© 2003 г.
Черносвитов Е.В. СОЦИАЛЬНАЯ МЕДИЦИНА. Учебное пособие для студентов высш. учеб. заведений. М.: ВЛАДОС, 2000. 304 с.
Книга представлена издателями в качестве "первого учебного пособия, освещающего в простой и доступной форме основы социальной медицины". Констатируя новый уровень развития общественных отношений, она выдвигает на первый план вечную проблему лечения не болезни, а человека со всеми его особенностями, склонностями, помещенного в определенный социальный контекст. Автор выделяет в связи с этим проблемы социальной медицины, актуальные на постсоветском пространстве (вынужденные переселенцы, знахарство, коммерциализация медицины, безответственность рекламы, "эротизация населения", снижение качества профилактической работы с группами риска и психиатрическими пациентами, "десоциализация детей"), и проблемы, фиксируемые как в России, так и в странах Запада в связи с научно-техническими достижениями ("генная инженерия, клонирование, криогенизация, трансплантация и имплантация органов, эвтаназия, селекция, экспериментирование на людях, омолаживание, изменение половой принадлежности и др.").
Актуальным представляется постановка вопроса о политике охраны здоровья, сложных феноменах инфекционных болезней и медикаментозной безопасности (четвертая глава). Однако текст изобилует сентенциями, которые не ожидаешь увидеть в современном учебном пособии, предназначенном для социальных работников. Автор яростно нападает на противозачаточные средства, приводя лишь односторонние доводы: "Последствия применения этих препаратов хорошо известны: бесплодие, выкидыш, рождение уродов. Более того, каждая десятая женщина, систематически принимающая противозачаточные препараты, погибает от острого нарушения мозгового кровообращения" (с. 56). При этом в учебнике более никак не обсуждается контрацептивная культура, а социально-медицинские аспекты абортов и беременности подростков затрагиваются в параграфе с характерным названием "Медико-деонтологические проблемы смертной казни и эвтаназии".
На фоне репрессивных мер, применяемых в СССР к токсикоманам и их родителям, современные попытки объяснить алкоголизм, наркоманию и токсикоманию социально-экономическими или психологическими условиями кажутся автору явно несостоятельными. Скорее всего, считает Е.В. Черносвитов, причины лежат в генетических особенностях: "у родителей с отягощенной патологией наследственности рождаются дети - токсикоманы или наркоманы ("мутанты", "дегенераты", "выродки", по разной терминологии)" (с. 58). Он не согласен с "пси-хологизаторами наркомании в том, что токсикоманы, алкоголики и наркоманы очень разные и по личностным, и по характерологическим, и по способностям переживания и мышления субъекты" (с. 58). Таким образом, будущим социальным работникам навязываются такой язык и такие формулы, вопреки которым собственно и развивается современная гуманистическая профессия1.
Автор увлечен идеями Лебона и Фрейда о психических эпидемиях, психологии масс и криминальной толпе (с. 58-71). По сравнению с этой темой он почти не уделяет внимания проблемам бедности и дискриминации. Вместе с тем, справедливо ставит важный для социальной медицины вопрос о проблемах беженцев и вынужденных переселенцев (с. 72-80), затрагивая проблемы их правового статуса, гражданства, охраны здоровья, занятости и образования.
Интересна по замыслу и насыщена случаями из жизни глава "Социальная медицина и чрезвычайные ситуации" (шестая), из которой читатель узнает, что политическое участие инвалидов "есть не что иное, как спонтанный способ реабилитации" (с. 94), который имеет "две стороны: позитивную, ибо это явление можно расценивать с медико-социальной позиции как способ гиперсоциализации (то есть компенсации), и негативную, то есть уводящую инвалидов от реше-
1 В соответствии с этическим кодексом социальной работы, социальный работник должен действовать таким образом, чтобы исключить несправедливость против любого человека или группы на основании национального происхождения, убеждений, сексуальной ориентации, психических или физических недостатков, чтобы расширить личностные возможности всех людей, с особым вниманием относясь к тем, кто испытывает трудности и проблемы. См.: Профессионально-этический кодекс социального работника России, принятый Межрегиональной ассоциацией работников социальных служб 22 мая 1994 г.
ния их насущных проблем" (с. 93). Получается, что социальная медицина есть не критика меди-калистского подхода и не гуманизация медицинских практик, а, как и двести лет назад, медика-лизация всей социальной жизни. По мысли Фуко, медицинская политика восемнадцатого века заключалась в тотальной медикализации населения. Этот процесс связан с созданием "медицинской полиции", которая наряду с экономической регуляцией и охраной правопорядка должна была обеспечивать здоровье и благополучие населения, ставшее в тот период объектом наблюдения, анализа, интервенции и модификации. Уже тогда фиксируется необходимость создания более тонких и адекватных механизмов власти и контроля над населением, которое понимается в качестве реального или потенциального трудового ресурса. Биологические характеристики населения, понимаемые не только как различия между богатыми и бедными, здоровыми и больными, но и с позиций большей или меньшей пригодности для работы и обучения, перспективой выжить, умереть или заболеть, - становятся важнейшими факторами экономики и государственного управления2. Относительно общества, здоровья, болезней, условий жизни, жилища и привычек стало формироваться "медико-административное" знание, которое обеспечило фундамент социальной политики девятнадцатого века3, и во многих отношениях остающееся авторитетным и в дальнейшем. Автор последовательно воспроизводит подобную идеологию медикализации: опыт общественной деятельности и отстаивания прав редуцируется здесь к биологическому инстинкту "адаптирования с окружающей средой" (с. 94) или патологическим наклонностям личности: "случается, что инвалид, став социопатом с чертами сутяжничества, начинает судебным путем требовать от государства все больших благ" (с. 96). Обвинение и викти-мизация родителей детей-инвалидов, как и биологизация поведенческих отклонений - задача автора, достигаемая в представленных иллюстративных кейсах, каждый из которых может вполне быть положен в основу голливудского триллера. Но вывод один - семья вовремя не обратилась к социальному медику, а все из-за того, что такого вида помощи у нас не было.
Пожалуй, апофеозом репрезентации социальной медицины как всепоглощающего контролирующего института является глава 8, посвященная сексу и пресловутой "эротизации населения". Автор заявляет, что "единственной инстанцией, которая способна контролировать эротическую сторону жизнедеятельности общества, является социальная медицина" (с. 127), она может исследовать и купировать такие страшные для общественного здоровья явления, как перверсии (там же). Е.В. Черносвитов оговаривается, что «сейчас о "сексуальных меньшинствах" следует писать и говорить осторожно, ибо для них создана прочная правовая база (право на гомосексуализм).... Теперь они, вроде бы, во всем равноправные граждане... Но только не для медицины» (с. 130-131). Он утверждает, что все существующие объяснения перверсий сходятся в главном: это есть болезнь, причем неизлечимая (с. 132). Гомофобные установки его налицо: "И хотя современные гомосексуалисты пошли в политику, искусство, журналистику, в коммерцию. вряд ли они могут стать выразителями интересов широких слоев населения, даже манипулируя его сознанием и зомбируя его в отношении наклонностей и влечений. У "сексуального большинства" против "сексуального меньшинства" есть мощная врожденная психологическая защита" (с. 134). Налицо иллюстрация того, о чем говорит И.С. Кон4, по мысли которого, несмотря на то, что Всемирная организация здравоохранения выражает позицию мировой медицины, что гомосексуальность не является болезнью и не подлежит "лечению", многие отечественные психиатры и сексопатологи, отчасти по невежеству, а отчасти продолжая традиции советской репрессивной психиатрии, которая патологизировала любые индивидуальные особенности, не вписывавшиеся в официальный канон "советского человека", продолжают считать гомосексуальность опасным "половым извращением", нагнетая в общественном сознании страх и нетерпимость5.
Позиционируя себя сторонником Ломброзо (с. 149), который был известен своими идеями об "атавизме" преступника и "особенно не щадил женщин-преступниц", он рассказывает о важности учета в социальной медицине особенностей личности и характера преступника. К сожалению, данная тема раскрыта довольно скупо (с. 148-150), хотя автор имеет богатый опыт эмпирических исследований в этой области.
2 Foucault M. The Politics of Health in the Eighteenth Century // Power/Knowledge: Selected Interviews and Other Writings 1972-1977 by Michel Foucault / Ed. by C. Gordon. New York: Pantheon Books, 1980. P. 170-172.
3 Foucault M. Op. cit. P. 176-177.
4 Кон И.С. Лунный свет на заре. Лики и маски однополой любви. М.: Олимп, 1998.
5 http://www.gay.ru/science/kon/kon-shah.htm
Во второй части пособия "Прикладная социальная медицина" автор посвятил типологиям человеческого характера на основании строения тела, пола и физиологии 74 страницы (с. 159-233). Такое повышенное внимание, безусловно, дает пищу для размышления: если социальный работник затрудняется с определением причин в ситуации, когда его клиент испытывает трудности социального плана, на помощь всегда придет методика классификации на основе визуальных признаков или затверженные "истины", напоминающие астрологические прогнозы: "В отчаянии астеник может совершить убийство... педофилы тоже чаще всего астеники" (с. 206); "среди представителей данного [психастенического] типа редко встречаются мошенники" (с. 208); "сексуальные проблемы действительно занимают важное место в жизни истерического типа" (с. 209) и так далее. Пламенный революционер - это, оказывается, аффективно-неустойчивая, паранойяльная личность (с. 215). В ходе обсуждения морфоло
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.