Д.И. Горшков
Документы фонда Московской духовной консистории о духовенстве г. Москвы в сентябре-октябре 1812 г.
Ключевые слова: московское духовенство, Отечественная война 1812 г., Московская духовная консистория, метрические книги, ревизские сказки, Центр хранения документов до 1917 г. Центрального государственного архива города Москвы.
Служение московского духовенства в период пребывания в столице армии Наполеона в сентябре-октябре 1812 г. является одной из многих страниц в истории Русской православной церкви. Эти события отражены в воспоминаниях очевидцев1, а также в нескольких исследованиях2. Первым, кто еще в 1841 г. коснулся этой темы, был известный историк-этнограф И.М. Снегирев, сообщивший о судьбе священника Спасского на Бору собора Михаила Онуфриева, не только оставшегося в столице, но и получившего от императора Наполеона «камилавку и рясу»3. Достаточно полно на основе воспоминаний участников тех событий и других документов раскрыл картину духовной жизни столицы в период пребывания наполеоновских войск А.Н. Попов4. В начале XX в. протоиерей Александр Никольский рассказал, опираясь на материалы Московской духовной консистории, в том числе несохранившиеся, о священнослужителях, убитых неприятелем или пропавших без вести, бедственном положении семей московского духовенства в 1812 г., богослужениях в столичных храмах, а также о наиболее отличившихся «лицах духовного чина», которые по представлению архиепископа Дмитровского Августина первыми были награждены в 1813 г.5 Несомненно, следует выделить и работу современного историка Л.В. Мельниковой, в которой приводятся данные по московским храмам в 1812 г.6
Расширить знания об этом периоде истории столицы, дополнить или даже восстановить события, происходившие во время пребывания там Великой армии, позволяют находящиеся в Центре хранения документов (ЦХД) до 1917 г. Центрального государственного архива (ЦГА) города Москвы документы фонда Московской духовной консистории (Ф. 203)7, в первую очередь метрические книги (ведомости) церквей Москвы за 1812 г. и ревизские сказки (вторые экземпляры8) священно-церковнослужителей 7-й ревизии (1815-1816 гг.). Они представляют особую значимость в связи с практическим отсутствием делопроизводственных документов московских учреждений за сентябрь-октябрь из-за закрытия 30 августа присутствий и их эвакуации.
Метрические книги и ревизские сказки, используемые при изучении социально-демографических процессов, истории семей, отдельных поселений, монастырских некрополей и т.д.9, для воссоздания истории населения Москвы в период пребывания в ней армии Наполеона еще не привлекались. Целью данной работы является характеристика этого документного комплекса и демонстрация его возможностей для реконструкции отдельных событий сентября - начала октября 1812 г., связанных с оставшимся в городе духовенством.
В начале XIX в. в Москве действовали 24 монастыря, 9 соборов в Кремле и на Красной площади, 287 приходских и ружных (т.е. бесприходных) храмов. Кроме того, более 40 домовых церквей находилось в домах московской знати10. В этот период в Московскую духовную консисторию ежегодно поступали метрические книги (они велись во всех приходских и части ружных храмов) примерно 248 московских церквей11.
За 1812 г. в фонде имеются лишь 93 консисторских экземпляра метрических книг по пяти
сорокам: Ивановскому, Китайскому, Никитскому и Пречистенскому, Сретенскому (консисторские экземпляры метрических книг церквей Замоскворецкого сорока не сохранились, но в фонде его церквей есть их приходские экземпляры) и 99 приходских экземпляров по всем шести столичным сорокам. Учитывая, что часть приходских метрических книг (61) является вторыми экземплярами консисторских, общее число храмов, сохранивших метрики за 1812 г., составляет 131, т.е. чуть больше половины12. Книги остальных сгорели в московском пожаре, были похищены или попорчены неприятелем, пропали во время всеобщей неразберихи.
Из общего количества сохранившихся метрических книг только 27 содержат записи за период с 2 сентября (день вступления наполеоновских войск в Москву) по 10 октября 1812 г., когда в город вошли русские войска. Подобные лакуны появились из-за невозможности совершения треб в результате осквернения, разграбления или сожжения храмов, а также отсутствия приходского духовенства. Например, в метрической книге церкви Благовещения Пресвятой Богородицы на Бережках отсутствие записей объясняется так: «В двух месяцах, сентябрь и октябрь, как родившихся, так и умерших в приходе нашем по притчине нашествия неприятельского в означении не было»13, о бракосочетавшихся книга «неприятелями утрачена»14. В метрической книге церкви Пименовской в Новых Воротниках указано, что два ее листа (6-й и 7-й) «неприятелями в бытность их в Москве выдраны, а книга, в которую вписывались обыски о бракосочетавшихся, в то же время пропала»15.
Метрические книги позволяют установить храмы, в которых если и не совершалась литургия, то однократно или систематически проводились обряды крещения младенцев, рожденных в оккупированной столице (всего сохранилось 26 таких записей), и отпевания умерших (78 записей)16. Но только в одной метрической книге (церкви Вознесения Господня у Серпуховских ворот) имеется запись о браке, заключенном в период нахождения армии Наполеона в Москве: 7 октября 1812 г. был обвенчан фурман Серпуховской части с вдовой
17
городского сторожа1'.
По метрическим книгам московских церквей за 1812 г. удалось также восстановить имена 25 священников, 11 диаконов и 23 причетников (дьячков, пономарей, просвирниц), которые находились в Москве при неприятеле. (На начало 1812 г. в Москве насчитывалось духовных лиц обоего пола, включая монашествующих, 5104 души18.) В эти дни священнослужители совершали требы не только в своих храмах, но и в других церквах, оставшихся без настоятеля. Так, в церкви Воспитательного дома, священники которой покинули столицу без разрешения начальства, подкинутых младенцев крестили иерей Алексей Иванов, настоятель церкви Рождества Богородицы на Стрелке, и священник церкви св. Максима Исповедника на Варварке Игнатий Иванов19. Документы свидетельствуют, что протоиерей храма Преображения Господня в Глинищах 66-летний Петр Симеонов совершал обряды еще как минимум в четырех храмах Китайского и Сретенского сороков: Иоанна Богослова под Вязом, Св. Троицы в Никитниках и на Грязех, св. Георгия Победоносца на Лубянке20. Впоследствии сам он вспоминал: «Бог привел меня своими руками похоронить до 80 человек убитых и умерших; за недостатком гробов я завертывал их в циновки или из досок и разбитых сундуков, составив род гробов, честно предавал их земле»21.
Из 78 умерших, вписанных в метрические книги, к духовному ведомству или членам семей духовных лиц относились тринадцать человек. Причины их смерти и сведения о погребении не указаны. Лишь в метрической книге церкви Троицкой в Кожевниках под № 29 и 30 от 4 сентября записано: «Во время сожжения Москвы неприятелем сгорел в собственном его доме сего прихода диакон Сергий Иванов, коему от роду было 55 лет. В то же время сгорела в собственном ее доме умершего дьячка сего прихода жена Федосья Гаврилова, коей
от роду было 48 лет»22. (Ее муж, дьячок Яков Степанов, умер за две недели до вступления Великой армии в Москву 19 августа 1812 г.23) Жертвами еще одного пожара, 26 сентября, стали три послушницы Алексеевского женского монастыря, где их в тот же день и похоронили. Сохранившиеся об этом записи в метрической книге монастырской Крестовоздвиженской церкви раскрывают их имена, возраст и социальную принадлежность (купеческая дочь Дарья Моисеева, крестьянская девка Фекла Яковлева, 28 лет, и дворовая девка Агриппина Иванова, 14 лет24) и корректируют сведения, приведенные в книге Т.Толычевой, о смерти в погребе во время пожара якобы четырех крепостных женщин умершей помещицы Раевской25. В монастыре действительно проживала прапорщицкая дочь Т.Ф. Раевская, 60 лет от роду, но она была жива и в 1813 г., а проживавшие в монастыре Фекла Яковлева, Агриппина Иванова и Дарья Моисеева к числу ее дворовых не относились, последняя же вообще была купеческой дочерью, что подтверждают и исповедные ведомости26.
Записи в метрических книгах помогли установить, что в период с 2 сентября по 10 октября 1812 г. местом захоронения москвичей стали не только городские кладбища, но и погосты при храмах. Известны имена 17 человек, похороненных при тех церквах, где их отпевали. Так, священник Архангельского собора Иоанн Гаврилов был погребен при церкви Ржевской иконы Божией Матери у Пречистенских ворот. Из метрической ведомости церкви Иоанна Предтечи в Старой Конюшенной видно, что умерших хоронили как при этом храме, так и при соседней церкви священномученика Власия, а вдова дьячка церкви Афанасия и Кирилла на Сивцевом Вражке была погребена при «своем храме»27. Тех же, кого отпевали в церкви Спасо-Преображенской в Глинищах, хоронили «против церкви на валу»28. По данным метрических книг известны случаи, когда после освобождения столицы происходили перезахоронения умерших. Так, в метрической книге церкви Троицкой на Грязех под № 22 от 6 сентября 1812 г. записано: «В доме г. Веревкиной умре по христианской должности с покаянием дворовая ея женка Анна Петрова, коей от роду было 85 лет, погребена сперва на погосте Николостолповской церкви, коей священник Петр Алексеев и погребение с своим причетником исправлял, потом декабря 10-го дня того ж года из могилы и погребена на Пятницком кладбище»29. Таким образом, хотя метрическая книга церкви Николаевской в Столпах за 1812 г. не сохранилась, имя священника, который оставался в Москве в тот период и совершил обряд отпевания, установлено. Вполне вероятно, что в условиях занятия Москвы наполеоновскими войсками не всегда получалось добраться до городских кладбищ, хотя большая часть умерших в этот период погребена все-таки на кладбищах (Даниловском, Ваганьковском, Лазаревском, Дорогомиловском) или в монастырях (Алексеевском, Донском, Симоновом).
Существенно дополняют картину московской жизни в дни пребывания неприятеля ревизские сказк
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.