© 2008 г.
Ю. В. БОРИСОВ
ДЕ ГОЛЛЬ И США: 40-60-е годы XX века
"БОЛЬШОЙ ШАРЛЬ": СТАНОВЛЕНИЕ ПАТРИОТА
"Большой Шарль" - так в годы Второй мировой войны называли генерала Шарля де Голля американские дипломаты. Они имели в виду не только необычный для французов высокий рост де Голля (192 см). Генерала называли "большим" за его высокие интеллектуальные качества, твердую волю и преданность национальным интересам Франции, которой он верно служил всю свою жизнь. Де Голль - один из тех политиков, память о котором, уроки его деятельности не подвластны времени1.
Когда в 1890 г. в провинциальном городе Лилле в семье скромного преподавателя литературы родился третий ребенок, названный Шарлем, казалось, ничто не предвещало его необычной судьбы. Но ведь талант как алмаз: только умелая и тонкая шлифовка жизненными обстоятельствами превращает его в драгоценный камень. С раннего детства Шарля воспитывали в семье, а затем колледже иезуитов в духе просвещенного национализма: подчинения личности государству и власти; преданности католической церкви и христианской религии; уважения и любви к национальной истории и культуре; культа армии и военной службы.
Нация для де Голля представляла собой абсолютную и неподлежащую критике духовную ценность, в то время как различные идеологии и теории, политические партии представляли собой категории относительные и даже эфемерные. Именно защиту национальных интересов и национальной независимости страны генерал считал "железным законом" государства, общества и личности. А само государство, по де Голлю, это единственно возможная форма существования народов.
Говорят, что националист, как правило, патриот. Но патриот необязательно националист. Для де Голля с детства два этих понятия слились в более высокой категории, одновременно прагматической и романтической, категории величия Франции. Де Голль писал: "Разум также убеждает меня в том, что Франция лишь в том случае является подлинной Францией, если она стоит в первых рядах; что только великие деяния способны избавить Францию от пагубных последствий индивидуализма, присущего ее народу; что наша страна перед лицом других стран должна стремиться к великим целям и не перед кем не склоняться, ибо в противном случае она может оказаться в смертельной опасности. Короче говоря, я думаю, что Франция, лишенная величия, перестает быть Францией. Это убеждение росло вместе со мной в той среде, где я родился. Отец мой, человек образованный и мыслящий, воспитанный в определенных традициях, был преисполнен веры в высокую миссию Франции. Он впервые познакомил меня с ее историей. Моя мать питала к родине чувство беспредельной любви, которое можно сравнить лишь с ее набожностью. Мои три брата, сестра, я сам - все мы гордились своей страной. Эта гор-
Борисов Юрий Васильевич - доктор исторических наук, профессор, Заслуженный деятель науки Российской Федерации, академик Международной академии информатизации при ООН, Чрезвычайный и Полномочный Посланник.
1 О жизни и деятельности Ш. де Голля см.: Молчанов Н.Н. Генерал де Голль. М., 1988; Антюхина-Московченко В.И. Шарль де Голль и Советский Союз. М., 1990; Новиков Г.Н. Де Голль, голлисты и гол-лизм. - Новая и новейшая история, 1990, № 3; Смирнов В.П. Генерал де Голль в годы второй мировой войны: становление идеологии голлизма. - Новая и новейшая история, 1990, № 6.
дость, к которой примешивалось чувство тревоги за ее судьбы, была нашей второй натурой"2. Вдохновенные слова ярко раскрывают духовный мир де Голля, источники его силы, воли, мужества. Таким он был всю сознательную жизнь.
С юности Шарль придерживался традиционных консервативных взглядов, в основе которых лежали культ армии и культ семьи. В семье де Голля французскую армию боготворили. Родственники и друзья восхищались победами французского оружия на полях сражений и всегда находили оправдания для поражений Франции. Молодой Шарль зачитывался произведениями Шарля Леги и Альфреда де Виньи, воспевавших воинскую славу, доблесть и мужество. Когда пришло время выбора жизненного пути, де Голль без колебаний стал военным.
Получив военное образование, де Голль подверг профессиональной критике военную доктрину Франции, которая после окончания Первой мировой войны словно застыла во времени конной тяги и позиционной тактики, игнорируя или недооценивая применение новой военной техники, прежде всего танков и авиации. Французский генералитет, зараженный эйфорией победы над Германией в Первой мировой войне, ответил "мечтателю" и "фантазеру" де Голлю полнейшим пренебрежением. Но это не остановило молодого офицера. Свои взгляды на армию и военное искусство де Голль изложил в работах, опубликованных между двумя мировыми войнами: "Раздор в стане врага" (1924), "На острие шпаги" (1933), "За профессиональную армию" (1934), "Франция и ее армия" (1938).
В обстановке 30-х годов, когда правительства Англии и Франции проводили политику умиротворения фашистских агрессоров, идеи де Голля стали сигналом тревоги для Западной Европы. Для французского военного командования они звучали призывом к пересмотру устаревшей военной доктрины, к вооружению армии новой авиационной и бронетанковой техникой. Однако практические выводы из анализа де Голлем предвоенной ситуации в Европе и перспектив ее развития сделали не в Париже и Лондоне, а в Берлине - германские теоретики и практики военного дела, среди которых уже в то время выделялся генерал Гудериан.
К началу Второй мировой войны полковник де Голль пришел со сложившейся системой взглядов на внешнюю и оборонную политику Франции, с четкой программой модернизации ее вооруженных сил. В основе взглядов де Голля лежали идеи величия Франции, защиты ее государственной независимости и национальных интересов.
Нередко считают, что имманентно присущей национализму чертой всегда и везде является агрессивность. С такой постановкой вопроса нельзя согласиться. Национализм многолик. Опыт истории учит, что он становится захватническим, разрушительным, бескомпромиссным в эпохи социальных потрясений и международных конфликтов. В период сравнительно мирного развития страны национализм ее государственных, политических, общественных и военных деятелей может вполне укладываться в рамки относительной стабильности общества и внутреннего равновесия личности.
Это замечание в полной мере относится к де Голлю довоенного времени. Тогда его мировоззрение проявлялось в неизменном и последовательном соблюдении личного достоинства человека и офицера, в верности чувству национальной гордости, в твердости и последовательности патриотических взглядов. Такая линия поведения подверглась суровому испытанию после поражения Франции в 1940 г., ее капитуляции перед гитлеровской Германией и связанным с этими событиями национальным унижением.
РУЗВЕЛЬТ И ДЕ ГОЛЛЬ: ДВА УПРЯМЫХ ХАРАКТЕРА
К началу Второй мировой войны у де Голля была репутация способного, смелого, самостоятельно и оригинально мыслящего офицера. Может быть, именно поэтому его военная карьера складывалась трудно. Лишь летом 1940 г. в разгар "странной войны"
2 Голль Ш. де. Военные мемуары 1940-1942 годы. М., 1957, с. 29.
глава французского правительства П. Рейно присвоил де Голлю звание генерала и направил его для переговоров с английскими властями в Лондон. Из столицы Англии генерал де Голль в июне 1940 г. по радио призвал французский народ к сопротивлению фашистским захватчикам.
В исторически кратчайший срок де Голль стал символом сражающейся Франции в борьбе с фашизмом, одним из лидеров антигитлеровской коалиции, имя которого стало упоминаться в одном ряду с лидерами "Большой тройки" - Ф. Рузвельтом, И.В. Сталиным и У. Черчиллем.
Одной из особенностей деятельности де Голля в годы Второй мировой войны является его резко критическое отношение к внешней и военной политике США. В ответ американская дипломатия создала и активно пропагандировала легенду о генерале де Гол-ле как "железном упрямце", "самонадеянном солдафоне", "бескомпромиссном политике". Президент США Рузвельт относился к де Голлю с личной неприязнью, иногда скрытой, но чаще - откровенной. Так, 8 мая 1943 г. Рузвельт писал Черчеллю: "Де Голль может быть и честный человек, но он одержим манией мессианского комплекса. Я не знаю, что с ним делать"3. Президент лукавил. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, как следует поступить, и советовал британскому премьеру "порвать с этой личностью, которая вредит военным усилиям союзников"4. Рузвельт был, несомненно, тонким дипломатом, в совершенстве владевшим искусством переговоров. Но во время встреч с де Голлем президенту США не всегда удавалось скрывать свои эмоции. Как вспоминал об одной из таких встреч де Голль, Рузвельт "подобно кинозвездам, хмурился, видя, что другие тоже могут играть роль. Рузвельт не особенно благосклонно взирал на мою особу, хотя прятал свои чувства под галантным обхождением патриция"5.
В общем можно сказать, что президент США применял по отношению к де Голлю классическую тактику кнута и пряника. Во время личной встречи с де Голлем в США в июле 1944 г. от раздражения Рузвельта, казалось, не осталось и следа. Президент был воплощением доброжелательства, радушия, гостеприимства. Но Рузвельта словно подменили, когда он начал говорить об американской внешней политике. Утонченный дипломат уступил место жесткому прагматику, для которого существовали только американские интересы. Агрессивный национализм США, традиционно претендовавших на мировое лидерство, получил в высказываниях Рузвельта свое теоретическое обоснование.
Рузвельт с присущим ему красноречием говорил о новом мировом порядке во главе с директорией четырех держав: США, СССР, Англии и Франции, которые обеспечат торжество мира и демократии на планете. Однако особое место в новой мировой структуре президент безоговорочно отводил США. Именно они намерены были оказывать материальную помощь странам, разоренным войной, а для их обороны создать повсюду американские военные базы.
Вспоминая о беседе с Рузвельтом, де Голль писал: «Он рисует легкими, тонкими штрихами. Рисует так хорошо, что трудно решительно возражать этому художнику, этому "соб
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.