Элитарные ресурсы посткоммунистической России
Е.В. ПАШИНЦЕВ кандидат философских наук, доцент
В середине XX столетия приказала долго жить одна из фундаментальных аксиом классического марксизма, согласно которой именно народ как созидатель материальных благ является подлинной движущей силой истории. Сегодня во всем мире мы наблюдаем качественно иную ситуацию. Реальной движущей силой исторического процесса становится класс профессиональных управляющих, а действительным субъектом истории выступает его политическая элита, которая, естественно, разделяет все иллюзии и предрассудки собственного класса.
В свете сказанного странной выглядит позиция критически мыслящей интеллигенции, которая изо всех сил пытается дискредитировать единственный на сегодня субъективный фактор отечественной истории. Если либеральная интеллигенция хронически спотыкается об "этот" народ, не умеющий встроиться в новый мировой порядок, то независимая интеллигенция повсюду натыкается на "эту" политическую элиту, которая тормозит формирование долгожданного гражданского общества. Единственным лекарством, способным вылечить интеллигенцию от диссидентского синдрома, является сегодня социологически выверенный и нравственно удостоверенный классовый анализ.
Чему нас может научить новейшая, в том числе отечественная, история? В первую очередь пониманию того, что полная диктатура того или иного класса неизбежно приводит к социальной катастрофе. Диктатура буржуазии в начале XX в. породила империализм и создала
объективные условия для Первой мировой войны. Диктатура бюрократии в Советском Союзе породила сталинизм как самую концентрированную форму тоталитаризма. Неизбежное противостояние двух классовых диктатур явилось глубинной причиной Второй мировой войны. Именно поэтому во второй половине прошлого столетия в наиболее развитых странах происходит радикальное изменение политической культуры. Наученная горьким опытом мировая политическая элита стихийно переходит к практике классовых союзов.
Рассмотрим, какие основные варианты социальной инженерии уже опробовала новейшая история. Одна из наиболее благополучных в социальном отношении моделей -это шведский капитализм. Здесь мы наблюдаем устойчивый классовый компромисс между буржуазией и организованным в профсоюзы пролетариатом. Политические условия для классового раздела экономической власти в шведском обществе обеспечило социал-демократическое государство.
Второй, не менее успешный вариант классового синтеза - это американская модель. Порожденная "новым курсом Рузвельта" она представляет собой классовый союз монополистической буржуазии и государственной бюрократии. Идеологическую открытость этого чреватого "империалистическими" издержками классового союза обеспечивает двухпартийная политическая система. Если шведская модель открыта "снизу" благодаря разделу экономической власти в обществе, то американская модель открыта "сверху" благодаря идеологическому раздвоению политической власти.
Попытка посткоммунистической элиты воспроизвести на российской почве американскую социальную модель завершилась неудачей. Вестернизация России не пошла по двум основным причинам. В силу многовековой политической традиции доминирование института частной
собственности над институтом государства воспринимается национальным сознанием как нонсенс. Нелепо, когда экономический "желудок" общества управляет поворотами его политической "головы". В свою очередь духовный вектор отечественной истории показывает: механическая логика западного правового рационализма явно уступает живой потребности русского народа жить если не "по совести", то по крайней мере "по понятиям".
История живых людей - это не шахматная партия. Тем не менее для инструментального социологического анализа в ситуации доминирующего способа управления явно не хватает еще одного самостоятельного "игрока". Речь идет об интеллигенции как многочисленно-профессиональной группе, которая производит всю необходимую информацию для успешного функционирования идеологического способа управления. Именно союз или хотя бы социальный компромисс между бюрократией и интеллигенцией может обеспечить российской политической элите те необходимые ресурсы, без которых невозможно выжить в жесточайшей международной схватке национально-государственных "проектов".
Какова же та интеллектуальная палитра, с помощью которой российская элита сможет воссоздать на историческом полотне ближайшую и отдаленную политическую перспективу? Социологический анализ фиксирует три социально-классовые траектории, по которым движется сегодня профессиональный российский интеллект; это -либеральная интеллигенция, номенклатурная
интеллигенция и независимая интеллигенция. Каждая из них аккумулирует в себе идейный потенциал того или иного класса.
Либеральная интеллигенция - это бывшая номенклатурная интеллигенция, которая обеспечила посткоммунистической элите переход от "тоталитаризма" к
буржуазной демократии. Обретя свою собственную социальную базу в лице молодого российского капитализма, эта интеллигенция перестала быть номенклатурной. В настоящее время ее политические акции котируются весьма невысоко. Обеспечив наиболее варварский вариант приватизации, либеральная интеллигенция заслужила недоверие со стороны политической элиты и нецензурную оценку со стороны подавляющего большинства российского электората.
Более удачно в новое политическое русло вписывается современная номенклатурная интеллигенция. Защищая интересы отечественной бюрократии, идеологи российской государственности не только возрождают в обществе патриотические ценности, но и обеспечивают необходимую преемственность в развитии российской цивилизации. Единственная уязвимая деталь в идеологической броне номенклатурного патриотизма - это отсутствие творческого потенциала. Традиционная для истории России ставка на сильное государство обеспечивает, согласно меткому замечанию американского социолога И. Валлерстайна, обычную для России "ухабистую историю", которая гарантирует ей в международной иерархии место "полупериферийного военного гиганта".
Основная социокультурная черта независимой интеллигенции - это личная свобода. Будучи независимой от денег и от власти, она ухитряется быть свободной даже от осознания собственной социально-классовой природы. Но именно эта ее социальная "беспочвенность" обеспечивает ей раннехристианскую свободу духа. Возникает естественный вопрос: возможно ли конструктивное сотрудничество жесткого политического прагматизма и "потустороннего" для деловых людей интеллигентского экзистенциализма? В качестве косвенного аргумента в пользу такой возможности сошлемся на парадоксальный факт существования в рамках "просве-
щенного авторитаризма" Общественной палаты. Объективная потребность в создании такого "декоративного" для прагматиков общественного органа свидетельствует о том, что российская политическая элита ищет независимые духовные ресурсы для обновления идейного потенциала власти.
Помимо косвенных существуют и более весомые социологические аргументы. Вся международная политическая элита функционирует сегодня в рамках той профессиональной культуры, которую можно выразить известной формулой "Политика есть искусство возможного". На практике этот политический профессионализм сводится к способности выжать максимум преимуществ из уже имеющихся дипломатических, военных, финансовых, энергетических и тому подобных национально-государственных ресурсов. На философском языке это означает, что политическое мышление отражает бытие. Но еще в прошлом веке философски образованный вождь российского пролетариата проницательно заметил: "сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его". Союз с российской независимой интеллигенцией как раз и обеспечивает политической элите возможность перехода к новому, более высокому уровню профессионализма, который можно обозначить формулой "Политика - это искусство невозможного".
В достижении "невозможных" социальных результатов применительно к деятельности профессионального политика нет ничего мистического. Опыт научно-технической революции показал, что теоретическое усилие естественнонаучной мысли может раздвигать границы любой физической реальности. Но точно так же объективные границы социальной реальности могут быть раздвинуты интеллектуальными усилиями
профессиональной социологической мысли. Более того,
увеличение инструментальной мощи коллективной человеческой энергии во много раз превосходит по своей эффективности мощь любого ядерного реактора. Чтобы привести в действие этот гигантский источник человеческой энергии (чтобы "процесс пошел"), необходимо лишь снести доисторический забор, разделяющий теоретиков и практиков одной и той же сферы социальной инженерии.
"Россия - самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире", - писал « прошлом веке Н.А. Бердяев. И тут же добавлял: "Россия - самая государственная и самая бюрократическая страна в мире". Эта глубинная социокультурная антиномия, пронизывающая многовековую историю России, свидетельствует не только о ее особом евразийском местоположении. Она свидетельствует также и о том, что все предыдущие столетия Россия шла к социально-классовой персонификации фундаментального для мировой истории противоречия между цивилизацией и культурой, между "царством Кесаря" и "царством Духа". Насколько быстро, глубоко и конструктивно будет разрешена эта "загадка мировой истории", зависит от социально-классового диалога российской политической элиты и российской независимой интеллигенции.
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.