© 2015 г.
С.Е. ПАУЛ С ОН (США)
ДНЕЙ АЛЕКСАНДРОВЫХ НЕЛЕГКАЯ СРЕДИНА: ЛУИЗА АДАМС О ЖИЗНИ В ПЕТЕРБУРГЕ В 1810-1812 годах
В последние годы в исторических кругах заметно оживился интерес к эпохе Александра I. В 2013 г. Историческое общество Массачусетса (MHS) впервые опубликовало источник, представляющий несомненный интерес для историков александровской поры. Это объемная сводка дневниковых записей Луизы Адамс, жены Джона Квинси Адамса, в 1810-1813 гг. являвшегося посланником США в России. Записи Л. Адамс о жизни в Петербурге до сих пор были мало использованы исследователями, поскольку рукописи-оригиналы требовали чрезвычайно кропотливой работы по расшифровке. В 1840 г. г-жа Адамс предприняла попытку свести свои дневники в один сборник, озаглавленный "Приключения Никого", но он так и не увидел света1. Окончательная расшифровка и публикация текста, выполненная MHS, сделала "Приключения" доступными, и они дополнили существующие знания о правлении Александра I.
Семья Адамсов прибыла в Петербург осенью 1809 г., когда "дней Александровых прекрасное начало" уже кануло в Лету. Александр Павлович находился на троне восемь лет. Тильзит, невыгодная для России торговая политика и военные расходы серьезно подорвали его былую популярность. После Тильзита при дворе императрицы-матери Марии Федоровны, ставшей главным критиком сына, образовалась оппозиционная "партия". "Императрица... из пустого своего тщеславия, которое всегда побуждает ее заискивать перед обществом, первая подала пример недовольства... Вокруг нее собираются все недовольные, и они превозносят ее до небес. Никогда еще ее двор не был столь великолепен, никогда не приезжало к ней в Павловск столько визитеров", - обеспокоенно писала жена Александра I царица Елизавета своей матери 29 августа (10 сентября) 1807 г. Великая княгиня Екатерина поддерживала матушку, полагая, что игры брата с Наполеоном унизительны и способны нанести стране лишь ущерб. По столице поползли слухи (пусть и беспочвенные), что у России скоро будет новый монарх2. В таких условиях Александру приходилось лавировать, принимать меры для укрепления собственных позиций. Современники вспоминали, что петербургские сезоны того времени отличались невиданным блеском. Балы и празднества создавали иллюзию общей стабильности и процветания. Царь появлялся на них, излучая благополучие и даря знаки внимания своим подданным. Он использовал личную дипломатию для решения политических задач и поисков союзников.
Наперекор критикам Александр I согласился на встречу с Наполеоном в Эрфурте. Однако ни у кого не должно было даже возникнуть мысли, что государь идет у французов на поводу. Дабы подчеркнуть независимость от Парижа, вскоре после Эрфурта, в 1809 г., в Петербург был приглашен Фридрих Вильгельм Прусский. Новый раунд
Паулсон Светлана Евгеньевна - P.h.D. по истории, Associate Professor of History, Университет южного Арканзаса, США.
1 Allgor C. A Republican in a Monarchy: Louisa Catherine Adams in Russia. - Diplomatic History, Winter 1997, v. 21, № 1, p. 24-25.
2 Елизавета и Александр. Хроника по письмам императрицы Елизаветы Алексеевны, 17921826. Сост., перевод и комментарии Д.В. Соловьева. М., 2013, с. 133.
банкетов, балов, театральных представлений и личной дипломатии Романова длился целый месяц и принес определенные результаты. "Общество, которое не так давно критически относилось и к царю, и к пруссакам... поддержало Александра, полагая, что, воздавая почести жертвам козней Наполеона, он бросает вызов французам", - отмечал британский историк А. Палмер3.
В контексте этих событий приезд в Россию первого представителя США в ранге посланника имел большое значение. Торговля с Америкой была особенно важна в обстановке хаоса, творившегося в Европе. Кроме того, установление теплых отношений с американским посланником давало царю дополнительную возможность подчеркнуть самостоятельность своего политического курса. Сложно сказать, чего ожидал государь лично от Адамсов. Сами же супруги-американцы не сомневались, что пребывание в Петербурге станет для них нелегким испытанием. Джон Квинси имел опыт работы не только в европейских столицах, но и в городе на Неве. В 1780-х годах, еще юношей, он служил секретарем при неудачной миссии Френсиса Дейны в России и о нравах этой страны и трудностях, с которыми здесь сталкивались иностранцы, знал не понаслышке. Тем не менее он вернулся сюда в сопровождении жены, свояченицы и двухлетнего сына. В дипломатическом корпусе начала XIX в. такое было не принято. Обычно дипломаты отправлялись на службу в Петербург в одиночестве, оставив семью дома: их пугали и тяжелый климат, и дороговизна жизни.
Адамс рассчитывал, что супруга вполне справится с новой для нее ролью, поскольку она была вместе с ним на предыдущих дипломатических заданиях и зарекомендовала себя как женщина, которая умеет занять достойное место при дворах августейших особ. Родившись в Лондоне в семье торговца-американца и англичанки, Луиза Джонсон детство и юность провела в Англии и Франции. В три года ее отдали в пансион в Нанте, и она блестяще овладела французским языком. Продолжив обучение в лондонской школе, девушка стала одной из лучших учениц и единственной, кто штудировал столь серьезные трактаты, как "Утерянный рай" Дж. Милтона и "Самопознание" Дж. Мэйсона4. В 1790 г. ее отца, Джошуа Джонсона, назначили генеральным консулом США в Англии. В родительском доме Луиза привыкла к общению с влиятельными людьми - как американцами, так и европейцами. После замужества прекрасный французский и умение держаться в обществе помогли ей адаптироваться к жизни дипкорпуса. При берлинском дворе г-жа Адамс сумела завоевать к себе такую симпатию, что британский посол просил ее выполнять функции "хозяйки" и его представительства5.
Собираясь в Петербург, Луиза понимала, что там все будет иначе, чем в полюбившемся ей Берлине. Северная столица имела репутацию города, где холодно всё: климат, двор, высший свет; где формальности этикета - закон. Официальное представление семьи посланника должно было пройти безупречно. На первый визит во дворец Луиза ехала "со сбивчивым пульсом", облаченная в туалет серебристых и багряных тонов на фижмах. После краткого представления августейшей чете ее ждала императрица-мать. Мария Федоровна носила уже некаркасные платья6. В моде российской столицы преобладали античные силуэты и светлые тона. Судя по всему, из-за "непетербургского вида" жены американского посланника императрица приняла ее за простушку.
В дневнике Луиза описывает их беседу с долей сарказма: "Она приняла меня очень милостиво, но, очевидно, собиралась подтрунить над моим невежеством, потому что задавала мне множество вопросов о впечатлении, произведенном на меня чудесами, кои повсюду попадались на глаза в Петербурге. Я убедительно выразила свое восхищение всем и при этом упомянула, что видела Лондон, Париж, Берлин и Дрезден... но
3 Palmer A. Alexander I: Tsar of War and Peace. London, 1974, p. 179.
4 O'Brien M. Mrs. Adams in Winter. New York, 2011, p. 85.
5 Ibid, p. 156.
6 Memoirs of John Quincy Adams, Comprising Portions of His Diary from 1795 to 1848. Ed. by C.F. Adams, v. II. Philadelphia, 1874, p. 55.
что, конечно, я [не видела] города, равного по красоте Петербургу. - Ах, боже мой, вы видели все!!! - Она показалась очень расстроенной этим. Ожидали дикарку!"7
Луиза сумела повести себя так, чтобы не дать повода придворным шутникам смеяться над заокеанскими незнайками, и все же, покидая дворец, она переживала, что прием прошел неудачно. Как выяснилось позже, ее вины в том не было - она всего лишь стала свидетельницей типичного поведения Марии Федоровны. Позже Джон Квинси обратил внимание на то, что императрица использовала любые уловки, чтобы продемонстрировать свое превосходство над собеседником. Сначала она забрасывала его вопросами, ответы на которые знала сама, а затем выслушивала со снисхождением, всем своим видом давая понять, что ничего нового ей не расскажут. В своем дневнике посланник, иронизируя над августейшими попытками выглядеть хорошо за чужой счет, писал: "Она напоминает мне персонаж из Мольера"8.
Надо заметить, что императрица-мать пользовалась в Петербурге большим влиянием. Ее официальные прерогативы были шире, чем у государыни Елизаветы. Среди знати возникло негласное правило: тем, кто не хотел попасть в "черный список", следовало раза два в месяц ездить в Павловск на поклон9. Г-жа Адамс понимала важность посещения мероприятий у Марии Федоровны, однако из-за дороговизны жизни в городе на Неве, обостренной кризисом, не могла позволить себе каждый раз шить новое платье. Между тем ей довелось слышать, как жестко императрица отчитала даму, явившуюся в наряде, который уже надевала. Дабы не уронить достоинство миссии США, г-жа Адамс предпочла отказаться от участия в празднике у Марии Федоровны, чем прийти туда не в специально сшитом для такого случая платье. Сказавшись больной, она провела вечер у подруги. Жена посланника не представляла, насколько хорошо Ее Величество осведомлена обо всем, что происходит в столице. Очень скоро стало известно, что "за неуважение" императрица грозилась наказать Адамс, применив меры, принижающие статус посольской четы. "Подобное не должно повториться, иначе в следующий раз меня не позовут", - взволнованно писала Луиза10.
Записи Луизы и Джона Квинси Адамсов содержат любопытные штрихи к портрету матери Александра I. Суждения историков о ней неоднозначны. Некоторые полагают, что ее жесточайший надзор за соблюдением этикета проистекал из желания освободить сына от занятий дворцовой повседневностью, дать ему возможность работать над серьезными государственными делами. С другой стороны, не стоит забывать и слова Елизаветы о необычайном тщеславии свекрови. Они, конечно же, небезосновательны и во многом объясняют как любовь Марии Федоровны к церемониям, так и ее лидерство среди антитильзитских критиков. Свидетельства Адамс также подтверждают, что императрица была весьма тщеславна.
Промах с визитом к Марии Федоровне был лишь пунктом в длинном списке проблем, возникших у Адамсов по приезде в Рос
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.