А.В. Мазырин
Документы Центрального архива ФСБ России о секретной деятельности ГПУ-ОГПУ против Православной церкви на Украине в 1920-е гг.
Ключевые слова: Русская православная церковь, церковно-государственные отношения, обновленчество, Украинская автокефальная церковь, секретное делопроизводство, Центральный архив Федеральной службы безопасности Российской Федерации.
Сначала 1990-х гг. в научный оборот введено значительное количество рассекреченных документов советских органов госбезопасности, главным образом довоенного периода1. Среди них есть и документы, отражающие антицерковную работу этих органов, в основном следственные дела видных представителей Церкви2. Однако не меньший интерес может представлять до сих пор не опубликованная делопроизводственная документация VI отделения секретного отдела (СО) ГПУ (с 1923 г. -ОГПУ), в 1920-е гг. ведавшего координацией борьбы с Церковью по линии госбезопасности в общероссийском (общесоюзном) масштабе. Руководил отделением Е.А. Тучков, одновременно занимавший должность секретаря Комиссии по проведению отделения церкви от государства (Антирелигиозной комиссии) при ЦК РКП(б) - ВКП(б). В фонде секретного делопроизводства Центрального архива Федеральной службы безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ России) хранится сформированное в VI отделении дело, озаглавленное «Доклады, сообщения о контрреволюционной деятельности духовенства и сект. Статистические сведения о количестве религиозных общин по округам Украины. Протоколы заседания антирелигиозной комиссии и директивные указания по борьбе с реакционным духовенством и др. (по ГПУ Украины)»3. В нем 836 листов, возникших в государственных и церковных учреждениях как в союзном центре, так и в Украинской ССР. Расскажем о нем подробнее в данной статье.
Хронологические рамки дела охватывают август 1922 г. - февраль 1927 г. Начальная дата соответствует установлению регулярных контактов по церковным делам чекистов Москвы и Харькова (в то время - столицы УССР). В феврале 1923 г. Тучков сетовал, что «связь с Украиной по VI отделению СОГПУ более-менее стала налаживаться лишь за последнее время. Ранее же связи почти никакой не было»4. Можно предположить, что документы до 1922 г. в VI отделение просто не поступали. Что касается верхней границы, то она, по-видимому, объясняется физической невозможностью пополнять дело. Документы ГПУ УССР «о контрреволюционной деятельности духовенства и сект» конца 1920-х и последующих годов отложились в других делах ЦА ФСБ5, но интерес органов госбезопасности к подрывной деятельности против Церкви действительно падал (при том, что антицерковные репрессии, напротив, усиливались)6, и последующие дела значительно менее содержательны, чем рассматриваемые в данной статье.
Документы в рассматриваемом деле (абсолютное их большинство машинописные, но есть и рукописные, а также небольшое число типографски отпечатанных, включая материалы периодики) по видам не систематизированы и располагаются в основном в хронологическом порядке. Вероятно, составителям дела так было удобнее. Значительный его объем (около трети) занимают ежемесячные обзоры СО ГПУ УССР 1922-1924 гг. об объектах их наблюдения, в том числе «церковниках». Эти многостраничные машинописные обзоры направлялись в Москву в секретный отдел ГПУ-ОГПУ, где они, очевидно, распределялись по
профильным отделениям. Церковная часть обзоров, как правило завершающая, передавалась в VI отделение. Тучков их даже не всегда прочитывал лично, передоверяя это помощникам, о чем свидетельствует, например, его резолюция на обзоре за ноябрь 1923 г.: «Т[оварищу] Казанскому. Ознакомьтесь и доложите мне»7.
Материал в обзорах систематизирован по принадлежности к церковным группировкам («тихоновцы», «экзархисты», «обновленцы», «автокефалисты» и др.) и по территориям (губерниям и округам). В обзорах весьма обстоятельно описывалась деятельность ГПУ УССР по разложению Православной церкви изнутри, например путем насаждения так называемой «Живой церкви». На Украине процесс повсеместного формирования ячеек обновленческой «Живой церкви» и захвата ими церковной власти развернулся только осенью 1922 г., в то время как в российских областях он был запущен еще весной. В оправдание такого отставания начальник СО ГПУ УССР В.М. Горожанин в октябре 1922 г. писал, что его ведомство «не получило никаких партийных директив» по вопросу о расколе в Церкви и начало самостоятельно проводить эту работу, причем без необходимых материальных средств. Тем не менее Горожанин указывал на достигнутые успехи: «Несмотря на то что средства были отпущены только в конце июля месяца, в Харькове еще в июне была образована обновленческая группа, которая в начале июля настолько окрепла, что была готова захватить епархиальную власть»8. В заключение обзора за октябрь 1922 г. Горожанин отмечал: «...каков бы ни был успех обновленческого движения в данный момент в той или иной местности, но раскол церкви увеличивается все более и более. Влияние духовенства на верующих уменьшается. Независимо от того, будет ли иметь та или иная группа больше влияния на верующих, но можно констатировать, что цель нашей работы будет достигнута»9. Из текста видно, что главной своей задачей в отношении Церкви ГПУ в тот момент видело дискредитацию духовенства в глазах народа. Церковные расколы были вспомогательным средством в деле достижения этой цели.
В секретных обзорах отражены как внутреннее состояние группировок, так и их крайне напряженные (не без содействия власти) взаимоотношения. В качестве примера можно привести сообщение из обзора за июль 1923 г. из раздела «Автокефалисты. Черниговская губерния» (в данном случае под «автокефалистами» имелись в виду приверженцы националистической церковной группировки, оформившейся в 1921 г.; в силу нетрадиционного для Православной церкви способа поставления иерархии они нередко именовались «самосвятами»): «Автокефалисты зачастую при поддержке сельских властей изгоняют из приходов, намеченных для украинизации, попов-тихоновцев и живоцерковников, применяя для этой цели иногда террористические акты, как например: в квартиру одного славянского диакона была брошена бомба с целью заставить его, а также местного священника выехать из села, что и было достигнуто, и приход украинизирован»10. Далее в обзоре характеризуется ситуация в Волынской губернии: «Автокефалистское движение идет к упадку, не имея никакой почвы. Селянство большинством настроено против такового»11. Как видим, положение дел в губерниях заметно разнилось, причем, вопреки ожиданиям, позиции националистов-украинизаторов не всегда оказывались на западе республики более крепкими, чем на востоке.
В этих же обзорах встречаются порой весьма выразительные характеристики церковных деятелей разных течений. Так, например, в обзоре за октябрь 1922 г. говорится об одном из ведущих (во всероссийском масштабе) обновленцев - Евдокиме (Мещерском): «За время короткого пребывания своего в Одессе митрополит Евдоким вызвал к себе враждебные отношения со стороны широких масс верующих. Это отношение вызвано его интимной связью с одной монашкой, привезенной им из Нижнего Новгорода. Даже самое
прогрессивное духовенство относится к нему отрицательно. Ввиду сложившихся обстоятельств пребывание Евдокима в Одессе является невозможным и может еще более ослабить обновленческое движение»12. Это сообщение украинских коллег весьма заинтересовало сотрудников VI отделения, поскольку абзац в документе подчеркнут и даже отчеркнут несколькими жирными линиями. Евдоким (Мещерский) был отозван из Одессы и в апреле 1923 г. назначен в Вятку, но вскоре ему нашлось применение и в Москве: в августе того же года он возглавил обновленческий раскол в должности председателя новоучрежденного «Священного синода»13.
В 1925 г. обзоры по церковным делам на Украине стали готовить отдельно и именовать докладами-сводками. Принцип систематизации материала остался прежним, но охватывали документы уже не месяц, а два или три. К основным группировкам летом 1925 г. добавился отделившийся от «тихоновцев» «Собор епископов» во главе с архиепископом Иоанникием (Соколовским) и епископом Феофилом (Булдовским). Поскольку «Собор епископов» также провозгласил автокефалию Украинской церкви, то его приверженцев в отличие от «автокефалистов-самосвятов» в докладах-сводках чаще стали именовать «липковцами» (по имени их руководителя Василия Липковского). Органы ГПУ фиксировали, что, несмотря на негласную поддержку властью обновленцев и «иоанникиевцев», народные симпатии принадлежали «тихоновцам». В отчетном докладе за август-октябрь 1925 г. констатировалось, что линия поведения «рядового поповства» определяется «котировкой на религиозной бирже формул поминовения». «Примерно так: поминаешь Петра Крутицкого (Патриаршего Местоблюстителя, преемника патриарха Тихона. - А.М.) и своего епископа (конечно, тихоновца) - на тарелке 30 рублей, поминаешь Пимена (Пегова. - А.М.) и Синод (обновленческий. - А.М.) - 15 рублей, рискнешь помянуть Павла (Погорилко - А.М.) и Иоанникия - 10 руб. Конечно, поп без раздумья - тихоновец»14. Следует иметь в виду, что вряд ли выбор духовенства всегда определялся описанным чекистами образом, просто священнику было гораздо безопаснее объяснять ГПУ свою приверженность «тихоновцам» меркантильными соображениями, чем указывать на идейные мотивы. Но то, что церковный народ поддерживал прежде всего патриаршую Церковь, весьма показательно.
Помимо описания трудностей в работе СО ГПУ УССР стремился продемонстрировать в отсылаемых в Москву документах собственные успехи, как, например, в обзоре за январь 1926 г., в котором характеризовались изменения состояния религиозных группировок на Украине за весь истекший 1925 г. Здесь приведена весьма красноречивая статистика: на январь 1925 г. на Украине насчитывалось до 2,9 тыс. обновленческих приходов, отнесенных к категории «лояльные». «Тихоновские» (свыше 6 тыс.) и «липковские» (до 1,5 тыс.) приходы, между которыми в церковном отношении существовали серьезнейшие отличия, чекистами в обзоре были объединены «в политическом отношении» и отнесены к «антисо
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.