постсоветские годы принесли бывшим мусульманским народам скорее бедствия, нежели благоденствие.
В заключение, остановившись на весьма трагичных подчас событиях, охвативших мусульманские регионы собственно России и бывшие советские мусульманские республики, упомянув о новых миграционных процессах, столь ощутимых для современной России, Р.Г. Ланда отмечает: "К исламу в России относятся с уважением, его изучают, причем в последнее время все глубже и серьезнее" (с. 422). По этой причине, думается, стоит разделить надежду исследователя на то, что благодаря мудрому и терпеливому взаимодействию мусульман и немусульман, традиции которого выработались за столетия совместного бытия под сенью единого государства, "мир российского ислама будет верен России и неотделим от нее". Ведь от этого зависит само существование нашей великой державы.
Всякому, кто желает лучше понять мир российского ислама, кто хочет разобраться в его истории и в перспективах развития российской исламской уммы, непременно следует познакомиться с этим замечательным трудом крупного российского востоковеда.
Э.А. ГРУНИНА. УЧЕБНИК ТУРКМЕНСКОГО ЯЗЫКА ДЛЯ СТРАН СНГ.
М.: Вост. лит., 2010. 287 с.(1) Э.А. ГРУНИНА. УЧЕБНИК ТУРКМЕНСКОГО ЯЗЫКА ДЛЯ СТРАН СНГ. ТЕКСТЫ. КОММЕНТАРИИ. М.: Вост. лит., 2011. 183 с.(2)
© 2012 Ю.В. ЩЕКА
Наблюдавшееся в прошедшие десятилетия значительное расширение отношений с тюркскими народами, прежде всего с Турецкой Республикой, привело к значительно более активному изучению турецкого языка. Однако излишний прагматизм, поспешность в подготовке учебных пособий по турецкому языку, проявляемые со стороны многих издательских фирм, стремившихся как можно быстрее удовлетворить возрастающий спрос, привели к тому, что качество выпускаемых пособий часто оставляет желать лучшего. Такое положение представляется недопустимым, поскольку прагматические соображения не должны подменять сокровищницу наших отечественных традиций изучения тюркских языков. С одной стороны, эти традиции обеспечивают реализацию и развитие опыта многих поколений по преподаванию турецкого языка и других тюркских языков в русскоязычной аудитории и тем самым наиболее эффективное и оптимальное практическое овладение этими языками, с другой - достижения отечественной тюркологии обеспечивают изучение того или иного тюркского языка и как специального объекта исследования. Такое изучение предполагает необходимость знания специалистами-тюркологами как минимум второго тюркского языка.
Во всех этих отношениях трудно переоценить значение учебника туркменского языка Э.А. Груниной. Этот учебник, написанный ведущим лингвистом-тюркологом нашей страны, реализует наилучшие традиции отечественной лингвистической тюркологии, одновременно он задуман как модель изучения второго восточного (тюркского) языка в учебных заведениях соответствующего профиля стран СНГ.
Традиционная лингвистическая теория, устанавливающая и сохраняющая основы подлинного языкознания [Щека, 2011(1), с. 239], опирается прежде всего на изучение литературного языка. При этом под литературным языком понимается не только и не столько язык литературы, сколько такая единая, универсальная языковая система, которая обслуживает все без исключения сферы функционирования и общения. Что же касается языков, процесс формирования которых в качестве литературных еще не вполне завершен, то в них наблюдается заметное влияние диалектов. Подобные языки в некоторой степени еще отражают черты праязыкового брожения форм, лишенных должного уровня регулярности и четкости категорий [Щека, 2011(2), с. 129]. Поэтому изучение и описание этих языков, с одной стороны, составляет серьезный вызов понятийной системе общего языкознания, а с другой - обеспечивает необходимое развитие этой системы, призванной отражать соответствующую специфику.
Туркменский язык характеризуется "поразительной сохранностью диалектов", "сложной стратификацией пластов в языковой системе", которая "остается до сих пор одной из нерешен-
ных проблем тюркологии" (1, с. 5). Являясь прекрасным диалектологом, Э.А. Грунина пишет об "обогащении литературного языка за счет... диалектной лексики: в области земледельческих терминов - из приамударьинских диалектов, терминов ирригационной техники - из марыйского говора, виноградарства - из ахалского, рыболовства - из западнойомудского" (1, с. 6). Близость и взаимопроникновение с диалектами литературного языка ставили перед автором учебника множество сложных проблем, связанных с реализацией общелингвистических представлений применительно к особенностям туркменского языка. Э.А. Грунина с честью справилась с этими проблемами, создав модель описания подобных тюркских языков и рассматривая диалектные проявления как ценный "лингвистический клад" (1, с. 6; 2, с. 118). Определенное внимание уделено также стилю народного повествования, особенностям языка сказок (2, с. 21, 28, 100, 114).
Сказанное нашло конкретное воплощение в описании фонетики, которой в учебнике отведено одно из центральных мест. Так, помимо подробного фонетического введения специальным фонетическим разделом начинается 9 уроков из 16. За основу берется описание системных звуков туркменского языка без какого-либо фонологического теоретизирования. Это является развитием и утверждением традиционного подхода к фонетике тюркских языков, широко представленного (хотя и с различными уровнями глубины и академизма) в подавляющем большинстве отечественных учебников тюркских языков.
Долгие гласные, составляющие отличительную особенность туркменского языка, описываются как системные звуки речи, называемые фонемами именно в этом широком смысле. О долгих гласных как "фонематических", "смыслоразличительных" единицах упоминается лишь при их первом упоминании: bar /Ьа:г/ 'есть, имеется' - bar 'идти' и пр. (1, с. 10). Весь описываемый в учебнике материал фактически сам уточняет не смыслоразличительный, а просто системно-фонетический статус долгих гласных, образующих совместно с соседними звуками материальную оболочку единиц языка. Так, "Полной корреляции подсистем" долгих и кратких гласных "нет: долгой фонеме /а:/ соответствует не краткая /а/, но краткая фонема /е/. При этом противопоставление /а:/ и /а/ не значимо для разграничения лексического значения. Противопоставление /а:/ и /е/ различает значение" (1, с. 10). Таким образом, здесь оказывается важна не сама долгота, а качество гласного.
При присоединении аффиксов родительного и винительного падежей, аффиксов принадлежности 1-го и 2-го лица краткий гласный основы становится долгим: gapy 'дверь' > gapy:nyü, gapy > gapy:ny, ata 'отец' > ata:myz 'наш отец' (1, с. 31, 35). При присоединении аффикса дательного падежа к основе на гласную этот показатель выражается долготой гласного: gapy > gapa: (1, с. 41). Поясняя это, а также долготу гласного в показателе настоящего общего времени yAr (-ya:r/ -yü:r), Э.А. Грунина пишет, что "в аффиксах долгота может быть как первичной, так и вторичной", при этом вторичная долгота "может быть объяснена только этимологически, т.е. через поиск происхождения данного форманта" (1, с. 40-41). Вместе с тем первичная долгота также имеет свое объяснение. Она отражает особенности ударноритмичности слогов праязыка. Это во многом аналогично выпадению согласного в более поздних состояниях праязыков [Щека, 1992, с. 120]. О том, что долгие гласные являются просто системными звуками туркменского языка, никак не укладывающимися в рамки фонологического "смыслоразличения", свидетельствует помимо уже приведенных и множество других примеров присоединения аффиксов к основам на гласный: деепричастие -p (oka - oka:p 'прочитав'), повелительное наклонение 2-е лицо мн. числа (diüle - diülá:n 'слушайте'), причастие -An (gara - gara:n 'смотревший') (1, с. 65), будущее неопределенное время (diüle - d^tó^ 'будет слушать') и др. (1, с. 74-75).
Автор учебника не использует термин "сингармонизм слога". Однако различение твердого и мягкого варианта согласного в зависимости от велярного или палатального характера гласного отчетливо проводится при описании консонантизма туркменского языка: k - q, l - l' (1, с. 23), h - x (1, с. 29), g - g' (1, с. 15). В связи с отмечавшимся выше относительно заметным отражением в туркменском языке праязыкового брожения форм наблюдаются отклонения как от сингармонизма слога, так и от других норм. Так, наличие вариантов звука /g/ зависит от начальной, серединной или конечной позиции (1, с. 15), смягченное l' "не всегда отвечает правилу воздействия велярного/палатального окружения" (1, с. 23). Правило появления долгой гласной при присоединении к краткой гласной основы аффиксов принадлежности 1-го и 2-го лица не действует в ряде терминов родства, таких как ene 'мать', eje 'тетушка', kaka 'отец' и др. (1, с. 32). Однако данные особенности не могут отменить ни сингармонизма слога, ни других соответствующих правил. Поэтому пример bol 'будь' и bol 'дели' лишь кажется несомненным подтверждением
фонологического принципа "смыслоразличения". На самом деле здесь имеется фонологический случай дополнительной дистрибуции, так как в силу твердости/мягкости согласных слога /о/ и /о/ никогда не встречаются в одинаковых позициях, т.е. должны бы по принципу фонологии быть не отдельными системными звуками, а лишь вариантами одной фонемы, что явно противоречит реальному положению вещей. Аналогичная картина наблюдается при оглушении /Ь/ > /р/, /j/ > /с/ в конце слова (1, с. 17, 24) и озвончении глухих согласных /к/, /t/, /р/ в интервокальной позиции (1, с. 103). В этих случаях также имеется случай дополнительной дистрибуции (характер согласного определяется позицией), а значит, соответствующие звонкие и глухие звуки должны бы оказаться вариантами, а не отдельными фонемами.
Особенности туркменской разговорной речи изучаются в ряде текстов, снабженных комментариями (2, с. 35, 57, 101). Одним из определяющих проявлений становления литературного языка как единой, универсальной системы (а не только как языка литературы) является формирование разговорной речи в качестве неотъемлемой функциональной разновидности литературного языка. В ту
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.