ЛЮБОВЬ БОРУСЯК
В Чтение «живое»
к/ - Ь в
и чтение «мёртвое»,
или Неизбежность вырубки «Вишнёвого сада»
ПРОИСХОДЯЩИЙ ПЕРЕХОД
носителями старых ценностей, а также их наследниками, то есть молодыми людьми в той или иной степени сохраняющими эти ценности (часто эта трансляция происходит в семье, идёт от поколения к поколению), воспринимается драматически или трагически, как уничтожение русской культуры вообще.
При этом не важно, что и насколько активно читали советские люди, главное, что ценность чтения была очевидной и бесспорной. Однако уже в середине 1990-х гг. социологи Лев Гудков и Борис Дубин писали о том, что чтение как высочайшая ценность уходит вместе с авторитетом социальной группы эту ценность поддерживающей и транслирующей — русской интеллигенции1. При этом, если читательская активность сокращалась очень быстро2, то процесс ухода ценности чтения в разных группах происходит крайне неравномерно. Как показывает исследование Левада-центра, за период с 1990 по 2010 гг., то есть всего лишь за 20 лет, доля россиян, не читающих книги, выросла с 15 до 45%, то есть втрое; сегодня у 44% населения нет домашней библиотеки или дома имеется менее 100 книг. И это при том, что 90% россиян никогда не посещает библиотеки.
Понятно, что есть группы, которые остаются носителями интеллигентских ценностей, вне зависимости от их возраста. В частности, мы показали, что эта ценность остаётся весьма высокой в среде молодых российских интеллектуа-лов3. При этом на примере любимых этой группой авторов, с помощью которых производится самопрезентация ин-
теллектуальной молодёжи, мы показали, что это ценность, которую можно определить как остаточную. Практически все книги, которые должны характеризовать принадлежность к данной группе, написаны и напечатаны достаточно давно, их высоко ценили представители ещё советской интеллигенции, то есть отцы и деды молодых интеллектуалов. А вот современная литература, которая несёт в себе новые идеи, характеризующие новые ценности, для молодых интеллектуалов, носителей старой культуры существенного интереса не представляет.
Последние годы характеризуются ещё одним процессом, который кажется чисто техническим, но во многом связан с социокультурными сдвигами — изменилось само понятие книги. В течение многих столетий люди читали книги, напечатанные на бумаге, теперь всё большее распространение получают разнообразные электронные носители. Литературные тексты читают с экранов ри-деров, смартфонов и айфонов, компьютеров и пр. В прошлое постепенно уходит и, скорее всего, будет уходить привычная бумажная книга. Ещё в 2010 г., по данным опроса жителей 12 крупнейших городов России, проведённого Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям и Левада-центром, 84% россиян знали, что такое электронные книги и 28% их читали, а каждый четвёртый скачивал книги из ин-тернета4. При этом фиксировалось, что переход от бумажной книги к электронной переходит плавно, параллельно с сокращением читательской активности вообще. Понятно, что за прошедшие годы чтение электронных книг стало
Чтение как основа русской ли-тературоцентричной культуры из года в год теряет свою популярность, что характеризует переход к новому типу культуры, пока ещё не имеющего своего точного обозначения. Чаще всего говорят о культуре интернета, визуальной культуре и т. д.
Любовь Фридриховна Борусяк, специалист в области социологии, СМИ и рекламы, доцент кафедры теории и практики рекламы ГУВШЭ, кандидат социологических наук, Москва
-
#02 [212] *2014 Д ЛО ЗИ^
значительно более популярным, хотя бы потому, что постоянно растёт число интернет-пользователей и владельцев телефонов с большим экраном.
Сам по себе переход от одного носителя текста, в том числе текста художественного, к другому не предполагает обязательных изменений в читательской активности, литературных предпочтений или жанровой структуре. Хотя на примере изобретения книгопечатания мы видим, что новые технологические возможности привели к настоящему перевороту как в доступности книги новым группам населения, так и в структуре текстов, в частности, к росту текстов светского, а не религиозного характера. Но вообще смена носителей информации происходила в истории многократно, иногда вызывая значительные сущностные изменения, иногда нет.
Примером того, что смена носителя может не привести к заметным социокультурным сдвигам, можно считать изобретение компанией "Sony" 35 лет назад компакт-дисков, которые быстро начали теснить на рынке традиционные виниловые пластинки. Новый носитель, позволяющий значительно качественнее воспроизводить музыкальные произведения, не воспринимался как явление социокультурное, как переход от старой культуре к новой — хотя бы потому, что первоначально на диски записывалась преимущественно классическая музыка, то есть музыка ценностно позитивно окрашенная. А связано это было с тем, что в первые годы производство компакт-дисков было очень
дорогим: более 90% уходило в брак. Поэтому стремились на этот дорогой носитель записывать такую музыку, спрос на которую невысок, но имеет международный характер. Фактически, эти дорогие диски первоначально были ориентированы на настоящих ценителей, для которых качество воспроизведения чрезвычайно высоко, а это как раз настоящие меломаны. Кроме того, и пластинки, и кассеты, и диски — это форма сохранения, записи и передачи живой музыки, и в этом смысле принципиального различия между носителями нет. Чем выше качество передачи, тем лучше. Правда, со временем у узкого круга ценителей музыки появилась ностальгия по старому винилу, с его плохим звуком, шипением и теми звуками времени, которые придают пластинке индивидуальность, включённость в контекст того времени и культуры, когда она была записана. Иначе говоря, низкое качество записи на старом носителе стало его преимуществом в том смысле, что старая пластинка стала восприниматься как явление не столько музыкальное, столько социокультурное, но всё-таки как дополнение к «нормальной», качественной записи.
С книгами произошло иначе: ностальгия начала появляться чуть ли не раньше, чем электронные носители стали постепенно вытеснять привычный бумажный формат. Буквально с самого начала, как только узкий круг «продвинутой» молодёжи (и не только молодёжи) принялся читать книги с электронных носителей, это стало восприниматься как ценностная потеря, как признак окончательного ухода традиционной культуры. Ведь бумажная книга — это не воспроизведение музыкальных произведений, сыгранных на концерте, это и есть сам концерт, то есть форма живого бытования литературы, а потому для носителей старой культуры уход от неё — это переход к новой культурной ситуации.
За многие столетия существования книгопечатания, бумажная книга приобрела огромное количество социокультурных коннотаций, во многом основанных на её вещественности, предметности. А для нашей литературоцент-ричной культуры ценностная и культурная нагруженность книги превосходила ценность любого другого вида искусства
и культуры. Не случайно в финале телевизионного проекта «Имя Россия», где миллионы людей голосовали за наиболее выдающихся деятелей русской истории, русская культура оказалась представленной только двумя именами — А. С. Пушкина и Ф. М. Достоевского5. И вот носитель старой, интеллигентской
культуры начинает вытесняться новыми формами, причём не в период своего расцвета, а упадка. Упадка как старой культуры, так и её основного носителя — русской интеллигенции. Понятно, что частью носителей старой культуры, в том числе молодых, но в той или иной степени ещё являющихся носителями традиционных ценностей, приход на смену книги бумажной книги электронной, как и сокращение читательской активности вообще, воспринимается очень болезненно.
Ностальгия по чувственности
Ежегодно студенты третьего курса НИУ ВШЭ под моим руководством учатся проводить опросы общественного мнения, причём тему они выбирают сами, а потому выбирают ту тематику, которая им кажется наиболее актуальной и интересной. В этом учебном году самыми популярными оказались темы, связанные с книгой и чтением. Наши студенты уверены, что интерес к чтению снижается и что это очень плохо, так как для них самих чтение представляет несомненную ценность. При этом
-
^gSbsS Д ЛО #02 [212] *2014
сразу несколько студентов решили остановиться не просто на изучении читательской активности и читательских предпочтений, а на изучении отношения молодёжи к книгам бумажным и книгам электронным. В результате по схожим анкетам было параллельно проведено два исследования, авторами которых были Инна Бялик, а также Ия Дарсалия и Виктория Куйдина, которые работали совместно
Оба исследования проводились через интернет, в них участвовали молодые москвичи, студенты и школьники, большинство из которых регулярно читает художественную литературу. При этом все из них считают чтение очевидной ценностью. В частности, на вопрос о том, читают ли они книги регулярно, положительный ответ был получен в 88%, а на вопрос: «Любите ли Вы читать?»,, дали такой ответ практически все опрошенные, то есть практики и ценности несколько различаются, что вообще характерно для нашей культуры. Другое дело, что здесь различия не столь заметны, поскольку в опросах участвовала интеллектуальная молодёжь, для которой
ценность чтения очевидна и не пробле-матизируется. С другой стороны, для широких групп населения, для тех, кто уже не относится к чтению как ценности или сверхценности, мало актуальна и проблематична смена носителя.
Всего было опрошено более 300 человек, средний возраст 21-22 года, более 2/3 респондентов — девушки, что вполне понятно, так как их читательская активность существенно выше, чем у молодых мужчин. Менее четверти участников опросов читают только бумажные книги, остальные либо сочетают бумажное или электронное чтение (3/4), либо читают только электронные книги, но таких оказалось очень мало. Опросы проходили в декабре 2013 года.
В обоих опросах респондентам задавался открытый вопрос о преимуществах и недостатках бумажных и электронных книг. Этот вопрос звучит как чисто прагмати
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.