ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2004 • < 6
СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННЫХ
УСЛОВИЯХ
Е.Ф. САБУРОВ
Экономика образования и проблема выбора в условиях рыхлых упорядочений
Предпосылки корректного экономического империализма
Экономика образования, как только она появилась, поставила вопросов больше, чем дала ответов. Это связано с тем, что именно экономика образования породила экономический империализм. Сегодняшнее понимание экономического империализма предполагает применение некоторых особенностей методологии экономических теорий для осмысления глубоких общественных явлений. При этом ясно, что несмотря на интенсивные споры вокруг теории человеческого капитала, заложенной в основу экономики образования, наиболее важные проблемы содержатся в трудах Ф. фон Хайека и представителей австрийской или неоавстрийской школы.
Напряжение частично снимается тем, что для самих экономистов фон Хайек остается скорее философом экономики, чем экономистом. Кроме того, в его работах нет прямого обращения к проблеме образования, а столкновения на тему правомерности или неправомерности экономического империализма, в основном, повторяю, лежат в этой плоскости.
В самой экономике образования теория человеческого капитала подвергается вполне оправданным нападкам со стороны новой и институциональной теорий, поскольку она тесно связана с неоклассическим мейнстримом. Однако несмотря на все, иногда вполне обоснованные претензии, расчеты, имеющие своим теоретическим оправданием теорию человеческого капитала, остаются сегодня едва ли не единственным способом оценки эффективности образования. Справедливости ради следует заметить, что сам Г. Беккер считал предложенный способ расчетов не более чем первым грубым приближением и обращал внимание на то, что будущим исследователям придется отказаться и от гипотезы об одноконной упряжке (однородность образования), и от гипотезы о нулевом начальном наделении (отсутствие различия в способностях детей, приступающих к образованию).
При обосновании выбора между той или иной исследовательской программой экономика всегда сталкивается с неснимаемым затруднением. С одной стороны, для сторонников переноса естественно-научных методов на экономические проблемы неразрешимым препятствием служит пассивность эксперимента, а отсюда - невозможность его повторения. Поэтому из явных недостатков верификационизма в экономике не
Сабуров Евгений Федорович — доктор экономических наук, профессор, директор Института проблем инвестирования, научный руководитель Института развития образования Государственного университета — Высшей школы экономики.
следует, что, например, фальсификационизм даст триумфальные результаты. Но из пассивности эксперимента следует то, что в экономике нет иммунизирующих стратагем. В физике они есть и действительно мешают развитию этой науки, но в экономике оговорки типа "при прочих равных условиях" просто фиксируют невозможность воспроизводства ситуации.
Принципиальная пассивность эксперимента, то есть признание индивидуальности ситуации, делает в гуманитарных исследованиях и их теоретических обобщениях спор между верификационизмом и фальсификационизмом совершенно другим, нежели в естествознании. Хотя, конечно, этот спор и здесь не бессмыслен, но его природа иная.
С другой же стороны, экономика - это наука о мнениях людей. И здесь кроется более фундаментальное затруднение. Выбор осуществляется не на основе информации о полезности, а на основе мнений и об информации, и о полезности. Ни в коем случае не вторгаясь в область психологии и не задаваясь вопросом о том, с помощью каких механизмов человек вырабатывает мнения, экономическая наука вправе поинтересоваться, как психологи трактуют проблему рационального выбора в условиях человеческой ограниченности.
Убежденность в ограниченности человека вовсе не равносильна утверждению о его глупости. В каком-то смысле это даже противоположные взгляды. Если утверждение о глупости возводит утверждающего в ранг судьи, то настоящий экономист убежден в собственной ограниченности и стремится не столько к недостижимой истине в естественно-научном понимании, сколько к красоте рассуждений. Представляется, что наиболее интересные результаты экономическая наука получает не тогда, когда стремится снять фундаментальное затруднение, но когда наиболее четко его обнажает.
Именно обнажение затруднения позволяет апеллировать к другим исследовательским программам (психологическим, социологическим) в рамках единой гуманитарной науки. Такой подход можно было бы назвать корректным экономическим империализмом. Корректность в данном случае состоит в том, что экономика не предлагает другим областям гуманитарной науки воспользоваться своей методологией, но считает себя вправе выдвигать на рассмотрение других наук собственные вопросы. Например, интерпретации теоремы Эрроу следует рассматривать не как вызовы, обращенные к политологам и социологам. Если нет возможности предложить механизм коллективного выбора, который приводил бы к общественному благосостоянию, исходя из индивидуальных предпочтений, то, видимо, должна быть подвергнута критическому анализу степень экономического абстрагирования. Обсуждение реалистичности предпосылок теоремы Эрроу - дело не только и не столько экономистов, сколько представителей других исследовательских программ.
Тем не менее экономический империализм, даже в предложенном корректном виде вызывает возражения против упорного пристрастия экономистов к понятию пользы и выбора, обусловленного оценкой пользы. Особенно в спорах об экономике образования этому противопоставляется идущее еще от И. Канта уважение к "бескорыстному исканию истины".
Легче всего было бы ответить, что спор основан на недоразумении. Дело в том, что экономика не отождествляет понятия корысти и пользы. Пожалуй, такое отождествление осталось лишь на первых страницах учебников микроэкономики и служит для иллюстрации особенностей поведения кривых спроса и предложения. Ни в теориях, трактующих так или иначе проблемы общественного благосостояния, ни в теориях, обращающихся к осмыслению социальных взаимодействий, польза или полезность не сводится к корысти.
Однако этот ответ слишком легок. Представляется, что экономисты согласны на любое расширение понятия пользы, но отказаться от него вообще не в состоянии. Существуют ситуации, в которых экономическая наука допускает невозможность измерения пользы и даже невозможность сравнения полезностей, но всегда делает это с большим сожалением и склонна считать такое положение не признаком фундаментальной невозможности, но, скорее, вызовом для будущих исследовательских про-
грамм. В этом плане экономический империалист готов и хочет воспользоваться любыми результатами других гуманитарных или, по Хайеку, моральных наук для уточнения своего представления о полезности.
Так, я думаю, превалирование в австрийской школе представлений об ограниченности человека объясняется влиянием венской школы психологии с ее открытием неадекватной мотивации человеческого поведения. Лично для меня участие взглядов 3. Фрейда в становлении экономических теорий Хайека и Беккера несомненно. Этот факт говорит о плодотворности методологии корректного экономического империализма больше, чем любые абстрактные размышления.
Однако несомненным препятствием для того, чтобы экономика стала аппаратом гуманитарной науки, как математика стала аппаратом естественных наук, является по-прежнему само понятие пользы. Я сознательно не различаю слова "польза" и "полезность" в данном контексте, потому что для наших целей необходимо уйти от обольщения себя их школьной кажущейся разницей. Важно, что понятие пользы влечет за собой необходимость обозначить начало и конец процесса деятельности. Тем самым внимание обращается не на сам процесс, а на его результат.
На мой взгляд, именно эта особенность экономического подхода и вызывает противостояние экономическому империализму со стороны представителей других гуманитарных наук. Дело не в корыстолюбивом или бескорыстном искании истины. Дело в конечности или бесконечности процесса. Требование фиксации прибыли не может быть снято при экономическом подходе. Проблема измеримости результата, сравнения полезностей менее значима в данной дискуссии, чем признание самого факта существования результата. Биолог профессор М. Евгеньев подсказал мне, что Л. Толстой, как известно, не любивший науку вообще, высказал к ней такую претензию: в науке нет ни начала, ни конца. В сельском хозяйстве все ясно: посеешь зерно - соберешь урожай. А где урожай в науке? Здесь Толстой выступает как явный экономический империалист, правда, несколько вульгарного, но зато честного толка.
Академик Российской академии образования В. Собкин в личном разговоре обозначил другую позицию, обнаженность которой также позволяет говорить о ее честности. На вопрос об интересах различных участников процесса образования он ответил, что ему интересно заниматься тем, чем он занимается, - и этого достаточно. Полное неприятие понятия результата не только обескураживает, но и заставляет задуматься о правомерности экономического империализма. Повторю, что ответ Собкину с точки зрения изощренного и расширенного понимания пользы слишком легок, чтобы быть плодотворным.
Здесь имеет смысл вернуться к теореме Эрроу о невозможности удовлетворительного коллективного выбора. Это следует признать, какие бы чувства такой факт ни вызывал у демократически настроенных ученых. Попытки предложить некий изощренный механизм голосования, который бы позволил достичь общественного решения, основанного на индивидуальных устремлениях, к счастью, бесперспективны. Такими же тупиковыми представляются мне апелляции к моральному императиву, то есть в данном случае общественно (единогласно, но не формально) принятым ценностям, которые лежат вне прагматического императива, но диктуют ему некие рамки. Даже с учетом этой весьма правдоподобной гипотезы, мы не можем получить удовлетворительного результата. Кроме того, если усилить ее и предположить, что моральный императив создает порядок, навязывающий решение, то поневоле мы пр
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.