ИЗ РЕДАКЦИОННОЙ ПОЧТЫ
От редакции. В № 6 нашего журнала за 2007 г. была опубликована полемическая статья А. Никифорова "Философия в системе высшего образования". Статья была ответом на публикации И. Комарова и В. Учайкина в газете "Поиск". Мы полагаем, что любая дискуссия должна продолжаться на страницах того издания, которое ее начало, -тем более, когда речь идет об издании, являющемся газетой научного сообщества. Статья А. Никифорова появилась на наших страницах потому, что газета "Поиск" отказала в публикации оппонентам И. Комарова и В. Учайкина. В статье А. Никифорова обсуждаются важные, но очевидные для гуманитариев социальные и идеологические темы. Поэтому продолжать далее дискуссию, начатую газетой, мы не видим необходимости. И завершаем ее публикацией поступивших к настоящему времени откликов на статью А. Никифорова.
Философия и наука
Е. А. МАМЧУР
Я полностью разделяю все положения статьи А.Л. Никифорова, в которой он изложил свои соображения по поводу необходимости преподавания философии в вузах. Да и было бы странно, если бы я их не разделяла - ведь мы были соавторами, когда выступили с ответом на статью В.В. Учайкина, в которой автор призывает вынести философию и другие гуманитарные дисциплины за скобки профессиональных стандартов для непрофильных специальностей - математики, физики, технических дисциплин и др. Мне представляется, что А.Л. Никифоров очень корректно, полно и глубоко ответил на высказанную точку зрения. Основной пафос статьи А.Л. Никифорова - философия необходима выпускникам вузов, для того чтобы они не стали узкими специалистами, а вышли бы из вуза свободными и просвещенными людьми, гражданами своей страны, личностями. Мне хотелось бы добавить несколько строк по поводу того, зачем философия нужна (и нужна ли вообще) ученому в его творческой деятельности. Об этом А.Л. Никифоров также говорил, но, из-за недостатка места, не столь подробно. Поэтому хотелось бы добавить ряд положений.
Но прежде одно замечание. Спорить по поводу того, нужна ли будущему специалисту непрофильных специальностей философия - скучно и неинтересно. Дело ведь не в том, что те, кто формирует политику в области образования, не знают приводимых нами аргументов в поддержку преподавания философии в вузах. Они, так же как и мы, понимают пользу гуманитарных наук и философии в формировании широко мыслящего специалиста. Все наши аргументы лежат на поверхности. Дело не философии, а в том, что нужно найти способ сэкономить деньги на образовании. Но ведь так можно объявить ненужными и театр, и литературу, и музыку, и живопись. Когда-то Оскар Уайльд сказал: "Всякое искусство без-полезно". Оно не приносит непосредственной пользы. Более того, возможно, такими же бесполезными окажутся и многие сферы, скажем, теоретической физики. В самом деле, найдут ли когда-нибудь практическое применение результаты современной космологии с ее концепциями ранней истории Вселенной? Или разрабатываемые ныне подходы к квантовой теории гравитации -типа теории суперструн или петлевого подхода? Ведь в том проекте, который представляет собой построение квантовой теории гравитации, главным мотивом для физиков выступает стремление восстановить утраченное единство в системе теоретического знания, преодолеть противоречие между двумя великими теориями - квантовой механикой и ОТО, которое обнаруживается при их совместном применении в режиме планковских масштабов, а вовсе не поиски практических выходов теории. Таких выходов эти проекты могут никогда и не найти. Так может быть, отменить преподавание и теоретической физики: зачем она нужна народному хозяйству?
Но перейду к тем положениям статьи А.Л. Никифорова, которые мне бы хотелось обсудить более подробно. Итак, нужна ли философия представителю конкретной науки (например, физики) в его деятельности? Чтобы убедиться в том, что она действительно играла значительную роль в развитии физики, нужно обратиться к истории науки, где можно найти массу ярких подтверждающих примеров. Я сделаю это чуть позже. Прежде одно замечание: как показывает история науки, полезной оказывается не столько одна какая-то философская концепция, сколько философия в целом. Известны слова Эйнштейна о том, что естествоиспытатели в отношении к философии, как правило, являются "оппортунистами". Многих шокируют эти слова, хотя ничего обидного для ученых в них нет. В контексте нашей проблемы это означает только, что в своей творческой деятельности они используют ту философскую систему, в которой усматривают одно из оснований для своих концептуальных построений. Поэтому на разных этапах своего творчества и даже для разработки различных аспектов одной и той же строящейся теоретической системы они могут обращаться к различным философским системам.
Сам Эйнштейн, как известно, находился под большим влиянием философии Э. Маха. Философским основанием для отказа от понятий абсолютного пространства и времени, а также эфира как абсолютной системы отсчета, была позитивистская идея (Мах был представителем и родоначальником второго этапа позитивизма) о том, что в теоретической системе должны содержаться только те понятия и величины, которые, так или иначе, фиксируются в опыте. Понятия, не верифицируемые даже косвенно, должны быть удалены из теории. Один из зарубежных философов науки Г. Марге-нау сказал об этом так: в теории могут быть "полуострова", т.е. термины и величины, которые связаны с опытом только косвенно, но не должно быть "островов", т.е. совсем не связанных с опытом понятий1. Эту же философскую идею использовал и В. Гейзенберг, когда он исключил из теории понятие траектории электрона в атоме: оно также было неверифицируемым.
Вместе с тем, Эйнштейн был приверженцем философского рационализма (Спиноза), когда, убежденный в силе теоретического разума, утверждал, что нет логического пути от наблюдательных данных к теоретическим принципам, и строил свои теории
1 Margenau H. The Nature of Physical Reality. N.Y., L., 1950. P. 85-87.
не путем индуктивного обобщения опытных данных (т.е., следуя классификации С.И. Вавилова, не "методом принципов"), а (следуя той же классификации) "методом гипотез". Спинозистом был он и тогда, когда говорил о неполноте квантовой теории в ее копенгагенской интерпретации. Эйнштейн полагал, что теория является полной, если она дает однозначный ответ на вопрос о поведении микрообъекта в любой точке пространства и любой момент времени. Он считал, что вероятностное истолкование квантовой механики является неудовлетворительным, временным, и чтобы она была полна, в ней должен быть восстановлен в своих правах всеохватывающий (спинозов-ский) детерминизм.
Могут возразить, что последний аргумент бьет мимо цели, поскольку он относится не столько к акту создания теории, сколько к процедуре ее интерпретации. Но что такое теория? Она ведь не только прекрасно работающий математический формализм плюс его эмпирическая интерпретация. Для того чтобы теорию можно было бы считать законченной, к этим двум компонентам следует добавить семантическую, концептуальную интерпретацию2. Именно к этой последней и относились дискуссии по поводу физики микромира между Бором и Эйнштейном, Бором и Гейзенбергом, Гей-зенбергом и Эйнштейном, в которых обсуждались вопросы детерминизма в микромире, проблемы реальности микрообъектов и т.п.
Возвращаясь к Эйнштейну, можно напомнить, что иногда он был еще и пифагорейцем, поскольку утверждал, что в основе мира лежит математика, и строил ОТО методом математической гипотезы (вспомним неоднократно пересказываемую ныне историю со знаменитым Л-членом!). Так что философия Эйнштейна была конгломератом конгениальных ему философских идей.
Так же и В. Гейзенберг. Используя одно из основных положений позитивистской философии об обязательной верифицируемости понятий теории, в истолковании природы микрообъектов он был платонистом. Известно, что он отвергал атомизм Демокрита и считал, что элементарные частицы являются геометрическими платоновскими телами. Гейзенберг переписывался с Хайдеггером, и в одном из своих писем к философу он выражал свое восхищение идеей Хайдеггера о том, что наше восприятие мира опосредуется миром идей3. Но ведь эта мысль изначально принадлежит Платону; позднее она была ассимилирована немецкой классической философией.
Еще один великий преобразователь современного естествознания Н. Бор находился под большим влиянием датского философа С. Кьеркегора. Высказывается мнение (оно принадлежит некоторым зарубежным исследователям творчества Бора), что идея скачков атома из одного энергетического состояния в другое была навеяна Бору философией Кьеркегора. Существует аналогия между идеями Кьеркегора о существовании скачков в духовной эволюции индивида, посредством которых совершаются переходы между различными сферами экзистенции (религиозной, этической, эстетической) и представлениями о дискретном характере энергетических состояний атома, о скачкообразном изменении этих состояний, которые составляют суть первоначальной теории атома Бора. Усматривают аналогию и между ограниченностью фиксированных стадий существования кьеркегоровского "Я" и ограниченным набором орбит в атоме Бора. Конечно, все это довольно смелые предположения, многим они покажутся сомнительными. Однако нельзя забывать о том, что Х. Хоффдинг - профессор философии, читавший эту дисциплину Бору и его друзьям по "Эклиптике", находился под сильным воздействием философии Кьеркегора и вполне мог "заразить" Бора идеями датского философа.
Более убедительным является утверждение о влиянии на Бора кантовской философии. Близко знавший Бора и глубоко изучивший его философские взгляды А. Петер-сен утверждает, что, когда Бора спрашивали, отражает ли математический аппарат
2 Подробнее см.: Степин ВС. Теоретическое знание. М., 2000.
3 Гейзенберг В. К восьмидесятилетию М. Хайдеггера // Гейзенберг В. Шаги за горизонт. М., 1987. С.348-349.
6 Вопросы философии, № 7
161
квантовой механики лежащий в его основании квантовый мир, Бор отвечал: "Неверно думать, что задача физики состоит в том, чтобы открыть, что представляет собой природа. Физика интересуетс
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.