ИЗВЕСТИЯ РАН. СЕРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ И ЯЗЫКА, 2014, том 73, № 5, с. 55-62
= РЕЦЕНЗИИ ==
ФИТЧ У.Т. ЭВОЛЮЦИЯ ЯЗЫКА
ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО Е.Н. ПАНОВА. М.: ЯЗЫКИ СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРЫ, 2013. 768 с.
Книга Уильяма Текумзе Фитча посвящена теме, обретшей в последние годы колоссальную популярность, - происхождению человеческого языка. В разных областях науки накопилось большое количество фактов, проливающих свет на отдельные аспекты этой проблемы, и теперь стоит задача интеграции полученных знаний. Именно эту задачу и ставит перед собой автор книги: даже предлагая собственную концепцию происхождения языка, он пишет, что не стремится дать полный и окончательный ответ на все вопросы и главное в его работе - это обзор и изложение существующих точек зрения, с тем, чтобы читатель мог сформировать собственное мнение по данному вопросу. Фитч рассматривает эволюцию - начиная с самых первых одноклеточных организмов, и языковые проекты, анатомию речевого тракта, и физику образования звука, палеонтологические материалы по ископаемым гоминидам, и механизмы нейронного контроля за вокализацией у разных видов, жестовые языки глухих, и генетическое обеспечение языковой способности, эволюционную теорию, включая не только общепринятые утверждения, но и дискуссионные вопросы, и различные модели происхождения языка. Но, к несчастью для читателя, такая широта оборачивается недостатком глубины: многие важные для понимания происхождения языка факты в книге лишь бегло упомянуты. Например, по описанию языка, спонтанно возникшего в никарагуанской школе для глухих, вообще никак нельзя понять, что он же-стовый (этому способствует и перевод: язык назван "знаковым" и в указателе в качестве жесто-вого языка не упомянут). В результате тот, кто не знаком со всеми приведёнными в книге данными по другим работам, не сможет почерпнуть из авторского изложения подробностей, достаточных для формирования собственного мнения, - ему придётся поверить автору на слово, тем более, что пишет У.Т. Фитч живо, доступно и убедительно.
Язык, как отмечает Фитч, не монолитен, это сложная система, состоящая из разных компонентов (не отграниченных непроницаемыми барьерами один от другого), эти компоненты имеют сложное устройство, выполняют каждый свою
функцию и могли появляться в ходе эволюции сравнительно независимо один от другого. Такой подход позволяет автору избежать тупика "непреодолимой пропасти": не пытаясь построить заведомо неработоспособную гипотезу о том, как бы язык мог возникнуть на пустом месте сразу и целиком, он разбивает эволюцию языка на несколько этапов, на каждом из которых формируется какой-то один аспект языковой способности. Так, жестовая стадия в развитии коммуникативной системы сформировала преднамеренность коммуникации, музыкальная - способность к контролю над звукопроизводством и к комбинированию звуков в иерархически организованные последовательности. Базисные же концепты (= довер-бальные понятия) существовали задолго до начала эволюции собственно человека.
У.Т. Фитч - сторонник врождённой природы языка: поскольку первичного языкового материала, который ребёнку удаётся получить в течение "чувствительного периода", явно недостаточно для того, чтобы обрести исчерпывающее представление о грамматике языка (Фитч говорит "синтаксис", но на стр. 132 прямо называет морфологию его центральной частью), и родители не учат детей грамматике напрямую, язык, по мнению Фитча, может быть усвоен только при наличии у ребёнка уже готовых синтаксических ограничений (а возможно - судя по сравнению с полётом птиц - даже врождённых структур). И именно формированию такого рода структур должна быть, согласно его концепции, посвящена главная, определяющая часть эволюции языка.
Соответственно, в наибольшей степени Фитч симпатизирует теории музыкального праязыка, основу которой заложил ещё Дарвин. Музыка, как и язык, обладает целым рядом свойств, отсутствующих во врождённых сигналах животных. И музыка, и язык обладают возможностью порождать из ограниченного числа исходных единиц неограниченное число единиц более крупных. И там, и там имеется иерархическая организация, и там, и там наличествует дискретность исходных элементов.
В развитии музыкального протоязыка Фитч выделяет четыре этапа. На первом формируется способность комбинировать звуки в длинные последовательности, имеющие иерархическую организацию, но лишённые какого бы то ни было пропозиционального значения. Поскольку найти в такой коммуникативной системе какой-либо биологический смысл невозможно, механизмом её формирования объявляется половой отбор. Действительно, существуют, по-видимому, свойства организмов, развившиеся лишь потому, что носители этих свойств по какой-то иррациональной причине нравились особям противоположного пола. Но всё же, как кажется, слишком часто прибегать к этому способу объяснения не стоит, поскольку он в равной мере годится для объяснения всего, чего угодно (понравилось - неизвестно почему - и всё), и это лишает исследователя мотивации для поиска более материалистических объяснений.
На втором этапе каждой музыкальной фразе присваивается ассоциация с какими-то типами активности, ритуалами и т.п. ("песня трапезы", "песня охоты", "песня дождя"...). Так появляется произвольность знака, хотя на этой стадии единицы коммуникативной системы ещё остаются эмоциональными, их функция - управление и манипуляция действиями других. Автор отмечает, что в фатической функции до сих пор используются холистичные фразы, смысл которых в минимальной степени зависит от смысла их частей: how do уои do, добрый день и т.п.
На третьем этапе холистичные фразы членятся на отдельные компоненты, на четвёртом использование языка фиксируется генетически в результате отбора на быстрое усвоение языка детьми (отбора, который, отметим, почему-то появляется только на этой стадии, хотя был бы не лишним и на предыдущих). При этом нет необходимости объяснять биологические предпосылки возникновения синтаксиса: при наличии словаря он легко возникнет путём грамматикализации. В основе синтаксиса, пишет Фитч, лежит, вероятно, моторный контроль действий - сложные действия обладают некоторой собственной внутренней организацией, сходной с синтаксической.
Фитч вполне осознаёт слабые места своего сценария: он отмечает, что между музыкой и языком имеется немало весьма существенных отличий. Так, музыка во многом построена на повторах, в языке же повторы обычно избегаются. Высоту музыкального тона распознаёт правое полушарие, а не левое (языковое). Но самое существенное состоит в том, что музыка, в отличие от
языка, совершенно лишена пропозиционального содержания, тогда как язык позволяет передать другим "конкретные новые мысли" (курсив автора. - С.Б.). Соответственно, главная загадка - откуда могла в ходе эволюции появиться лексика. Но это, считает Фитч, не препятствует гипотезе о музыкальном протоязыке, а лишь свидетельствует о необходимости её дальнейшего развития.
В книге много внимания уделяется рассмотрению коммуникативных систем животных; главная цель этого, по мнению автора, состоит в том, чтобы лучше понять, в чём именно заключается уникальность человеческого языка. Кроме того, такой анализ мог бы помочь выявить тенденции развития коммуникативных систем в природе, корреляции между их свойствами и условиями жизни видов, их социальной организацией и т.п., но это, по-видимому, не входило в круг задач автора.
Фитч отмечает, что в человеческой коммуникации присутствует не только вербальный, но и невербальный пласт, и поэтому разумно сравнивать коммуникацию животных с ними по отдельности.
Особое внимание уделяет он опущенной гортани. Следуя Ф. Либерману, У.Т. Фитч признаёт чрезвычайно большую роль в становлении языка умению произносить гласный i, соответственно, опущенная гортань оказывается важнейшим эволюционным приобретением. Но, как показано в книге, возможность опущения гортани присуща не только человеку - некоторые виды животных (например, олени) способны опускать гортань во время вокальной коммуникации. Опускание гортани позволяет издавать более низкие звуки, что создаёт у слушателей впечатление большего, чем на самом деле, размера того, кто вокализирует. Однако, как кажется, гипотеза о том, что движущей силой опущения гортани у человека была необходимость преувеличения размера, не обладает необходимой объяснительной силой. Дело не только в том, что преувеличение собственного размера - слишком небольшое приобретение для такой огромной "цены", как риск подавиться (у человека, в отличие от оленя, гортань опущена всегда, а не только во время вокализации). Более существенным представляется то, что ранние гоминиды, будучи приматами, вели групповой образ жизни и слишком хорошо знали друг друга "в лицо", чтобы их можно было запутать более низкими звуками голоса.
Фитч подробно рассматривает перестройку системы звукопроизводства в ходе эволюции человека, говорит о важности для членораздельной речи опускания подъязычной кости и корня
языка. Рассматривая анатомические структуры, для которых в разных работах предполагалась связь с речью, он приходит к выводу, что ни одна из них не может служить решающим аргументом в пользу наличия языка. На наш взгляд, это действительно так, если рассматривать их по отдельности, но наличие комплекса анатомических структур уже вполне годится в качестве доказательства наличия речи (поскольку в эволюции важны не отдельные свойства сами по себе, а то, насколько хорошо они сочетаются с другими свойствами организма и с условиями окружающей среды). Главным, по мнению Фитча, является преобразование системы нейронного управления звукопроизвод-ством. В ходе эволюции человека сформировалась "прямая связь между латеральным неокор-тексом и ядрами, ответственными за моторику фонации" (с. 394), что делает управление вокализацией более эффективным. Кроме того, человеку удалось совместить вокализацию с тонко управляемыми движениями языка. Не менее важна была и появившаяся способность к вокальной имитации. Интересно, что способностью к звукоподражанию наделены, помимо людей и певчих птиц, также тюлени - это позволяет
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.