160
КУЗЬМИНЫХ
Редкие древнейшие местонахождения авторы объединяют под условным названием "индустрии досартанского возраста". Подобная осторожность вполне оправдана, речь идет о нескольких пунктах на Чулыме и Большом Кемчуге с инвентарем, изготовленным из кварцитовидных песчаников. К сожалению, находки с таких пунктов, как Арышевское I, Воронино-Яя и др., невыразительны, а вопрос о датировках остается открытым. Вполне вероятен среднепалеолитичес-кий возраст ряда материалов, однако основная работа по датированию и геологической привязке культуросодержащих слоев еще предстоит. Примечательные результаты дало новое обследование Большого Кемчуга. Вместо единой стоянки финального плейстоцена, упоминавшейся у А.П. Окладникова и А.С. Вдовина, авторы выделили серию разновременных местонахождений, некоторые из них могут быть отнесены к начальной поре верхнего палеолита (к сожалению, эти материалы лишены стратиграфической привязки).
Далее авторы обращаются к проблеме выделения среднего этапа верхнего палеолита Сибири. Эта тематика оживленно обсуждается в связи с вопросом о крупномасштабных миграциях, по мнению ряда археологов (Лисицын, 1999; Аникович, 1999), связанных с данным отрезком времени. Авторы выделяют три хронологические группы комплексов финально-каргинско-сартанского возраста в Западной Сибири. Ранняя, соответствующая среднему этапу верхнего палеолита, представлена основными материалами из культурных слоев стоянки Шестаково с датировками в диапазоне от 26 до 18 тыс. лет. Сюда отнесены также стоянки Томская, Шикаевка II, Луговское и др. В эту же группу как будто попадает и стоянка Могочино I, явно близкая по характеру инвентаря позднейшим индустриям афонтовского круга. Возможно, как отмечают авторы, единственная датировка порядка 20 тыс. лет, полученная здесь по кости мамонта, удревнена в силу переотложенности образца.
Авторы рассматривают место индустрии Шестаково в широком контексте памятников средней поры верхнего палеолита Сибири. Они обнаруживают ряд аналогий в инвентаре таких стоянок, как Томская, Ачинская, Лиственка, Уй I, Мальта и др. Вариабельность облика каменных индустрий в пределах данной фазы они склонны приписывать скорее различиям в доступности и качестве сырья, чем наличию ряда культурных группировок. Данная линия объяснения кажется мне куда более перспективной, чем бесконечное дробление материала на локальные культуры. Авторы решительно настроены против попыток объяснения феномена распространения пластинчатых индустрий в Сибири за счет гипотетической миграции из Европы, в чем я всецело с ними солидарен.
В последующий отрезок времени, отвечающий максимуму сартанского оледенения и идущему за ним потеплению, от 18 до 15 тыс. лет, следы присутствия человека в Западной Сибири ограничены немногочисленными находками с таких пунктов, как Гари, Троицкая I, нижний горизонт Волчьей Гривы и т.д. Позднесартанское время, от 15 до 10 тыс. лет,
представлено в основном материалами со стоянки Черно-озерье II.
В пятой (ошибочно обозначенной как шестая) главе книги рассмотрен вопрос о роли палеолитического охотника и естественных факторов в образовании мощных мамонтовых местонахождений. Авторы справедливо говорят о необходимости детального анализа встреченных в каждом конкретном случае остатков в плане распределения костей по половозрастному составу, представленности анатомических частей скелета, внешнего вида костей, наличия следов воздействия человека и т.д. Механический перенос выводов, полученных на основании изучения памятников сходного типа в Северной Америке или на Русской равнине, на территорию Западной Сибири вряд ли может помочь в интерпретации местонахождений.
Вместо распространенного у многих археологов априорного принятия той или иной точки зрения на генезис "мамонтовых кладбищ" авторы проводят вдумчивый обстоятельный разбор существующих точек зрения, взвешивая аргументы и контраргументы. В этом плане работа представляет заметный методический интерес, далеко выходящий за рамки региональной тематики.
В итоге авторы приходят к выводу о том, что в случае с Шестаково речь идет о захоронении длительного накопления, связанном с естественной гибелью животных близ так называемого зверового солонца. На костях мамонта отсутствуют следы разделки. Авторы полагают, что участие человека сводилось к периодическому посещению мест захоронения остатков зверя и использованию костей. Стоянка доставила свидетельства употребления костей мамонта в качестве топлива.
В целом монография представляет собой важный вклад в изучение верхнего палеолита Сибири. Хотелось бы отметить междисциплинарный характер исследования, проведенного при участии ряда специалистов естественных наук. Помимо геологического обследования памятников и получения абсолютных датировок, авторы уделили особое внимание таким мало разработанным в сибирской археологии сюжетам, как приуроченность памятников к геохимическим палео-ландшафтам и тафономия костеносных местонахождений.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аникович М.В. О миграциях в палеолите // Stratum plus. 1999. < 1.
Борзияк И.А., Григорьева Г.В., Кетрару Н.А. Поселения древнекаменного века на северо-западе Молдавии. Кишинев, 1981.
Лисицын Н.Ф. О европейско-сибирских контактах в позднем
палеолите // Stratum plus. 1999. < 1. Петрин В.Т. Палеолитические памятники Западно-Сибирской равнины. Новосибирск, 1986.
С.А. Васильев
Институт истории материальной культуры РАН, Санкт-Петербург
Eero Autio. Kotkat, Hirvet, Karhut: Permiläistä pronssitaidetta. Jyväskylä: Atena Kustannus Oy, 2000. 228 c., 134 цвет. фото, рис., карты, фото.
Книга этнолога Ееро Аутио "Грифоны, лоси, медведи: Искусство пермского звериного стиля", опубликованная издательством '^епа Kustannus Оу", адресована прежде всего широким слоям читающей публики Финляндии. Необходимо отметить, что главная цель автором достигнута: финский читатель получил возможность в доступной научно-популярной форме познакомиться с уникальными бронзовыми пластическими и скульптурными изображениями эпохи средневековья северо-востока Европы. В научной литературе этот
причудливый мир зоо- и антропоморфных образов скрывается за термином "пермский звериный стиль".
Важно подчеркнуть, что рецензируемая книга вполне традиционна для финской археологии и этнологии, если вспомнить об исследованиях в области искусства и мифологии народов уральской языковой семьи, связанных с именами И.Р. Аспелина, К.Ф. Карьялайнена, У.Т. Сирелиуса, Уно Харвы, А.М. Тальгрена, Ильдико Лехтинен, Кристиана Кар-пелана, Анны-Леены Сииккала и др. Но в отличие от работ
РАХМОНОВ Ш.А, ТАВКА (1С ИСТОРИИ ДРЕВНИХ ТАМОЖЕННЫХ СООРУЖЕНИЙ УЗБЕКИСТАНА) 161
своих предшественников Аутио представил финскому читателю максимально полный зрительный ряд сюжетов и образов пермского звериного стиля. Впервые в финской литературе осуществлена попытка "вписать" пантеон пермского звериного стиля в канву исторических и этнических процессов на севере Европы. Эта попытка вряд ли бы удалась без опоры на труды советских и российских авторов: впервые проблемы пермского звериного стиля анализируются в столь полном объеме в зарубежном издании.
Структура рецензируемой книги имеет следующий логический порядок. Более трети ее объема занимает представление источников (глава 1). Это 134 цветных фото пластических и скульптурных изображений, которые были сняты Аутио главным образом в фондохранилищах Перми и Чердыни; меньшая часть из них происходит из музеев Хельсинки, Таллина, Санкт-Петербурга, Москвы и Сыктывкара. Изобразительный ряд сопровождается кратким каталогом, списком памятников и пунктов случайных находок и картой распространения изделий пермского звериного стиля. Несколько изображений в этом ряду (< 14—18, 86-89), связанных с иткульской, гляденовской и другими культурами, принадлежат к урало-сибирскому культовому литью раннего железного века, который является предтечей пермского звериного стиля эпохи средневековья. Следует отметить хорошее качество большинства цветных иллюстраций.
Последующие разделы книги посвящены собственно исследованию сюжетов и образов пермского звериного стиля. В иллюстративном отношении эта часть работы не менее значима, чем вводная источниковая. Ееро Аутио - с помощью своих предшественников (ссылка на которых имеется под каждым рисунком) - открывает читателю целую панораму бронзовой скульптуры и пластики, граффити на металлических зеркалах и бляхах, петроглифов и писаниц, деревянной и костяной скульптуры. Она дополняется рисунками вещевых комплексов тех археологических культур, с которыми связаны те или иные изображения пермского звериного стиля, а также картами распространения памятников этих культур и рядом видовых снимков. Все это не только создает зрительный образ пермской скульптуры и пластики, но и позволяет представить ту ландшафтно-географическую и
Институт археологии РАН, Москва
культурно-историческую среду, в которой формировалось и развивалось искусство пермского звериного стиля.
Первоначально Аутио обращается к двум главным персонажам пермского звериного стиля - утке и лошади (главы 2 и 3); вернее, его интересуют прежде всего истоки и развитие этих образов в пермском искусстве. В главе 4 ("Исследование и интерпретация") рассматривается ряд вопросов, а именно: характеристика памятников с культовым литьем (могильники, костища, пещеры, клады); обско-угорское участие в сложении и развитии пермского звериного стиля; грифоны-лоси-медведи: код для изучения проблемы тотемизма в пермском обществе; что являют собой образы лося-птицы-человека (включая обзор работ Л.С. Грибовой, А.С. Сидорова, Е.И. Оятевой); образ ящера в пермском зверином стиле; "шаманские чары" (с особым вниманием к работам Б.А. Рыбакова и Л.В. Чижовой); символика чисел и др. В главе 5 он обращается к образу женщины и ее праздничному наряду; здесь же обсуждается одно из интереснейших явлений в ремесле средневековых финно-угров - женщины-литейщицы.
Эта книга стала "лебединой песней" Ееро Аутио, недавно безвременно ушедшего из жизни. Она является заметным вкладом в изучение искусства финно-угорских народов и, безусловно, окаже
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.