РАЗНЫХ ЭПОХ И КУЛЬТУР (Материалы международного семинара, г. Суздаль, 15-17 ноября 2011 г.).
Отв. ред. С.А. Панарин. СПб.: Интерсоцис, 2012. 296 с.
© 2014 Л. С. ПЕРЕПЕЛКИН
Сложившаяся в нашей стране научная традиция рассматривает концепт "безопасность" преимущественно в политологическом или социологическом ключе. Чтобы это подтвердить, достаточно сослаться на какую-либо работу общего плана, например на учебник В.Н. Кузнецова "Социология безопасности", изданный как приложение к журналу "Безопасность Евразии". Однако и в этом труде есть такие понятия, как "культура безопасности", "культура предотвращения", которые имеют уже значительную гуманитарную составляющую.
Хотя я не имел возможности просматривать все справочные издания, в энциклопедических словарях, изданных под редакцией А.М. Прохорова, отсылки к понятию "безопасность" отсутствуют [Прохоров, 1991; Прохоров, 2000]. Нет этого понятия и в более поздних энциклопедических изданиях [Новая иллюстрированная энциклопедия, 2007]. Очевидно, что для редакторов российских энциклопедий понятие "безопасность" имеет в первую очередь бытовое значение, т.е. оно еще не совсем утвердилось в русской научной терминологии.
В русском языке, конечно, это слово существует, но оно трактуется преимущественно бытовым образом: "отсутствие опасности, положение, при котором кому-, чему-либо не угрожает опасность" [Словарь русского языка, 1959, т. 1, с. 81 (дан бытовой пример из книги Л.Н. Толстого "Анна Каренина")]. Интересно отметить, что в "Толковом словаре живого великорусского языка" В.И. Даля (первые выпуски опубликованы в 1861 г.) глагол "опасать" означал "предостерегать, охранять, караулить, присматривать, покровительствовать и заступничать, а также в церковном смысле - опасать паству". Прилагательное "безопасный" означало "неопасный, безвредный, верный, надежный и т.д.", т.е. соответствовало современному бытовому контексту понятия "безопасность". Очевидно, данные лексемы (опасность и безопасность) в то время не были "популярны" в качестве научных терминов, а сам концепт безопасности имел другое лексическое "оформление". Похоже, что в истории русского языка первичным был глагол опасать/ пасти, а существительные "опасность" и "безопасность" - его производные. Таким образом, в русском и некоторых других европейских языках концепция безопасности исторически связана с пастухом/пастырем/пастором, что имеет явное христианское происхождение.
Если обратиться к этимологии терминов "опасность-безопасность" в английском языке, что непосредственно связано с содержанием рецензируемой книги, то становится очевидным, что к нему восходит концептуализация идеи "безопасность" - в первую очередь как института (системы институтов), связанного с анализом и предотвращением угроз, вызовов и рисков, направленных против государства и общества (см. соответствия: Комитет государственной безопасности в СССР и Агентство национальной1 безопасности в США: National Security Agency). Конечно, не обходится без различных служб безопасности (security) в жизни людей не-государственных, но финансово-состоятельных. Впрочем, акцентирование "безопасности" в прошлом и текущем веке - особая тема, к которой можно было бы обратиться в рамках отдельного проекта.
В английском языке (в отличие от русского и многих других языков) понятия "опасность" и "безопасность" имеют разные источники и развивались совершенно независимо. В английском языке используются два антонима: danger (опасность, угроза) и security (безопасность, в том числе и информация об угрозах). Первое слово имеет древнегерманское происхождение, второе -латинское. В результате разнородность корней дает хорошую возможность для возникновения концептов (на отрицательном префиксе, например без-, концепта не построишь).
1 "Национальный" (national) в англоязычном контексте и значит "государственный".
Английский термин "безопасность" восходит к латинскому слову securitas, atis, которое означает "беззаботность, безмятежность, душевное спокойствие; равнодушие, беспечность, небрежность; безопасность, обеспеченность; обеспечение (долга), гарантия". В свою очередь, родственным ему является латинское слово secures - топор, секира; удар топора; урон, ущерб2. Похоже, что в своем исходном значении английское security восходит к латинскому слову, означающему возможность избежать какой-либо угрозы насильственных действий. Как будет видно далее, сходное происхождение концепт "безопасность" имеет и в других культурах.
Английское слово danger имеет достаточно сложную историю. Согласно "Этимологическому словарю английского языка" Д. Харнера3, оно германского корня, в XIII в. имело значения: трудный, тяжелый, требовательный, обидчивый, затруднительный; высокомерный, надменный, самонадеянный; строгий, суровый, жестокий, резкий, сильный, едкий, саркастический, а к XVI в. приобрело значения: власть сеньора, мастера; юрисдикция. Общая логика развития понятий ясна: предотвращение угрозы насилия (безопасность) и избегание гнева вышестоящих
(опасность). В таком бытовом контексте и родилась политологическая концепция.
* * *
Рецензируемая книга - результат творческих усилий российских и зарубежных исследователей, собравшихся в 2011 г. в Суздале на семинаре, посвященном проблемам безопасности в контексте разных эпох, народов и культур. Перед ними стояла непростая задача: трансформировать понятие, имеющее уже достаточно устойчивый политологический контекст (например, государственная безопасность, энергетическая безопасность, продовольственная безопасность и т.д.), в термин культурологического (точнее, междисциплинарного) свойства, который может объединять специалистов разных дисциплин. Этому вопросу посвящен первый раздел книги, написанный С. Панариным и А. Есимовой "Дискурсивный анализ безопасности: дефиниция как элемент культуры".
Авторы начинают книгу с положения о том, что сейчас государство (любое, не только западное) стремится уйти от своей прямой задачи - обеспечения безопасности граждан (с. 17). При этом они ссылаются на работу польско-американского философа и политолога З. Баумана "Текучая современность". Впрочем, у З. Баумана высказана и более общая позиция о том, что современное государство вообще стремится выйти из сферы публичной политики (сколько помню, в книге Баумана речь идет о намеренном " дезертирстве" из нее как элиты, так и политически активных граждан).
Невеселое начало для книги о безопасности. И оно, конечно, обращается к сущностным лингвокультурологическим вопросам, если уж выстроенная государственная система безопасности дает сбои. С. Панарин и А. Есимова полагают (со ссылкой на зарубежных авторов), что в культуре безопасности важную роль играют язык и дискурс, а по существу - ментальность, оформленная лингвистически (точнее, "историко-лингвистически", так как язык оформляет исторический опыт народа). Кстати, этот тезис хорошо комментируется обращением авторов к использованию лексики, связанной с концептом "безопасность", в европейских языках.
Важны следующие моменты: к концу XX в. в европейской художественной и публицистической литературе увеличилось количество словоупотреблений, связанных с учетом угроз, причем сильнее проявилась эта тенденция в русском языке (с. 27-29). Такой вывод не внушает оптимизма, так как живой язык весьма активен по отношению к внешним ситуациям. При этом «...сохраняется различие в акцентах, в том ударении, которое каждый раз ставится языком при произнесении слова "безопасность". В Европе это ударение падает на положение субъекта относительно среды, что предполагает некоторое действие самого субъекта или какого-то института, в Восточной Азии - на его внутреннее самоощущение, вытекающее из некоего состояния» (с. 32; выделено авторами). В книге приведено множество других лингвосемантических различий понятия "безопасность", но, как представляется, дихотомия действие/состояние, т.е. субъ-ектно-объектное мироощущение, играет существенную роль. Впрочем, из книги, по вполне объективным причинам, невозможно понять, какие именно угрозы, вызовы и риски являются сейчас актуальными для различных народов и культур. А отсюда следует осознанность/неосо-
2 См.: "Большой латинско-русский словарь", который существует в виртуальной форме в интернете. Это слово родственно русскому (и индоевропейскому) слову "секира", но русский концепт "безопасность" формировался на основе иной модели.
3 Этот словарь можно найти в Интернете.
знанность реально существующих перед всем миром угроз. Надеюсь, что в дальнейшей работе С. Панарин учтет и эту перспективу.
Рецензируемую книгу условно можно разделить на ряд тематических блоков. Один из них связан с реальным, наличным в сознании ныне живущих людей концептом, выраженным в лексической форме и (возможно) влияющим на соответствующее поведение (в тексте книги на это не указано). Материалы для подобного анализа получены в результате интервьюирования. Хотя я сам имею невысокое мнение о современной эмпирической социологии, игнорировать ее невозможно, в том числе и потому, что она дает повод для размышления о "текучести" (З. Бауман), т.е. о фактической "конъюнктурности" концепта "безопасность". В "текучести", собственно говоря, и заключается практический смысл концепта: если бы не постоянная изменчивость ситуации, то безопасности давно можно было бы достичь "во всемирном масштабе". К этому направлению социологической мысли можно отнести работы: Н. Цой "Представления о безопасности российских и иностранных студентов Владивостока (по материалам опросов в Дальневосточном федеральном университете)"; Нямаа Галиймаа (Монголия) "Представления о безопасности монгольских студентов (по материалам опроса студентов Монгольского государственного университета науки и технологии)"; И. Бочкарева, А. Есимова "Сравнительный анализ представлений о безопасности российских и казахстанских студентов"; И. Буданова "Представления о безопасности студентов-международников (по материалам экспресс-исследования в Ивановском государственном университете)".
Другой блок составляют тексты, напис
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.