а. в. дановский Две оды «Вольность»
Москва (А. Н. Радищев и А. С. Пушкин)
Ключевые слова: четырехстопный ямб; чередование рифм; церковнославянизмы; эвфония; ямбическая просодия.
Материал, представленный в статье, содержит сравнительную характеристику двух произведений с одинаковым названием, принадлежащих Радищеву и Пушкину. Такая характеристика помогает понять, как складывались индивидуальные стили двух выдающихся реформаторов русского языка.
Ода «Вольность» написана Радищевым в 1781—1783 гг. в честь победы северных штатов Америки в Войне за независимость, в результате которой образовались США. Ода состоит из 54 десятистрочных строф с определенным чередованием рифм, ориентирована на классицистический канон жанра, с оглядкой, главным образом, на хвалебные оды Ломоносова. Этот канон выдержан в большинстве од XVIII в.; см., например, «Оду на войну с турками» — «классика» официальной оды В. П. Петрова (1769), оды Г.Р. Державина «Фелица» (1783) и «Бог» (1784). Большой объем радищевской «Вольности» более подходил бы жанру эпической поэмы. Автор, чувствуя несовершенство своего произведения, продолжал работать над ним до 1790 г. параллельно с написанием и подготовкой к печати «Путешествия из Петербурга в Москву». В сокращенном виде (50 строф) он фрагментарно, с комментариями, вставил ее в главу «Тверь». Таким образом, посвященная знаменательному зарубежному событию ода «западника» Радищева, сформировавшего свое мировоззрение под воздействием сочинений просветителей Мабли, Гельвеция, Рейналя, Руссо и др., была отнесена к российской действительности. Именно этот вариант оды Радищева был известен выпускнику Царскосельского лицея А.Пушкину, когда он задумывал свою «Вольность».
Пушкинская ода была написана в 1817 г. в Петербурге, вскоре по выходе его из лицея. Большое влияние на юного поэта оказал Н.И. Тургенев, преданный идее освобождения крестьян. В речи, произнесенной им при вступлении
Дановский Артур Ванифатьевич, доктор пед. наук, профессор МПГУ.
в литературное общество «Арзамас», Тургенев говорил о свободе книгопечатания, благоразумной свободе граждан в своем отечестве, обличал деспотизм и пороки властителей. Пушкин в лицейских элегиях и в первых петербургских стихах воспевал любовь, а Тургенев требовал гражданских стихов. «Мне опять пишут о Пушкине как о развертывающемся таланте, — записал брат Сергей его слова в дневнике. — Ах, да поспешат ему вдохнуть либеральность и вместо оплакивания самого себя пусть первая его песнь будет: Свободе». Дом братьев Тургеневых (Александра, Николая и Сергея), у которых часто гостил юный Пушкин, находился напротив Михайловского (Инженерного) замка, где был убит Павел I. В этом доме и написал Пушкин свою оду «Вольность» [Томашевский 1990]. Создавал он ее как в продолжение оды Радищева, так и в диалоге с ним. В результате появилось самостоятельное произведение, наполненное духом нового времени, иной эпохи и все же являющееся отчасти римей-ком оды предшественника.
Если в десятистрочной строфе своей оды Радищев опирался на Ломоносова, то юный Пушкин ориентировался на оду Державина «Вельможа» (1794). Он выбрал восьмистрочную строфу, внесшую некое различие в звучание четырехстопного ямба. Этот метр впоследствии неоднократно использовался им, в том числе и в «онегинской строфе». Не повторил юный поэт и объем произведения предшественника: его «Вольность» состоит из 12 восьмистрочных строф и отличается более четким планом, который ограничивает количество упоминаний событий, сосредоточиваясь на изображении двух исторических эпизодов и поучительных сентенций на их основе.
Вчитаемся в первые, вступительные строфы обеих од и сопоставим их.
I. О дар небес благословенный, Источник всех великих дел,
О вольность, вольность, дарь бесценный, Позволь, чтоб раб тебя воспел. Исполни сердце твоим жаром, В нем сильных мышц твоих ударом Во свет рабства тьму претвори, Да Брут и Телль еще проснутся, Седяй во власти, да смятутся От гласа твоего цари.
II. Беги, сокройся от очей, Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей, Свободы гордая певица? Приди, сорви с меня венок, Разбей изнеженную лиру... Хочу воспеть Свободу миру, На тронах поразить порок.
Перед нами две строфы, выполненные четырехстопным ямбом: I) десятистрочная — радищевская и 2) восьмистрочная — пушкинская. Ямбическая просодия более выдержана во второй: в ней стих читается без фонетических препятствий. В первой ямб нарушается в стихе Во свет рабства тьму претвори. В седьмом стихе ямб нарушается двойным ударением подряд: свет рабства, и получается своеобразный хориямб. Он трудно произносим еще ввиду странной группировки слов: тьму рабства требуется претворить (превратить) в светЗ Возможно ли это?
Последовательность чередования рифм у Радищева классическая, ломоносовская: аж — бм — аж — бм — вж — вж — гм — дж — дж — гм. У Пушкина — иная, державинская: ам — бж — ам — бж — вм— гж — гж — вм. (Первые буквы обозначают смену рифм; вторые — ударность (м) и безударность (ж) окончаний.)
О лексике: у Радищева особо значим церковнославянизм благословенный в высоком фразеологизме Дар небес благословенный; у Пушкина — имя античной богини, царствовавшей на острове Кифера, одном из центров культа Афродиты, название которого стало одним из ее прозвищ. Антитезой любви здесь выступает Свобода мира, т.е. любовной элегии противопоставляется гражданская ода. Так юный автор высказывает предпочтение гражданской поэзии перед интимной любовной лирикой. Написанием слова Свобода с прописной буквы особо подчеркивается его
значимость. Юный поэт как бы прогоняет от себя Музу любовной поэзии и призывает Музу гражданской поэзии вдохновить его на великое дело: воспеть Свободу миру, На тронах поразить порок.
Эвфонию (благозвучие) юный поэт принимает эстафетой от гражданственного звучания поэзии Державина. Об эвфонии первой строфы оды Радищева в главе «Тверь» говорится: «Сию строфу обвинили... за стих "во свет рабства тьму претвори". Он очень туг и труден на изречение ради частого повторения буквы Т и ради соития частого согласных букв, "бства тьму претв."». Замечание верное. Автор приводит и другое мнение: «...Иные почитали этот стих удачным, находя в негладкости стиха изобразительное выражение трудности самого действия» [Радищев 1971]. Однако можно ли неудачу фоники списать на аллитерацию? Радищев в первой строфе называет борцов за гражданскую вольность — Брута, Телля, а Пушкин — лишь мифологическую Цитеру да Музу гражданской поэзии, олицетворяет саму Свободу как таковую.
Синтаксически первые строфы у обоих поэтов наполнены обращениями: у Радищева — к отвлеченному понятию вольности с привлечением глаголов в повелительно-желательном наклонении (позволь, исполни, претвори, да... проснутся, седай, да смятутся); у Пушкина — к Музам: Цитере-Афроди-те (беги, сокройся), Музе Свободы (приди, сорви, разбей). Юный поэт называет в итоге цель: Хочу воспеть Свободу миру, На тронах поразить порок. Умозрительность радищевских обращений приводит автора к надуманным, непоэтическим строкам (от Исполни сердце твоим жаром до От гласа твоего цари). Почему исполни, а не наполни? Церковнославянизм исполни-ти означает «наполнять, насыщать». Поэтичен ли физиологизм В нем сильных мышц твоих ударом? Есть ли у понятия «вольность» мышцы сердца? Трудно оправдать такие фразы метафоричностью. Они воспринимаются как изощренно-рационалистические, надуманные. Очевидно, что вступительная строфа в художественном отношении удалась в большей мере молодому Пушкину. Она свидетельствует о том, что юный поэт писал свою оду, вступив
в диалог с предшественником, дело которого он как бы продолжил, хотя и по-своему. Следует учесть не только разницу в уровнях их поэтических талантов, но и изменения в состоянии русского языка за то время, которое разделяло поэтов.
Не случайно в главе «Тверь» Радищев представляет автором оды своего случайного собеседника-иностранца, направляющегося из Москвы в Петербург, сетующего на то, что в Москве ему отказали в публикации из-за предмета и «топорной работы» многих стихов. Высокая оценка русского языка Ломоносовым («языка нашего небесна красота») вполне осуществится в литературе Золотого века, начало которой положено Пушкиным. Радищев, размышляя о путях совершенствования стихотворной русской речи, предлагал отменить рифму, потому что поиск ее препятствует свободному течению авторской мысли. Такое предложение отчасти осуществилось впоследствии (белый стих, верлибр). Размышлял Радищев и об аллитерациях, однако с сугубо рационалистических позиций. Насколько результативными оказались его размышления — это вопрос специального рассмотрения. Невозможно представить себе без рифм стихи юного Пушкина, когда он после упоминания «возвышенного галла» (видимо, одописца революции Экушара Лебрена, 1729—1807) чеканит: Питомцы ветреной Судьбы, Тираны мира! трепещите! А вы, мужайтесь и внемлите, Восстаньте, падшие рабы! (кстати, последний призыв не является призывом к восстанию, а подразумевает библейское духовное воскрешение) [Полный... 1993]. Сравним эти ясные и звучные пушкинские стихи с церковной лексикой Радищева, когда он говорит об официальной версии царского правосудия, которое Оливной ветвию венчано (т.е. украшено оливковыми ветвями как знаком высокого царского отличия и почета), седяй при треугольной призме с указами Петра I на гранях, так называемом зерцале, с символами меча и весов: Тут истина стрежет десную, Тут правосудие ошую..., т.е. (направо и налево) бодрствует. Царская власть вещает: «Закон се Божий». Заметим, что Радищев не был ни крайним материалистом, ни атеистом. Его позицию можно назвать антиклерикальной, но не
атеистической. Мировоззрение автора «Вольности», видимо, колебалось между деизмом — философским учением, признающим Бога Творцом всего сущего, но отвергающим Его дальнейшее вмешательство в жизнь природы и общества, и теизмом — верой в Бога и пониманием Его как абсолютной личности, создавшей мир и действующей в нем непрерывно, хотя и неявно. Автор признает свободную волю человека, что не снимает и Божьего судьбоносного влияния на жизнь.
Обратимся к кульми
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.