МИРОВАЯ ЭКОНОМИКА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ, 2008, № 6, с. 116-120
"ЭР-РИЯДСКАЯ ВЕСНА"
© 2008 г.
Г.Г. КОСАЧ. Саудовская Аравия: внутриполитические процессы "этапа реформ" (конец 1990-2006 г.). Москва, Институт Ближнего Востока, 2007, 360 с.
В отношении Саудовской Аравии, равно как и других монархий Персидского залива, издавна сложился устойчивый стереотип: это государство ассоциируется, как правило, с архаикой и застывшими традициями, а потому изображается часто как своего рода антипод современности. Сама новейшая социально-экономическая трансформация аравийской монархии обычно увязывается с некой фатальной непредрасположенностью исламской цивилизации и к реформированию в целом, и к научно-техническому прогрессу, и к внедрению новейших технологий. Не удивительно, что к саудоаравийскому обществу прочно приклеились эпитеты-клише - "архаичное", "средневековое", "закрытое". Не ставится многими под сомнение и то, что общество это пронизано консерватизмом и религиозным фанатизмом, производным от исторически укоренившейся в Аравии суровой системы "ваххабизма"1.
А между тем, Саудовская Аравия как крупнейшее и влиятельнейшее государство Персидского залива и всего ближневосточного региона давно оказывает серьезное воздействие на многие сферы региональной политики, мировой экономики и международных отношений. И едва ли королевству удалось добиться роли одного из ведущих государств мира, если бы оно, будучи в прошлом крайне отсталым, не сумело за кратчайшие сроки -
1 Напомню, что ваххабизм как религиозное течение возник в Аравии еще в середине XVIII в. И тогда главными его принципами было строгое единобожие (таухид), отстаивание безусловного соблюдения предписаний Корана и Сунны в их буквальном понимании, осуждение культа святых и пр., что сближало ваххабизм с наиболее жесткой и ортодоксальной религиозно-правовой школой (мазхабом) суннизма - ханбализмом. Ваххабизм, кроме того, сыграл важную историческую роль в деле объединения разрозненных аравийских племен и противодействия османскому влиянию на Аравийском полуострове. Но, хотя в прошлом ваххабизм и признавался государственной идеологией государства Са-удитов, ошибочно было бы ассоциировать его с современной Саудовской Аравией: в официальных документах королевства на ваххабизм как на официальную доктрину не ссылаются, и это религиозное вероучение не упоминается в качестве идейно-политической основы ведения государственных дел в заявлениях короля и других высокопоставленных представителей саудовского истеблишмента.
буквально за несколько десятилетий прошлого, XX столетия - осуществить коренные социально-экономические преобразования, совершить скачок из отсталости в XXI век.
Этот опыт реформирования в Саудовской Аравии, названный некоторыми арабскими публицистами "эр-риядской весной" (с. 39), позволяет выявить и прояснить целый ряд закономерностей и основных параметров действия механизма общественных преобразований, которые могут быть применимы к другим развивающимся странам. Ведь в Саудовской Аравии, как, впрочем, и в остальных государствах мусульманского мира, давно идут процессы, связанные с их стремлением стать вровень с современным мировым развитием, создать такие механизмы, которые помогли бы адекватно реагировать на все усложняющиеся вызовы глобализации. Мало кто, кроме узких специалистов, знает и о том, что в Саудовской Аравии с начала нынешнего века ведутся открытые и оживленные дебаты в обществе относительно необходимости реформирования политической системы, проведения коренных преобразований в экономике, сфере культуры.
Исследованию этой практически не знакомой российскому читателю проблемы и посвящена рецензируемая монография, принадлежащая перу известного ученого-арабиста Григория Григорьевича Косача.
В его произведении (возможно, впервые в отечественной научной литературе) изучается проблематика, которую не очень-то часто обсуждают и в наших, и в западных востоковедческих работах, где большее внимание уделяется отсталости ара-бо-мусульманского мира, воздействию на его политическую культуру и развитию религиозно-экстремистской идеологии, засилью традиций, другим популярным сюжетам того же плана. Что касается книги Г. Косача, то в ней речь идет о процессе реформирования "традиционного общества" Саудовской Аравии; исследуются в ней и те ответы, которое это общество дает на вызовы современности, предлагая путь скорейших коренных преобразований.
Другая ценность рецензируемого труда - в том, что его автор базирует свое исследование на уникальных и практически неведомых нашему читателю документальных материалах. Они включают официальные издания королевства, его прессу последних лет, речи и выступления королей, религиозных деятелей, других представителей саудоаравийского общества. Ученый глубоко и тонко чувствует специфику "речевого аппарата" (а его едва ли удалось бы полностью расшифровать без знания арабского языка, которым Г. Косач безупречно владеет) арабских политиков, интеллектуалов и журналистов. Он свободно оперирует фактическим материалом, историей арабо-мусульманского общества, в целом, и саудоаравийского - в частности. В итоге автору удалось не только процитировать в своей книге интереснейшие куски из никогда не публиковавшихся в нашей научной литературе документов, но и весьма удачно комментировать приводимые им в переводе суждения саудоаравийских верхов и тех представителей "образованного класса", кто способствовал приходу в 2003-2006 гг. "эр-рияд-ской весны".
Нынешний этап реформирования королевства характеризуется автором как "инициируемая модернизация" (с. 238), когда движущей силой политической и экономической трансформации выступает не общество, а правящий класс государства. Фоном современного "этапа реформ" является задача сохранения государства, в том числе и его территориального пространства.
Применительно к тем, кто стал в королевстве инициатором реформ, Г. Косач использует по-арабски уклончивое понятие "образованный класс". Если раньше оно, как отмечает автор, употреблялось только применительно к людям, связанным с религиозным знанием и "науками о вере", то в наши дни это понятие стало интерпретироваться шире - как "люди науки, знания и умения" (с. 26). Все они, подчеркивается в книге, получили образование преимущественно в западных университетах, в том числе и в высших учебных заведениях США. Но это, полагает исследователь, вовсе не означает, что "образованный класс" превратился в одночасье в "агента влияния" Запада, людей, стремящихся - сознательно или бессознательно - воспроизвести в саудовских реалиях модель либеральной демократии. Ведь активно пропагандируя ее в 2000-е годы на Ближнем Востоке и по всему миру, многие американские политики основывались на историческом опыте собственного государства, которое преуспело в быстром и успешном построении уникальной в своем роде модели либеральной демократии. Что же касается государств Ближнего Востока и Персидского залива, то там излишне поспешное конструирование демократии западного образца не способно в краткосрочной пер-
спективе принести желаемых результатов - хотя бы потому, что такой подход не учитывает местной традиции, особенностей политической культуры региона, склонности восточных обществ к постепенным и неспешным преобразованиям. Это на примере Саудовской Аравии Г. Косач и доказывает в своей работе.
В ней подчеркивается, что интеллигенты -инициаторы реформ стремились действовать в контексте саудовских реалий, "предлагая реформировать (в полной мере сохраняя при этом ее устои) существующую политическую систему, а не подвергать ее резким кардинальным изменениям". Это дает право автору квалифицировать инициаторов "эр-риядской весны" как силу "национальную и патриотическую" (с. 32). Ведь даже наиболее "продвинутая" часть местной элиты убеждена: имплантация западной демократической модели (пусть сегодня такая перспектива кажется фантастической, ибо политические, социальные, экономические, культурно-религиозные устои саудовского общества имеют очень мало общего с западными) разрушит традиционные и, особенно, религиозные ценности и основания королевства.
В книге убедительно показано, что в отличие от США, например, которые рассматривают демократию и свою роль в ее продвижении как силу долгосрочного действия, укрепляющую региональную стабильность, в Саудовской Аравии на западную модель демократии смотрят несколько иначе - как на фактор, подрывающий в известной мере политическую стабильность и увеличивающий в связи с этим шансы радикальных исламистов на захват власти. Политический плюрализм имеет в королевстве еще очень слабые основания; нельзя, к тому же, исключить способность радикальных исламистов стать одной из альтернатив правящей династии, поскольку "западный" рецепт демократизации открывает им возможности не только для легализации, но и для прихода во власть.
Перед автором рецензируемой монографии стояла неимоверно сложная задача - рассмотреть в витиеватой "арабской вязи" (рассуждениях политиков, экспертов, интеллектуалов, а также публикациях отнюдь не свободной, по западным меркам, саудоаравийской печати) те нюансы и тенденции, которые помогли бы определить, действительно ли данное общество и его верхи готовы не только обсуждать проблемы реформирования (что уже само по себе для королевства - шаг чрезвычайно смелый!), но и осуществить эти замыслы на практике.
Сам ученый достаточно трезво оценивает степень воздействия модернизационных процессов на аравийское общество. Он признает наличие здесь значительных по численности консерватив-
но-патриархальных анклавов с родо-племенной психологией, массовой неграмотностью и прочими проявлениями традиционного социума. Книга напоминает, что конституционное развитие в Саудовской Аравии началось намного позже, чем в других арабских странах: первые конституционные акты были приняты здесь в 1992 г. При этом принятие совокупности этих документов было обусловлено не тем, что на власти изнутри оказывалось давление или же в королевстве наблюдалось широкое движение политических сил. Это было следствием достижения определенного консенсуса
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.