ИЗ ИСТОРИИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ мысли
"Единое" Платона -корень "неиного" Николая Кузанского? Статья Алексея Лосева о трактате "De li non aliud"
X. ШТАЛЬ
1. Статья А. Лосева о Николае Кузанском
В 20-е гг. А. Лосев разработал свою концепцию диалектики. Исходя из древнегреческой философии, в первую очередь из трудов Платона, он стремился к соединению различных пониманий диалектики, существовавших в истории мысли. В этом контексте Лосев стал интересоваться творчеством Николая Кузанского, которого, как он писал в 1924 г., особенно ценил. Его "симпатии" к немецкому кардиналу так же, как и к "неоплатонизму" или к "раннему Фихте", зависели "именно от страсти к чистой логике, к обнаженной виртуозности мысли"1. Лосев считал Кузанца отчасти своим предшественником, потому что тот создал синтетическую диалектику, схожую с позицией Лосева2.
Лосев посвятил ему "немалое сочинение"3 под названием "Николай Кузанский и средневековая диалектика", но этот труд, наверное, погиб: в 1930 г., когда рукопись была отправлена в тверскую типографию, Лосева арестовали. С тех пор книга считается утраченной4. Однако остались некоторые материалы, связанные с этой работой. Недавно опубликована одна неоконченная статья5, являющаяся, вероятно, выдержкой из книги о Кузанском, т.е. она была написана до 1930 г.6, но в издании 2003 г. исследователи - и вслед за ними болгарский ученый Г. Каприев - датируют ее серединой 30-х гг. В то время Лосев вновь занимался Кузанским, перевел несколько его трактатов и подготовил комментарии к ним. Тогда же он обратился, среди прочего, и к сочинению "De li non aliud". Однако Лосев изучал этот трактат еще в конце 20-х гг. и написал статью в качестве вступления к нему. Труд носит заглавие «Исторический контекст трактата Николая Кузанского "О неином"» (далее - ИК). Перевод 1929 г. и введение Лосева чудом сохранились: в 1995 г. эти работы, конфискованные при аресте, вернули в его архив. Сходство между этими двумя текстами - некоторые абзацы, касающиеся места, занимаемого Кузанским в истории диалектики, даже идентичны -позволяет отнести и первую статью к концу 20-х гг. Их близость указывает на то, что обе работы входят в материалы пропавшей книги.
© Шталь X., 2008 г.
Перевод "De li non aliud" 29-го г. и связанная с ним статья, которая в более или менее завершенном виде дошла до нас (некоторые текстологические вопросы остаются открытыми), представляют собой особый интерес: переводы работ Кузанского, предпринятые Лосевым в 30-е гг.7, могли увидеть свет только в форме, жестко искаженной цензурой. Комментарии самого Лосева были или вовсе вычеркнуты или основательно сокращены и переработаны8. Подлинники не сохранились. Неопубликованный перевод 29-го г. и вступительная статья, напротив, остались без изменений, что дает возможность ознакомиться непосредственно с истолкованием Кузанского Лосевым, который тогда еще не делал уступки господствующей идеологии большевизма в своих публикациях. В "Предисловии" он даже начал небезопасную полемику с эйфо-рически поклоняющимися "диалектике" коммунистами, иронично обличая их в незнании истории философии: "Но кто не умеет отделять диалектику от мифологии, тому нечего читать не только Николая Кузанского, но и самого Гегеля" (ИК).
В "Предисловии" Лосев указывает на то, что трактат переведен не им, а Н.Ю. Фиолетовой, но сам философ основательно поправил ее работу и тщательно подыскал выражения, соответствующие "субтильной терминологии"10 Кузанца: "Несмотря на старательность, проявленную Н.Ю. Фиолетовой, мне пришлось вносить массу исправлений и всяческих замечаний, так что в прежнем виде не оставалась буквально ни одна фраза" (ИК). Учитывая эту кардинальную переработку текста, кажется, Лосев в 1934 г. "определяет свою роль иначе и говорит о переводе Кузанского как о своем собственном"11.
Лосев характеризовал "De li non aliud" как "самый головоломный трактат, открывающий, однако, перспективу на всю новую философию"12. Во вступительной статье «Исторический контекст трактата Николая Кузанского "О неином"» Лосев пытается установить место, принадлежащее этому сочинению в развитии диалектической мысли, и показать, что Кузанец синтезирует ее главные формы. В качестве подтверждения он приводит свой анализ понятия "неиного" у кардинала.
Работа Лосева и Фиолетовой является, по всей вероятности, первым переводом этого труда кардинала13, а статья Лосева - одним из первых исследований этого трактата. Убингер, на книгу которого он ссылается, нашел рукопись трактата, преданного забвению со времен А. Дюрера, в 1888 г. в Мюнхенской государственной библиотеке, опубликовал ее и посвятил ей первые исследования14. В старых изданиях, среди которых собрания сочинений, составленные еще самим Кузанским, этой работы нет, даже рукописные копии не были известны. Нюрнбергский гуманист Хартман Шедель сделал себе 6 апреля 1496 г. копию с подлинника или с другой копии, информации о которых не имеется. Эта нюрнбергская копия, которая сначала оказала некоторое влияние на тогдашнее искусство (особенно на Дюрера)15, потом забылась. На протяжении почти ста лет после ее открытия в Мюнхене эту копию считали единственным сохранившимся источником сочинения "О неином"16. Но в 1983 г. трирский ученый, профессор Клаус Рейнхард нашел в Капитулярной библиотеке в Толедо (Испания) еще одну копию трактата, которая пришла туда из Рима. Она содержит некоторые разночтения с упомянутой версией17. На основе имеющихся двух копий в Институте исследований Кузанского при теологическом факультете Трирского университета теперь готовится новое, критически сверенное издание латинского текста вместе с переводами на разные языки18.
"De li non aliud" является одним из пока сравнительно малоизученных произведений Кузанца, хотя значение трактата бесспорно велико19. На фоне истории исследований, посвященных этому сочинению, истолкование, предлагаемое Лосевым, оказывается своеобразным: он был, наверное, первым, кто считал кардинала диалектиком и видел в "De li non aliud" блестящий пример диалектического метода, вписывающийся в платоническую традицию20. Хотя позже появились и другие работы, в которых обсуждаются признаки диалектики в мысли Кузанского, исследователи обычно не расценивают его как диалектика в собственном смысле21. Об этом можно говорить применительно только к первой книге его знаменитого труда "De docta ignorantia", но не к
последующему творчеству, к которому относится "De li non aliud"22. В мысли Кузан-ского подчеркиваются сегодня на Западе "конъектуральность" и "перспективность",
способность свободной творческой "имагинации" и символизации, даже "диалогиче-
23
ский принцип , т.е. признаки, или вовсе не совместимые с диалектическим процессом или придающие диалектике совсем другой смысл24.
Очевидный контраст между концепцией "неиного" у Кузанского и ее диалектическим истолкованием, предпринятым Лосевым под сильным влиянием его же философии, позволяет ярко проявиться не только особенностям идей Кузанского, но и позиции русского мыслителя. Лосев "реплатонизирует" Кузанского именно в том пункте, где кардинал выходит за пределы античной и средневековой традиций. Интерпретацию трактата Лосевым можно считать скрытым полемическим диалогом, направленным против главной идеи, защищаемой немецким мыслителем.
2. "De li non aliud" в интерпретации А. Лосева 2.1. "Единое" или "неиное"?
25
Лосев считает "О неином, как он перевел "De li non aliud", "замечательным произведением во всей истории диалектического метода" (ИК), начало которой он видит в философии Платона26. По его мнению, еще до Гегеля существует богатая история диалектических форм, которые, согласно полемическому замечанию Лосева, намного интереснее, чем диалектика самого немецкого идеалиста. В статье «Исторический контекст трактата Николая Кузанского "О Неином"» Лосев выдвинул тезис, что в этом сочинении сливаются антично-средневековая традиция, под которой он подразумевает платонизм, неоплатонизм и ареопагитскую мистику, с новоевропейской диалектической философией, коренящейся в аристотелизме и схоластике. Влияние первого течения проявляется в содержании трактата, а сходство с последним - в отвлеченной логике. Диалектике, присутствующей, большей частью имплицитно, еще у Платона и других древнегреческих мыслителей, Кузанский дает выразиться и во внешней форме. Согласно Лосеву, в высокоразвитой логике трактата просвечивает родство Кузанца с немецким идеализмом и даже неокантианством. Вбирая в себя черты предыдущих видов диалектики и предвосхищая аспекты ее будущих этапов, философия кардинала занимает ключевую позицию в развитии диалектической мысли27.
Лосев хотел в своей философии, изложенной в знаменитом "восьмикнижии" 20-х гг., соединить как главные типы диалектики, так и логику с онтологией. Излагая "античный космос" в понятийной форме, он пытался реконструировать "эйдос" или эйдетическую систему мировоззрения античности и выявить диалектику, имплицитно данную у древнегреческих мыслителей. Кузанец в то время заинтересовал Лосева потому, что он думал найти в творчестве кардинала образец подобного синтеза древних и новых форм диалектики. Можно предположить, что он считал мозельского философа своим предшественником в истории диалектической мысли.
В дальнейшем мы покажем, что Лосев применяет свой диалектический метод, основанный прежде всего на философии Платона, Прокла, Дионисия Ареопагита и самого Кузанского, в анализе трактата "О неином", приводящем его к вышеизложенному тезису.
Оба мыслителя стремились к одной цели: обоснованию единства бытия и знания, причем начало бытия представлено "единым", а принцип знания - "неиным". Однако их пути начинаются с противоположных концов: Лосев выбрал путь онтологии, который идет от бытия к знанию, и поэтому он сводит "неиное" к "единому". Кузанский, наоборот, пришел путем гносеологии к утверждению, что бытие коренится в знании, и, следовательно, он заменяет "единое" "неиным". Лосев остался верен платоническому дуализму, согласно которому, абсолютное заключается в трансцендентности, принципиально недоступной познанию. Кузанский же пола
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.