УДК 008
И. Г. Тропина
Волгоградский государственный педагогический университет г. Волгоград, Россия
ФЕНОМЕН ЭСТЕТИЗАЦИИ НАСИЛИЯ В СОВРЕМЕННОЙ АУДИОВИЗУАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЕ
Определяется понятие эстетизации насилия в аудиовизуальной культуре, раскрывается его содержание, устанавливается связь эстетизации насилия с явлением эстетизма и преобладанием в культуре эстетического начала над этическим.
Эстетизация насилия в аудиовизуальной культуре и искусстве понимается исследователями по-разному, и это связано, в частности, с различным пониманием эстетического. Проблема применения этого термина для характеристики экранного насилия подробно обсуждается А. Гронстадом [4, p.39-49]: в первую очередь, она состоит в ошибочном отождествлении эстетического и прекрасного. Однако, поскольку репрезентация насилия коррелирует со стилем аудиовизуального произведения вообще, нельзя также отождествлять эстетизацию насилия с его стилизацией: последняя осуществляется в любом произведении (существует даже определение экранного насилия как стилизации насильственного акта), даже если изображение экранного насилия оценивается как «реалистическое» или «натуралистическое»; даже т. н. «стерилизованное, эвфемистическое» (С. Шнайдер) экранное насилие соответствует определенному стилю, авторскому и культурному.
Понятие эстетизации, на наш взгляд, необходимо связывать с понятием эстетического в его соотношении с этическим. Эстетическое осмыслено С. Кьеркегором как первичная стадия человеческой экзистенции. Принцип эстетизма - это принцип удовольствия, принцип игры и маски. Актуальность понимания эстетизации насилия как наслаждения его изображением, игрой с ним (и в него), заключается в том, что современная эпоха является эпохой эстетизма, «когда все больше людей руководствуются в своих поступках не моральными убеждениями, а чувственными предпочтениями, когда интересы личности сосредоточены на ней самой и это сопровождается упадком любви и доверия в межчеловеческих отношениях. Взаимосвязь этики и эстетики в ценностном освоении мира человеком закономерна, и дефицит одного компенсируется ростом другого» [2, с.3].
Проблема эстетизации насилия не в том, красиво ли оно изображено на экране (это лишь частный случай эстетизации), а в том, доставляет оно зрителю удовольствие, или нет, причем сущность этого удовольствия заключается в созерцательности, любовании, исключении моральной оценки.
Американский критик Дж. Хорсли в своей книге «The Blood Poets» пишет: «...Фильм не нужен нам для того, чтобы показать, что насилие является омерзительным и отталкивающим; мы и так знаем об этом. Каждый, кто хоть раз порезал или вывихнул себе палец, знает об этом» [5, p.xii]. Скверное, омерзительное принадлежит к понятиям древним, предшествующим собственно этическому. «Оно рождается на такой стадии, "когда не различаются зло и несчастье, когда этический план дурных поступков совпадает с космобиологическим планом дурных состояний", таких как боль, смерть, неудача», - отмечает Н.В. Голик [1, с.15]. Этическое связано с личной ответственностью человека, космобиологическое «зло» - безлично, природно. Скверное, отвратительное, мерзкое - это не моральная оценка явлений, именно поэтому у Хорсли подобные эпитеты соседствуют с понятием боли - природного «зла». Это, по сути, эстетическая, до-этическая оценка: насилие плохо потому, что на него неприятно смотреть, потому что оно может причинить мне боль. «Хороший фильм о насилии <...> должен, с одной стороны, решительно представлять весь его ужас и жестокость, - продолжает своё рассуждение Хорсли, - с другой - поэтизировать его, делать его прекрасным для нас, чтобы показать его страшное обаяние» (там же).
Эстетизация насилия связана с явлением дестабилизации знака - нарушения отношений между означаемым и означающим, происходящего в процессе «эстетической революции» (Ж. Рансьер). Эстетизм, как отмечает М. Ямпольский, является следствием распада трансцендентального означаемого, упразднения Бога. Кант показал, что для эстетического «целесообразность формы не отсылает ни к какой познаваемой закономерности, но лишь к самому субъекту и получаемому им удовольствию. Означаемое, референтность формы улетучивается» [3, с.291]. Как представляется, в результате потери из поля зрения трансцендентального означаемого, этические нормы и ценности, которые оно фундирует, уже не влияют непосредственно на репрезентацию насилия - оно может быть показано как жесткое, ужасное и, в то же время, притягательное, поэтизированное, эстетизи-рованное. Наслаждение эстетизированным экранным насилием является наслаждением не мастерством передачи режиссером насильственного акта, а наслаждением непосредственно изображени-
ем этого акта, насилием как объективацией (опредмечиванием) живого существа. Именно такой, эстетически-потребительский взгляд на экранное насилие свойствен современному массовому человеку - человеку эстетическому, который не руководствуется ничем всеобщим.
Постмодернистская плюралистическая эпоха позволила достаточно свободно обходиться с образами, поэтому экранное насилие может быть зрелищным и привлекательным (даже будучи натуралистичным), в то же время репрезентировать боль, страдания, смерть (как, например, во многих фильмах К. Тарантино, О. Стоуна, М. Скорсезе и др.).
Удовольствие от созерцания экранного насилия может быть различным (зритель получает удовольствие в результате удовлетворения в результате освобождения от страхов или реализации подсознательных влечений и желаний; убежденности в собственной безопасности; эстетическое удовольствие). Получение удовольствия связано с различными зрелищными, т.е. ориентированными на аттракцию, формами экранного насилия (насилие-«экшн», насилие-игра, «праздничное» насилие, «кровавое» насилие и т.д.).
Персонажи, олицетворяющие насилие на экране - герои постмодернистского, индивидуализированного толка - также представляют собой сущность эстетизации насилия. В частности, фигура садиста / маньяка / психопата-убийцы, по всей видимости, в современном кинематографе является не только выразителем патологической «природы» насилия (а значит, исключающей личную ответственность за него), но и неким идеальным выразителем тяги к эстетизации насилия и специфического удовольствия от него: предельно индивидуализированный герой (поскольку его болезненная тяга к насилию исчерпывающе описывает его как индивидуальность - если только он не является персонификацией безличной силы), часто «эстет», или по крайней мере «искусник», вершит убийство как творческий акт (даже если оно обставлено как импульсивное действие, оно тщательно продумано). Другой вариант репрезентации «искусства убивать» - увлеченность современного экрана показом адаптированных для массового восприятия восточных единоборств.
Помимо соседства эстетизированного и «отталкивающего» в изображении насилия совершенно явной является тенденция превращения насилия в игру, где сами насильственные образы являются автореферентными, замыкаются на себе, создавая зрелище насилия, и в спецэффект, что характерно для современных блокбастеров, безразличных равно и к разрушениям, и, и к убийствам, и к смерти. Насилие, совершаемое по отношению к «пустым» персонажам, заключающим в себе лишь эстетические качества, воплощающим «модную» тенденцию, насилие как аттракцион - «высшая» форма эстетизированного насилия (и - шире - деструкции и хаоса; его поэтизация, по мнению Дж. Ваттимо, стала основой искусства современности).
Комфортность созерцания экранного насилия предполагает применение знакомых зрителю ходов. Напротив, остранение насилия, создание инновационной (не обязательно эпатажной) ситуации на экране возрождает насилие как объект ценностного отношения. Чтобы противопоставить насилие комфортное, притягательное и насилие, предполагающее нравственное включение, можно вспомнить, что Кант писал о поступке приятном и моральном: моральный поступок совершается в результате морального намерения, приятный - по склонности, личному побуждению, вследствие произвольного выбора. Экранное насилие, которое создается и воспринимается «по склонности», т.е. потому, что оно вселяет чувство уверенности и комфорта, вызывает необходимые эмоции, удовлетворяет определенным фантазмам, это насилие «приятное», эстетизированное. Этическая оценка предполагает знание и оценку насилия как личного выбора, а не его «списывания» на патологию или на «человеческую природу»; этической репрезентации насилия не требуется его зрелищное изображение - достаточно лишь указания на него; она предполагает соучастие в восприятии, но не подобное архаическому ритуалу, соединяющему всех членов рода в единое тело, а осознание связи людей в добре и зле.
Таким образом, понятие эстетизации насилия в экранной культуре включает в себя как собственно эстетические, художественные, так и мировоззренческие и культурные аспекты, а поэтому может служить характеристикой основной тенденции в репрезентации насилия в современной аудиовизуальной культуре.
Список использованных источников
1. Голик Н.В. Этическое в культуре. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002. 256 с.
2. Щеглова Л.В. Значение этики в эпоху эстетизма // Известия ВГПУ. Серия «Социально-экономические науки и искусство». 2003. № 2 (03). С. 3-9.
3. Ямпольский М. Ткач и визионер: Очерки истории репрезентации, или О материальном и идеальном в культуре. М.: Новое литературное обозрение, 2007. 616 с.
4. Gronstad A. Transfigurations: Violence, Death and Masculinity in American Cinema. Amsterdam: Amsterdam University Press, 2008. 288 p.
5. Horsley J. The Blood Poets: A Cinema of Savagery 1958 - 1999. V. 1. Lanham and London: The Scarecrow Press, Inc., 1999. 322 p.
УДК 316.7
Ж.Г. Тугушева
Майкопский государственный технологический университет г. Майкоп, Республика Адыгея, Россия
СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ АВТОБИОГРАФИИ
Термин «автобиография» в узком смысле означает документ, в котором пишущий отмечает наиболее значительные вехи своей жизни («анкетные данные»). В широком смысле «автобиография» - произведение, основное содержание которого составляет изображен
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.