Т.Ф. Павлова
Доступ к архивным документам спецхранов в начале 1960-х - середине 1980-х гг.*
Ключевые слова: доступ к архивным документам, рассекречивание архивных документов, Главархив СССР, Государственный архив Российской Федерации.
Изучение истории обеспечения доступа пользователей к архивным документам, находившимся на специальном хранении в государственных архивах, стало возможным только в постсоветский период1. Хотя источниковую базу этой темы до сих пор нельзя считать полной (не все архивные документы за 1960-е и последующие годы открыты, и прежде всего отложившиеся в делах аппарата ЦК КПСС), хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) документы Главного архивного управления при Совете министров СССР (Главархива СССР)2 позволяют проследить инициативы и действия союзного органа управления архивным делом в части регулирования доступа к архивам в последнее тридцатилетие существования СССР3.
В предыдущей статье4 мы осветили решение этого вопроса во времена хрущевской «оттепели» после выхода в свет постановления Совета министров СССР от 7 февраля 1956 г. № 246 «О мерах по упорядочению режима хранения и лучшему использованию архивных материалов министерств и ведомств»5, положившего начало выявлению и переводу на открытое хранение необоснованно засекреченных или утративших секретность за давностью лет архивных документов. Ее практической реализации способствовала принятая МВД СССР 3 июля 1956 г. Инструкция по работе над секретными документальными материалами в государственных архивах СССР6.
В 1961 г. Главархив СССР проверил работу центральных госархивов (ЦГА) СССР с секретными документами. В числе ее недостатков в приказе названо прекращение деятельности созданных в 1956 г. комиссий по изучению и определению степени секретности архивных документов7. Еще через два месяца Главархив СССР опять-таки секретным приказом «О мерах по упорядочению выдачи исследователям биографических документальных материалов советских граждан» установил порядок «выдачи исследователям биографических документальных материалов советских граждан»8. В соответствии с ним предоставлять биографические материалы, не связанные с общественной и трудовой деятельностью, запрещалось, а документы здравствующих на тот момент общественно-политических деятелей, представителей науки, литературы и искусства предписывалось выдавать исследователям, работавшим в личном плане, только с согласия фондообразователей. Кроме того, архивные дела, содержащие документы о жизни и деятельности руководителей КПСС и советского правительства, а также компартий и правительств союзных республик, следовало передать на сейфовое хранение, при этом первые выдавать только по разрешению Главархива СССР и с согласия соответствующих инстанций. Уже через месяц после выхода этого приказа директор ЦГАОР СССР А.Г. Федоров в своей докладной записке от 5 июля обозначил возникшую проблему: отсутствие у архива моральных оснований отказывать в выдаче документов (главным образом белогвардейских) старым членам КПСС и участникам большевистского подполья периода Гражданской войны и военной интервенции, являвшимся персональными пенсионерами, т.е. «творцам этой истории». Из 75 исследователей, работавших к тому моменту в читальном зале с секретными документами, тридцать не
Статья подготовлена в рамках научно-образовательной программы РГГУ «Документальное наследие советской истории: проблемы, направления и формы научно-образовательного освоения».
имели специального допуска9. Однако никаких послаблений не последовало. Более того, начался массовый перевод архивных документов по личному составу на режим «ограниченного доступа» («ОД»). Так, только в ЦГАНХ СССР в эту категорию перевели 730 тыс. дел по личному составу учреждений и организаций10.
В начале 1962 г. комиссия главка, проверявшая работу ЦГАСА СССР, рекомендовала его руководству установить связи с учреждениями, которые ходатайствовали о допуске персональных пенсионеров к архивам, и решить вопрос о его ограничении, полагая, что они не могут внести существенный вклад в развитие исторической науки11. Отчет Главархива СССР за 1962 г. свидетельствует, что причины сложностей в обеспечении работы исследователей в читальных залах госархивов главк видел в самих исследователях: «Неправильно восприняв указания о рассекречивании необоснованно засекреченных в прошлом материалов, они предъявляют к архивистам невыполнимые требования, не останавливаясь при этом даже перед оскорблениями и клеветой. Хотя историки по-прежнему неохотно посещают архивы, сюда усилился наплыв, главным образом, за счет студентов, журналистов и особенно пенсионеров»12.
Показателем перемен в отношении доступности архивных документов и их обнародования является закрытие решением Секретариата ЦК КПСС в ноябре 1962 г. единственного в стране научно-публикаторского журнала «Исторический архив», раздражавшего партийных чиновников - «сторонников идеологического единомыслия»13.
В 1963 г. планировалось проведение Всесоюзного совещания историков14. Главархив СССР к этому мероприятию подготовил справку о деятельности архивных учреждений страны, в которой анализировалась ситуация с доступом исследователей к архивным документам15. Отмечалось, что за прошедший после ХХ съезда КПСС период «миллионы необоснованно засекреченных дел» были переданы на общее хранение, число исследователей возросло в шесть раз16. Далее выдвигались обвинения в адрес историков: получив доступ к материалам закрытого хранения, те нередко сообщают о них другим лицам, в том числе иностранцам, а иногда ссылаются на эти фонды в открытой печати. Тем самым руководство главка признавало, что архивной службой страны практиковался так называемый доверительный доступ к архивным документам спецхранов, основанный на селективном подходе к пользователям. В секретном приложении к справке признавалось наличие в центральных госархивах важных в «политическом отношении документов», а также документов, утративших секретность, но которые по ряду причин не могли быть обнародованы17.
Неопределенность ситуации порождала разнообразные инициативы. Так, в 1962-1964 гг. директора некоторых центральных госархивов, в первую очередь хранивших документы по истории армии и флота, обращались в Главархив СССР с предложениями по ужесточению режима доступа. Например, руководство ЦГАВМФ СССР просило восстановить ограничения доступа к документам политических и партийных органов ВМФ СССР, рассекреченным в 1957-1958 гг. Комиссией Политического управления ВМФ СССР, что Главархив поддержал, руководствуясь приказом министра обороны СССР от 8 января 1964 г. № 08, который вводил ограничения в допуске к материалам политических и партийных органов армии и флота (описи допущенным исследователям не выдавать, подборку материалов производить сотрудниками архива)18. Но самую жесткую охранительную позицию заняло руководство ЦГАСА СССР, предложившее вообще прекратить допуск исследователей к документам архива через читальный зал, делая исключения лишь по особому распоряжению правительства19. Одновременно руководство других ЦГА СССР сообщало в главк о недовольстве исследователей «запрещением ссылаться на исковые данные публикуемых документов, так как в научных трудах такие материалы не имеют никакой научной достоверности», о неудобстве для архивов формировать коллекции из отдельных документов, ссылки на которые выглядят недостоверно20. Со своей стороны Главархив СССР в апреле 1963 г. вынужден был обратиться в ЦК КПСС, испытывая затруднения при подготовке серий документальных
сборников по истории индустриализации и коллективизации СССР (на практике выяснилось, что многие основополагающие документы по этой тематике в государственных архивах отсутствовали). В письме высказывалось предложение провести в партийных архивах выявление и отбор документов, «правильно» отражающих линию Коммунистической партии, и даже прилагался проект соответствующего постановления ЦК КПСС21. Однако оно принято не было. Как вспоминал позднее историк советского крестьянства В.П. Данилов, подготовленные Институтом истории АН СССР и Главархивом СССР во второй половине 1950-х гг. первые тома серийной публикации «Кооперативно-колхозное строительство в СССР» неоднократно рассматривались руководством и неизменно возвращались на доработку с требованием исключить негативные материалы и заменить документы Центрального партийного архива (ЦПА) ИМЛ при ЦК КПСС документами из официальных партийных изданий. В результате они теряли свою новизну и научную ценность и вышли в свет только в начале 1990-х гг.22
В 1963 г. был введен в действие Перечень сведений, составляющих государственную тайну, и других сведений, подлежащих засекречиванию по Главному архивному управлению при Совете министров СССР и центральным государственным архивам СССР23. В него, помимо общих для всех ведомств групп данных, вошли сведения, характеризующие работу Главархива и центральных госархивов: о выполнении заданий директивных органов и запросов КГБ, министерств и ведомств СССР (иностранных дел, охраны общественного порядка, обороны и др.) по секретным и трофейным документам; о разработке и использовании документов в оперативных целях; комплектовании, учете и экспертизе ценности документов секретных фондов; информационные материалы, составленные по документам секретных фондов и трофейным материалам; о наведении справок оперативного характера; засекречивании и рассекречивании документов госархивов; передаче документов за границу, наличии, составе и содержании в центральных госархивах документов особой важности и секретных документов (в том числе сводные данные), сведения о трофейных материалах24. (Спустя 5 лет его заменили новым Перечнем25.)
В 1964 г. вступили в силу новые Правила пользования документальными материалами в читальных залах государственных архивов СССР26. От сотрудников архивов уже не требовалось проверять выписки, сделанные пользователями по открытым документам. Вместе с тем в Правилах перечислялись органы власти и государственного управления, а также проблемы и темы, документы по которым выдавались только
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.