ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2011 ■ № 3
РОССИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ Я.Г. ШЕМЯКИН
Дискурс взаимодействия и взаимодействие дискурсов: Россия-Латинская Америка-Запад*
В статье анализируются диалогические потенции различных культур в зависимости от их принадлежности к "классическим" или "пограничным" цивилизациям. Рассматриваются соотношение возможностей диалога в аристотелианской традиции и традиции "кружка кап-падокийцев", значимость диалога в условиях "фронтиризации" современного мира и пути его развития.
Ключевые слова: "классическая" цивилизация, "пограничная" цивилизация, дискурс, диалог.
In article dialogical potentialities of various cultures depending on their accessory to "classical" or "boundary" civilizations are analyzed. The parity of possibilities of dialogue in Aristotelian and Cappadocian circle's traditions, the importance of dialogue in conditions of "frontierization" of the contemporary world, the ways of promoting dialogue are considered.
Keywords: "classical" civilization, "boundary" civilization, discourse, dialogue.
В название данной работы вынесены два словосочетания, включающие принципиально различные оттенки смысла. Это отличие оттенков возникает из неодинакового соотношения концептов "дискурс" и "взаимодействие". В термине "дискурс взаимодействия" логический упор делается на слове "дискурс", в термине "взаимодействие дискурсов" - на слове "взаимодействие". В первом из названных словосочетаний ключевое слово стоит в единственном числе; во втором то же самое слово употреблено во множественном числе, а раз так, то здесь заключена мысль о существовании нескольких дискурсов. Причем последние вступают во взаимодействие, а следовательно, существенно отличаются друг от друга.
На мой взгляд, эти терминологические различия могут в большей или меньшей мере отражать специфику той или иной цивилизационной реальности. Выражение "дискурс взаимодействия" более органично выглядит в духовном контексте "классических" цивилизаций, в первую очередь Запада, ибо идея существования одного единственного дискурса (точнее, одного толкования дискурса, понимаемого как речь, "логически правильно" выстроенная в определенном социокультурном контексте)
* Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант № 06-01-02085а).
Шемякин Яков Георгиевич, доктор исторических наук, заведующий отделом Института Латинской Америки РАН.
соответствует доминанте единства как определяющей черте данного цивилизацион-ного типа. Словосочетание "взаимодействие дискурсов" больше соответствует духовной ситуации цивилизационного "пограничья", поскольку имплицитно заключает в себе мысль о доминанте многообразия (в данном случае - многообразия дискурсов), которая является главной родовой чертой "пограничных" цивилизаций в отличие от "классических" [Шемякин, 2001а; 2007б]. Разумеется, подобное противопоставление ни в коем случае нельзя абсолютизировать: речь идет именно об оттенках смысла, выявление которых позволяет, на мой взгляд, высветить некоторые новые грани проблемы взаимодействия цивилизаций России и Запада.
* * *
В принципе, как справедливо подчеркивают Г. Гутнер и А. Огурцов, понятие "дискурс" в истории мысли (прежде всего европейской) очень многозначно [Гутнер, Огурцов, 2000, с. 670]. В настоящее время одно из наиболее влиятельных направлений в трактовке дискурса интерпретирует его как "коммуникативное событие" "взаимодействия сознаний" (В. Тюпа), "социокультурный контакт" (Т. ван Дейк) [Тюпа, 2006, с. 36; Дейк, 1989, с. 122]. Лингвисты обычно останавливаются на этом определении. Однако для сравнительного анализа цивилизаций принципиальное значение имеет установленный в ходе исследований [Шемякин, 2001а, с. 83-97, 126-166, 176-184, 315-326] факт о существовании нескольких типов такого контакта, причем они качественно отличаются друг от друга. Как справедливо отмечает Л. Селмистраитис, при всем множестве трактовок термина "дискурс" в нем всегда можно выделить две составляющие: "связный текст и его экстралингвистический фон" [Selmistraitis, 2004, р. 30]. Под последним понимаются "личностные и социальные характеристики адресата и адресанта или участников коммуникативного события, знание мира и знание языка теми же участниками коммуникативного события". Кроме того, "учитывается определенная социальная ситуация" [Ellis, 1992, с. 84].
Структура рациональности в различных цивилизациях
"Связный текст" "связывается" правилами логики. Однако разные культуры отличаются качественно различным подходом к решению ключевых проблем - противоречий человеческого существования [Шемякин, 2001б]. В связи с этим и логики их отличаются (у далеких друг от друга в духовно-ценностном отношении человеческих общностей принципиально отличаются) друг от друга. Между тем, когда речь заходит о дискурсе, учитывается, как правило, только западная логика подхода к миру, в рамках которой доминирует аристотелианская парадигма [Шемякин, 2008; Шемякина, 2008а; 2008б]. Точно так же в соответствии с избранным той или иной цивилизацией способом решения коренных экзистенциальных проблем-противоречий отличаются не только логические способы "связывания" текста, но также характер и типы сочетания данного текста и экстралингвистического фона.
В условиях же цивилизационного "пограничья" ситуация чрезвычайно усложняется. Мне неоднократно приходилось отмечать, что "пограничная" действительность предстает как сложнейший узел различных типов взаимодействия разнородных составляющих, в том числе и различных типов рациональности. К примеру, изучение Латинской Америки (которая как "пограничная" цивилизация планетарного масштаба обнаруживает ряд важнейших структурных параллелей с Россией) [Шемякин, 2000; 2001а] привело меня к выводу о сложносоставном характере "полюса рацио" в латиноамериканском духовном космосе. Так, сочетание теологической схоластической составляющей и новоевропейского (эволюционировавшего от картезианского к просвещенческому дискурсу) рационализма сыграло важнейшую роль при формировании духовной основы становящейся латиноамериканской цивилизации [Шемякин, 2007а]. Одним из основных результатов эволюции новоевропейского рационализма стало
возникновение "формальной рациональности", в которой, как убедительно показал М. Вебер, наиболее полно проявился "дух капитализма" [Вебер, 1990].
С тем, чтобы актуализировать контекст сравнения, напомню главные ее признаки, выделенные мной на основании обобщения работ Вебера и представителей "веберов-ского ренессанса": 1) убеждение в том, что количественная характеристика любой вещи (явления, процесса) - это исчерпывающая ее характеристика, при этом никакие качественные определения не имеют значения ("всеобщая калькулируемость"); 2) раз все можно сосчитать, значит все можно познать, никаких тайн, недоступных "свету разума" нет и не может быть в принципе ("всеобщая познаваемость"); 3) полностью "просчитанный", познанный мир управляем - во всяком случае, в той его части, которая доступна человеку ("всеобщая управляемость") [Шемякин, 2007а, с. 89-90; 2008, с. 133]. Как совершенно справедливо отмечала П. Гайденко, "формальная рациональность" - рациональность как самоцель [Гайденко, 1990, с. 23-24], рацио замкнут в данном случае на себя.
Данный тип рациональности, неотделимый от капитализма, наложил, бесспорно, мощный отпечаток на Латинскую Америку и продолжает осуществлять духовную экспансию по сей день. Однако никогда, ни на одном из этапов истории, он не мог подавить полностью иные виды рациональности, присутствующие в духовном космосе латиноамериканской цивилизации. Так, иберокатолическое начало несло в себе совершенно иную разновидность рацио. Вебер назвал бы ее "ценностной рациональностью": здесь ключевое значение придается качественным характеристикам объектов действительности, всегда присутствует представление о некоей высшей цели, которая в конечном счете придает смысл формально-рациональным процедурам. Этот тип рациональности не замкнут на себя и потому открыт для создания разнообразных путей и способов коммуникации с противоположным полюсом духовного космоса - верой. Впрочем, следует отметить, что "теологический" рацио - лишь один (хотя и наиболее важный) из вариантов иберокатолической "ценностной рациональности".
Очень сильное, на этапе генезиса - определяющее влияние иберокатолической "ценностной рациональности" на латиноамериканский дух представляется очевидным. "Полюс рацио" являет в регионе к югу от Рио-Гранде-дель-Норте картину постоянного напряженного противоборства и крайне противоречивого взаимодействия данного типа рациональности с "формальной рациональностью" западного происхождения и характера.
Структура рациональной составляющей латиноамериканского духовного космоса предстанет еще более сложной, если исходить из того, что способность к логическому мышлению может проявляться совершенно по-разному, в том числе в формах, весьма далеких от законов аристотелевской формальной логики. На мой взгляд, есть серьезные основания говорить об особом, "мифологическом" типе рациональности, качественно отличном от всех уже рассмотренных, являющем собой неразрывное единство с языческими разновидностями религиозной веры. Несмотря на все успехи, особенно достигнутые в XX в., в деле исследования особенностей мифологического мышления, изучение его именно как особого типа человеческой рациональности, по существу, только начинается. Хотя этот вопрос заслуживает, бесспорно, дальнейшего тщательного изучения, уже имеющиеся данные позволяют мне выдвинуть гипотезу, согласно которой "вес" мифологического типа рациональности прямо пропорционален общему "весу" мифологической составляющей в латиноамериканском духовном космосе.
По моему мнению, результаты осуществленного к настоящему времени многоаспектного сравнительного анализа российской и латиноамериканской цивилизаций позволяют сделать вывод о крайне противоречивом сочетании в российской действительности тех же типов рациональности, что и в Латинской Америке. Так же, как и в регионе к югу от Рио-Гранде-дель-Норте, определяющим в этой пр
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.