196
ВОСТОК (ORIENS) 2014 № 1
Содержательная часть работы несомненно выиграла бы, если бы примечания располагались по главам (в данном случае традиционно). В них можно было бы перенести часть материалов из основного текста (скажем, о суевериях, "числомании" у бирманских правителей); дать более подробные сведения событийного или биографического характера, как это, к примеру, сделано в сноске 7, где приводятся интересные данные о жизни и эволюции карьеры генерала Аун Джи.
Учитывая, что монография написана на обильном источниковом, литературном и статистическом материале, на мой взгляд, необходимо, помимо примечаний по главам, сделать общую сводную библиографию с акцентом на исследуемый современный период, но и освещающую прошлые этапы.
Пожалуй, наиболее серьезное замечание заключается в том, что в книге по сути полностью отсутствует связь с предшествующими этапами развития отечественной бирманистики (ни в форме ссылок, ни в виде каких-либо критических либо позитивных оценок). Я нашла только две ссылки на российских бирманистов-экономистов - С.М. Макарову (сноска 3, с. 209) и И.П. Азовского (сноска 256, с. 220). Наконец, нигде в книге (в любом контексте) не упоминается В.Ф. Васильев, один из основателей советской бирманистики, в течение многих лет возглавлявший историко-политическое направление в изучении Бирмы. Полагаю, что при полной библиографии подобных досадных просчетов удалось бы избежать.
Перечисленные замечания отнюдь не снижают общего положительного впечатления от работы, новаторской по своему характеру, отличающейся высоким профессионализмом и эрудицией ее автора. Монография А.А. Симонии вносит серьезный вклад в научное востоковедение. Неудивительно, что написанная ярко и эмоционально, сохраняя при этом фундаментальный научно-исследовательский характер, книга А.А. Симонии вызовет интерес и привлечет внимание не только специалистов-востоковедов, но и широкого круга читателей.
Д. ДОРРИ. МОЙ ПУТЬ В ИРАНИСТИКУ.
М.: Изд-во "Арктика 4Д", 2012. 158 с.
© 2014 В. И. ГУСАРОВ
Монография известного востоковеда-ираниста Джехангира Х. Дорри носит преимущественно мемуарный характер. Наряду с этим в ней содержатся весьма ценные и малоизвестные данные о новейшей истории Ирана, советско-иранских и советско-афганских отношениях. Многие из них публикуются впервые. Особую ценность они представляют потому, что принадлежат перу не только современника, но и участника многих значимых событий политической, научной и культурной жизни Советского Союза, Ирана и Афганистана.
Автобиографическая часть труда впечатляет читателя неожиданными поворотами в судьбе автора. В советский период они были характерны и типичны для судеб миллионов молодых людей - ровесников Дж. Дорри. Но его жизнь в зрелом возрасте сложилась бы, очевидно, иначе, если бы он не женился в 1961 г. на Татьяне Шаумян. Ее дед, Степан Шаумян, возглавлял в свое время Бакинскую коммуну и был одним из двадцати шести бакинских комиссаров, расстрелянных англичанами в 1918 г. Поэтому ей, а потом и ее семье благоволил член Политбюро ЦК КПСС А.И. Микоян. Так, Дж. Дорри пишет, что потребовалось личное содействие Анастаса Ивановича, чтобы ему и жене - Т. Шаумян - дали разрешение на туристическую поездку в Норвегию (с. 64-67).
Из значимых событий научной и культурной жизни, участником которых был Дж. Дорри и которые он описал в монографии, можно выделить празднование 1100-летия со дня рождения великого поэта Рудаки - основоположника персидско-таджикской литературы (с. 53-54). Много сил и времени было отдано автором составлению двухтомного персидско-русского словаря, работа над которым заняла десять лет - с 1961 по 1970 г. Словарь четырежды переиздавался, им продолжают пользоваться уже свыше сорока лет.
В 1984 г. Дж. Дорри побывал в Афганистане в составе делегации Союза писателей СССР. Резюмируя свои впечатления о пребывании в этой стране, он пишет: «...И хотя мы были в Аф-
ганистане меньше двух недель, это краткосрочное пребывание дало нам возможность оценить сложившуюся обстановку в стране. Было совершенно ясно, что эта бессмысленная война бесконечна и что поэтому единственным разумным решением конфликта, как нам представлялось, был бы вывод наших войск из Афганистана. Так думали не только мы. Но тогда в Советском Союзе невозможно было "отклониться от направляющей линии партии и правительства", не рискуя стать преследуемым со всеми вытекающими из этого последствиями» (с. 81-82).
Отдельный раздел монографии отведен встречам и сотрудничеству автора с известными иранскими и российскими учеными и писателями, такими как Саид Нафиси, Феридун Тонкабо-ни, Сиявош Кясран, Хосроу Шахани, Зияолла Фарушани, В.Ф. Минорский.
Наиболее значимый интерес для исторической науки представляет раздел "Как Кавам эс-Салтанэ перехитрил Сталина" в главе "Переезд в Тегеран" (с. 24-32). В 1946 г. тогдашний премьер-министр Ирана Кавам эс-Салтанэ предложил отцу Дж. Дорри поехать с ним в Москву на переговоры со Сталиным о выводе советских войск из Ирана.
Известно, что по договору, подписанному СССР, США и Великобританией с Ираном, иностранные армии должны были покинуть его территорию до 2 марта 1946 г., т.е. не позднее чем через шесть месяцев после окончания войны. Войска США и Англии были выведены в отведенный срок. Однако части Красной Армии продолжали оставаться в Иране. О том, почему их вывод задержался на два месяца, ничего не говорится по сей день даже в таких фундаментальных справочных изданиях как, например, Большая Российская энциклопедия (М., 2008, т. 11).
Опираясь на рассекреченные данные архивов, Дж. Дорри восполняет этот пробел. Судя по ним данным, советское руководство готовило "политическую акцию, целью которой могло быть отторжение Иранского Азербайджана от Ирана" (с. 24). Важное место в реализации этого замысла отводилось Народной партии Ирана "Тудэ", основанной в 1941 г. иранскими марксистами. Она "имела репутацию партии, тесно связанной с политикой СССР" (с. 25).
В феврале 1946 г. в Тегеране было сформировано новое правительство, которое возглавил Кавам эс-Салтанэ, пользовавшийся поддержкой Советского Союза. Кавам сообщил, что хотел бы посетить СССР для проведения переговоров о выводе из Ирана советских войск.
20 февраля он во главе делегации, в которую входил отец Дж. Дорри, прибыл в Москву. Уже 21 февраля Сталин принял Кавама, который поднял вопрос о необходимости вывода советских войск из Ирана до 2 марта в соответствии с заключенными соглашениями. "Сталин обосновал пребывание советских войск в Иране договором 1921 г. Кавам ответил, что договор имеет совершенно другой смысл" (с. 26). В этом договоре от 26 февраля 1921 г., в частности, говорилось, что Иран не будет допускать присутствия на своей территории иностранных войск. Этот пункт был непосредственно направлен против Великобритании, обязывая иранское правительство добиваться удаления британских войск из Ирана. Сталин заметил, что СССР имеет другие интересы, требующие пребывания советских войск в Иране. «...Через день, на встрече с Молотовым, "другие интересы" обозначились как желание, чтобы Советскому Союзу была предоставлена концессия по разработке нефтяных месторождений в северных районах Ирана. Молотов повторил, что "войска пока из Ирана выводиться не будут"» (с. 26).
Дж. Дорри пишет: "В настоящее время, после раскрытия архивов, касающихся бесед Кавама эс-Салтанэ со Сталиным и Молотовым, стало известно, что между ними обсуждался деликатный вопрос - упразднение монархии в Иране. При этом говорилось о возможной поддержке со стороны Советского Союза предполагаемого республиканского режима во главе с Кавамом. Сталин делал ставку на новую власть в Иране, о чем прямым текстом дал понять своему переговорщику. Но Кавам не пошел на сделку, продолжая настаивать на необходимости быстрейшего вывода советских войск из Ирана" (с. 26-27).
Далее следует весьма любопытный и судьбоносный пассаж, отражающий подлинную суть советско-иранских отношений на том этапе. Автор пишет: «Молотов подготовил для Сталина большой отчет о своих встречах с Кавамом, в котором указал, что Кавам отказался от идеи смены в Иране монархического правления, ранее затронутой в беседе со Сталиным. Ознакомившись с этим отчетом, Сталин вместо визы написал на отчете лишь одно слово - "Сволочь", и это было точным показателем уровня его разочарования в иранском премьере: по-видимому, этот политик в чем-то не оправдал надежду генералиссимуса» (с. 27).
2 марта 1946 г., в день, когда СССР в соответствии с международными обязательствами должен был полностью вывести свои войска из Ирана, ТАСС выступил с заявлением о том, что Советский Союз выводит свои вооруженные силы только из северо-восточных провинций
Ирана - Мешхеда, Шахруда и Семнана, а в других районах войска останутся вплоть "до полного выяснения ситуации".
Именно это заявление ТАСС и стоявшее за ним советское руководство, как это видится с современных позиций, и положили начало "холодной войне", хотя в исторических условиях 1946 г. советская пропаганда поводом к ней считала речь У. Черчилля в Вестминстерском колледже г. Фултон (штат Миссури, США) 5 марта 1946 г. В этой речи он впервые использовал термин "железный занавес". Эта речь опубликована в СМИ, в том числе и на русском языке, и обстоятельно изучена. В ней Черчилль, в частности, сказал: "Турция и Персия глубоко обеспокоены и озабочены по поводу претензий, которые к ним предъявляются, и того давления, которому они подвергаются со стороны правительства Москвы" (цит. по сайту: www.coldwar.ru/rvo/).
Современный российский исследователь Н.В. Злобин отмечает "прозорливость и политический инстинкт Черчилля", выразившийся в этой речи. По его мнению, "его (Черчилля) предвидение на следующие 40 лет структуры и характера международных отношений в целом и советско-американских в частности подтвердились полностью"1 (цит. по "Википедия").
Дж. Дорри отмечает на с. 28, что заявление ТАСС "вызвало негативную реакцию в мире, госсекретарь США по поручению президента Трумэна направил СССР соответствующую ноту". И несколько ниже добавляет: «Кавам, стремясь любым спосо
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.