«... Чего стоила мне эта библиотека!..»
Письмо первого библиотекаря Томского университета С.К. Кузнецова библиофилу А.Н. Островскому. 1886 г.
Ключевые слова: библиотека Томского университета, отдел рукописей Государственного центрального театрального музея им. А.А. Бахрушина, С.К. Кузнецов, А.Н. Островский, В.М. Флоринский.
Создание Томского университета - первого высшего учебного заведения в Сибири, открывшегося в 1888 г., было актом не только государственной прозорливости, но и личной инициативы, упорства, самоотверженности и, до известной степени, отваги его основателей.
Василий Маркович Флоринский (1834-1899), известный медик и первый попечитель Западно-Сибирского учебного округа, чьей инициативе во многом обязано учреждение университета в Томске и чей вклад в развитие образования признан как современниками, так и потомками1, в своих мемуарах красочно обрисовал условия жизни в Сибири в 18701880-е гг.2 Но даже он не предвидел всех реальных обстоятельств местного быта. «Первое впечатление будущих университетских окрестностей было поистине удручающим... Вдвойне тяжело это разочарование»3.
Понятно, что на переезд в Сибирь, хотя и предполагавший карьерные преференции, но в корне менявший привычный, устоявшийся быт, жизненные планы и даже сферы научной деятельности, могли отважиться только люди решительные, с сильными характерами, уверенные в правильности совершенного выбора. Неудивительно, что соседство ярких личностей не могло не приводить к столкновению взглядов, мнений, представлений о правомерности тех или иных действий.
Одним из таких подвижников был приват-доцент Казанского университета Стефан (Степан) Кирович Кузнецов (1854-1913), выходец из крестьян Вятской губернии. Окончив 1-ю Казанскую гимназию, он поступил на историко-филологический факультет Казанского университета; в 1877 г. оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре римской словесности, год стажировался в Дерптском университете и в 1880 г. утвержден в должности приват-доцента. Одновременно с преподаванием классической филологии С.К. Кузнецов активно занимался научной работой. С 1879 г. он состоял хранителем университетского музея этнографии, древностей и изящных искусств, с 1880 г. - членом Общества археологии, истории и этнографии при Казанском университете, два года, начиная с 1883 г., был его секретарем4. В казанский период жизни С.К. Кузнецов увлекся археологией, проводил раскопки могильников, публиковал их результаты5.
Непосредственные причины переезда С.К. Кузнецова в Томск, куда он формально был «перемещен» 12 мая 1885 г. на должность университетского библиотекаря, неизвестны. В литературе утвердилась точка зрения, что его пригласил В.М. Флоринский6. Они оба состояли преподавателями Казанского университета, членами университетского Общества археологии, истории и этнографии7. На наш взгляд, эта версия либо недостаточно обоснована, либо (что выглядит более правдоподобно) знакомство попечителя Западно-Сибирского учебного округа и казанского приват-доцента являлось весьма поверхностным и не позволило им составить достаточно полного представления о характере друг друга. Во всяком случае, описывая период своей жизни в Казани, В.М. Флоринский о С.К. Кузнецове не упоминает.
С.К. Кузнецов приехал в Томск 10 августа 1885 г., еще до официального открытия университета, и сразу же приступил к порученному делу. Впоследствии У.Г. Иваск8, коллега С.К. Кузнецова по Русскому библиографическому обществу, так оценивал сделанное: «Организация молодой библиотеки - нового рассадника знания; развитие и укрепление хранилища духовной пищи в первом сибирском центре высшей культуры;
неустанная бессменная работа библиотекаря-радетеля, библиотекаря-книголюба, библиотекаря-энциклопедиста - вот какие неувядающие цветы вплетены в венок Стефана Кировича на протяжении 17-летнего служения его делу культуры и науки в Сибири»9.
Подобный азарт молодого ученого неудивителен. В его распоряжении оказалось уникальное собрание редких книг. «Велика ценность библиотеки Томского университета. Книжная сокровищница "Строгановской библиотеки" (стоимость не менее 300-500 тысяч рублей), библиотека поэта В.А. Жуковского с его собственноручными заметками, исключительная по своей важности медицинская библиотека проф. В.А. Манассеина10 -вот драгоценные ядра Томской университетской библиотеки» - так характеризовал это собрание У.Г. Иваск11.
Однако деятельность университетского библиотекаря была сопряжена со многими бытовыми трудностями и моральными тяготами. Именно о них С.К. Кузнецов в октябре 1886 г. писал Андрею Николаевичу Островскому (1845-1906), младшему брату известного драматурга.
А.Н. Островский, выпускник юридического факультета Московского университета, занимался адвокатской практикой в Казани, служил мировым судьей в Чистопольском уезде, с 1891 г. был там же земским начальником, а с 1896 г. до конца жизни работал в финансовых учреждениях Казани и Саратова, причем достиг в карьере немалых успехов. Андрей Николаевич увлекался археологией, к тому же, как многие представители рода Островских, был завзятым библиофилом12, являлся почетным членом Казанского общества археологии, истории и этнографии, одновременно занимал пост заведующего библиотекой общества. Основываясь на архивных документах XVII в., А.Н. Островский составил список языческих мордовских имен (позже С.К. Кузнецов использовал его в своих лекциях по исторической географии13). Именно общностью интересов объясняется знакомство в 1880-е гг. Андрея Николаевича и будущего библиотекаря Томского университета, переросшее в настоящую дружбу, когда поверяются сугубо личные чувства и переживания.
В письме, о котором идет речь, С.К. Кузнецов описывает свой первый год пребывания в Томске, условия существования там сотрудников университета и их взаимоотношения, что делает источник уникальным. В нем содержатся свидетельства, позволяющие понять скрытые мотивы поведения участников событий, раскрываются причины их поступков.
Начав рассказ с проблем организации и систематизации библиотеки, распаковки ящиков, расстановки книг, жалоб на неграмотных помощников, С.К. Кузнецов постепенно переходит к конфликту с В.М. Флоринским. Приват-доцент обвинял попечителя учебного округа в незнании библиотечного дела, навязывании ложных принципов библиографической работы, непомерной амбициозности и злопамятности. Обвинения звучат диссонансом по отношению к распространенному мнению о В.М. Флоринском как основателе университетского книгохранилища. Известно, что при его непосредственном содействии в Томский университет поступили библиотеки Г.А. Строганова, С.М. Голицына, В.А. Жуковского, А.И. Артемьева, академика А.В. Никитенко, около трех тысяч дублетов из императорской Публичной библиотеки. Только в 1880 г. им были отправлены в Томск сотни ящиков с книгами общим весом 3 тыс. пудов14. В.М. Флоринский, прекрасно понимавший необходимость университетской библиотеки для нужд образования, считал, что «профессор без хорошей библиотеки - это воин без оружия»15. Неудивительно, что по приезде в Томск Василий Маркович занялся распаковкой и систематизацией книжных сокровищ. («В складах мы работаем каждый день, исключая праздники»16.) И это не была бездумная расстановка фолиантов по шкафам: в процессе разборки обнаружили уникальные рукописи (даже автограф А.С. Пушкина), помещенные В.М. Флоринским в «особый сундук»17.
Сейчас трудно сказать, насколько С.К. Кузнецов был объективен, высказывая свои претензии к В.М. Флоринскому. Следует отметить, что Стефану Кировичу чрезвычайно тяжело дался первый год в Томске, местное общество которого, по его словам, «ко
всякому приезжему относится подозрительно как к негодному отбросу Европейской России»18. Думается, что в пылу личных обид он несколько сгустил краски, рассказывая о Флоринском. К открытому конфликту с ним, судя по всему, привели несдержанность С.К. Кузнецова, его нежелание считаться с установленным порядком и традициями университетской корпорации. С другой стороны, нельзя не принимать во внимание неоднозначные поступки самого попечителя, поставившие под угрозу не только здоровье университетского библиотекаря, но и сохранность книжных раритетов. К тому же В.М. Флоринский и сам нередко превышал свои полномочия, что приводило к конфликтам в университетской среде19.
Нетопленое помещение, лед на стенах, сырость и холод, причиной чего, по мнению библиотекаря, стали происки В.М. Флоринского, довели здорового тридцатидвухлетнего мужчину до ревматизма, седых волос и слез. Последнее сказано Кузнецовым в письме Островскому не для красного словца: действительно, на бумаге видны их следы. Неудивительно, что к сорока годам первый библиотекарь Томского университета в значительной степени потерял зрение и «страдал многими внутренними болезнями, свойственными людям сидячих профессий»20. Его силы были на исходе. Свои обиды он распространял даже на Порфирия Никитича Крылова, ботаника университета, основателя университетского ботанического сада и оранжереи, много сделавшего для изучения растительных богатств Сибири.
На отношениях С.К. Кузнецова и В.М. Флоринского сказались также их разногласия в области археологии. Так, в 1887 г., когда вблизи города был открыт уникальный археологический комплекс, Томский могильник, на первенство в его открытии и право раскопок претендовали двое - С.К. Кузнецов и местный журналист, путешественник и этнограф А.В. Адрианов. После длительной переписки императорская Археологическая комиссия передала вопрос на решение местного губернатора, который отдал приоритет и права на раскопки А.В. Адрианову, хотя тот уступал в археологической подготовке приват-доценту С.К. Кузнецову21. В этой истории явно не обошлось без участия В.М. Флоринского, к археологическим штудиям и концепциям которого, в том числе его «ультрапатриотическим» высказываниям относительно национальных характеров «чухнов-финлянцев» и немцев22, С.К. Кузнецов относился с большой иронией.
К чести всех участников описанного С.К. Кузнецовым конфликта личные отношения нисколько не охладили их устремлений в деле утверждения просв
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.