72
Прошлое регионов России
34 Там же. Л. 80.
35 Там же. Л. 106.
36 Копылов В. Р. Указ. соч. С. 63.
37 Там же. С. 125.
38 Чеботарева В.Г. Наркомнац РСФСР. Свет и тени национальной политики 1917-1924 гг. М., 2003. С. 549.
39 Подробнее о деятельности и организационной структуре Народного комиссариата по делам национальностей см.: Чеботарева В.Г. Наркомнац РСФСР. Свет и тени национальной политики 1917-1924 гг. М., 2003.
40 РГВИА. Ф. 1720. Оп. 1. Д. 101. Л. 116.
41 Там же. Л. 856.
42 Там же. Л. 575.
43 ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 4. Д. 54. Л. 36-37об.
44 Там же. Л. 36 об.
45 РГАСПИ. Ф. 549. Оп. 2. Д. 68. Л. 1-2.
46 Там же. Оп. 4. Д. 147. Л. 16.
47 РГАСПИ. Ф. 549. Оп. 1. Д. 80. Л. 17.
48 РГАСПИ. Ф. 549. Оп. 2. Д. 68. Л. 3.
49 Там же. Л. 3.
50 ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 1. Д. 30. Л. 8 об. - 9.
51 ГАНИСО, Ф. 27. Оп. 1. Д. 1068. Л. 10.
52 Там же. Л. 12.3.
53 Там же. Л. 30.
54 ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 1. Д. 678. Л. 3-15, 40-48.
55 Особо заметную роль бывшие военнопленные сыграли в деятельности Поволжского комиссариата по немецким делам и других органах Автономной республики немцев Поволжья. Подробнее см.: Герман А.А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. Ч. 1. Автономная область 1918-1924. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та. С. 16-22.
56 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 9455. Л. 5; Врачебно-санитарная хроника Саратовской губернии, март 1915. Л. 177; РГВИА. Ф. 2000. Оп. 6. Д. 167. Л. 6-8; ГАСО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 12491. Л. 93-94; Ф. 1. Оп. 1. Д. 10063. Л. 512; Ф. 2. Оп. 1. Д. 12488. Л. 234-257; ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 4. Д. 54. Л. 36 об.; Оп. 1. Д. 30. Л. 8 об. - 9; ГАНИСО. Ф. 27. Оп. 1. Д. 1068. Л. 30; ГАРФ. Ф. 3333. Оп. 1. Д. 678. Л. 3-15, 40-48.
57 Максимов Е.К., Тотфалушин В.П. Указ. соч. С. 11.
58 Очерки истории Саратовского Поволжья (1894-1917). Саратов, 1999. Т. 2, ч. 2. С. 285.
59 ГАСО. Ф. 1. Оп. 1 Д. 10063. Л. 556.
АНАТОЛИЙ ЕВДОКИМОВИЧ КОНЬШИН
доктор исторических наук, профессор Удмуртского государственного университета, филиал в г. Кудымкаре (Кудымкар)
Тел.: (812) 534-28-28; E-mail: umo_inva@mail.ru
НИНА НИКОЛАЕВНА ДЕРЯБИНА
соискатель Удмуртского государственного университета, филиал в г. Кудымкаре (Кудымкар) Тел.: (812) 534-28-28; E-mail: umo_inva@mail.ru
На основе анализа архивных документов восстанавливается история создания и развития системы «трудового перевоспитания» бывших кулаков в спецпоселках округа.
Ключевые слова: раскулачивание, спецпоселки, голод 1933 г., неуставные сельхозартели.
ФОРМИРОВАНИЕ ПЕНИТЕНЦИАРНОЙ СИСТЕМЫ В КОМИ-ПЕРМЯЦКОМ ОКРУГЕ
Пермяцкий край и до Октябрьской революции был местом ссылки политических и административных ссыльных. Здесь отбывали наказание «аграрники», большевики, «трудовики», «экономисты» и просто уголовники.
В 1929 г. округ был определен зоной приема трех тысяч семей кулаков из западных территорий страны. С началом массовой коллективизации и провозглашением ВКП(б) курса на ликвидацию кулачества как класса с февраля 1930 г. нескончаемым потоком со станций Григорьевская и Мен-делеево в округ шли колонны раскулаченных крестьян из Ростовской области, Белоруссии и Украины под конвоем. Они, обессиленные от голода и изнуренные месячным переездом в товарных вагонах, умирали в пути. Трупы умерших и замерзших хоронили в снегу на обочинах, а весной местные жители собирали их и хоронили на кладбище. В Пешнигорте, Юрле и Кочево были развернуты пункты для обогрева этапируемых, в которых выдавались сухари и кипяток. Но в этих пунктах на кое-какое тепло и «питание» могли рассчитывать только женщины с детьми и старики. Личные вещи были в обозе, а он, как назло, то отставал, то уходил далеко вперед. Подводы под багаж подавались из округа из расчета 30 кг клади на семью.
Местные власти не были готовы к столь интенсивному наплыву ссыльных. О жилье не могло быть и речи. Спецпереселенцев в северных районах округа приводили в заранее обозначенные места среди дремучего леса и непроходимых болот и приказывали располагаться вокруг забитого кола. В апреле 1930 г. в Гайнском, Косинском и Кочевском районах скопилось 1700 семей спецпереселенцев, которые размещались в шалашах и землянках. В зиму 1930 г. около 40% ссыльных, в основном детей и престарелых, погибло от голода и морозов1.
А тем временем спецпереселенцы продолжали прибывать. Леспромхозы могли обеспечивать работой третью часть трудоспособных, а паек выдавался только работающим.
Летом 1930 г. началось строительство жилья. Не спеша отводились земельные участки под поселки, выделялись лимиты на стройматериалы. Сами ссыльные строили дома в поселках по рекам Кама, Весляна, Черная, Ельдор, Коса и их притокам. Норма жилой площади -1,5 кв. м на одного человека2. Основным занятием трудоспособных ссыльных были лесозаготовки. Работали бригадами под конвоем. Жизнь спецпереселенцев в этих поселках мало отличалась от лагерного существования.
А.Е. Коньшин, Н.Н. Дерябина
73
Согласно «Положению о правах и обязанностях спецпереселенцев...» все административные функции в спецпоселках выполняли комендатуры ОГПУ, которые содержались за счет отчислений с зарплаты их обитателей. В 1931 г. в районных спецкомендатурах округа работали 85 сотрудников ОГПУ и 10 человек в окружном отделе. Они охраняли более 30 тыс. спецпереселенцев: белорусов и местных выселенных крестьян. Они размещались в 12 спецпоселках Гайнского, 9 - Косинского и 6 - Кочевс-кого районов. Кроме того, в домах местных жителей Ко-чевского района все же пришлось разместить около одной тысячи и в г. Кудымкар - 350 человек. Постепенно государство выделяло деньги на обустройство этих обездоленных крестьян. Жизнь менялась к лучшему. К апрелю 1933 г. в спецпоселках Гайнского ЛПХ были возведены 848 домов, Косинского - 371, Юрлинского ЛПХ (в Кочевском районе) - 168 домов. Функционировали в новых зданиях 12 больниц и 18 школ, в которых обучалось более 1 тысячи детей3.
Чтобы облегчить работу по обеспечению спецпереселенцев продуктами питания, с 1932 г. было разрешено держать огороды, скот. Государство отпускало кредиты на сельскохозяйственное обустройство этих хозяйств, а с конца 1932 г. разрешили создавать неуставные артели, которым также отпускались ссуды. Часть ссуд была безвозвратной. В счет этих ссуд государство отпускало семена, сельскохозяйственный инвентарь, скот.
В 1934 г. в спецпоселках уже имелись 2200 га посевов зерновых и огородных культур. Для проведения полевых работ (и работы в лесу) имелись 345 лошадей. Казалось бы, жизнь налаживалась. Однако разыгравшийся в 1933/34 г. голод в первую очередь коснулся именно спецпереселенцев, не имевших стабильного продовольственного запаса. Началась массовая гибель людей. В п. Коврижка Кочевского района, например, из 500 жителей к осени 1934 г. осталось 150. Гибель тысяч спецпереселенцев послужила поводом для обследования этих поселков правительственной комиссией. По решению комиссии большинство семей было переведено на стройки гг. Березники, Соликамск, Красновишерск, которые нуждались в рабочей силе. В спецпоселках округа остались около двух тысяч семей, в среднем по одному трудоспособному на семью. Около 600 из них были заняты в сельском хозяйстве, 120 - в местной промышленности и кустарных промыслах, остальные - в леспромхозах4. В сельскохозяйственную колонию выводили, как правило, семьи с одним трудоспособным членом или не имеющих их (семьи инвалидов). Например, в Гайнском сель-хозкомбинате на 146 семей имелись только 75 трудоспособных, в Косинском районе в сельскохозяйственном поселении на 77 семей - 39 трудоспособных. Но режим их содержания оставался прежним. К концу II пятилетки, в 1937 г. в округе оставались 1315 хозяйств спецпересе-
ленцев, 80 из которых были заняты в системе промкооперации в Кудымкаре. В спецпоселках функционировали 16 неуставных сельхозартелей, в них состояли 1200 семей, остальные оставались единоличными5. К этому времени хлебные пайки были отменены. Спецпереселенцы полностью обеспечивали себя продуктами питания. В колхозах и хозяйствах колхозников имелись 430 лошадей, 180 коров, 360 овец, 860 свиней, а также кролики, утки и куры. Единоличники держали скот меньше, ибо они в основном работали в леспромхозах и получали заработную плату. Средняя обеспеченность переселенческих хозяйств скотом была в три раза ниже, чем местных крестьян. Это объяснялось ограниченностью кормовой базы. Зато многие переселенческие артели были значительно крепче местных колхозов. Сказывался богатый опыт ведения крестьянских хозяйств в более плодородных областях, и, с другой стороны, они не облагались хлебопоставками и другими налогами, которые во II пятилетке носили опустошительный характер.
В 1938 г. все неуставные артели были переведены на нормальный устав сельхозартели и получили равные с ними права (в том числе и налогообложение). Однако эти колхозники все равно обязаны были отмечаться у коменданта и не имели права выезда из района6.
Освобождение спецпереселенцев началось с 1938 г. и до 1944 г., оно касалось только молодежи, достигшей 16 лет, особенно необходимой для фронта. В начале войны спецпереселенцев призывали в армию в результате тщательного отбора, но к началу 1943 г. было призвано уже 45% мужчин призывного возраста, а потом призывались и остальные7. Вопреки ожиданиям властей, коллаборационизм среди них не был широко распространен. Из других возрастов с сентября 1946 г. в индивидуальном порядке могли быть освобождены лица, награжденные орденами и медалями, стахановцы, родители военнослужащих и женщины, вступившие в брак с неспецпересе-ленцами.
Упразднение «кулацкой ссылки» происходило поэтапно, по областям. В Молотовской области она была ликвидирована совсекретным постановлением СМ СССР от 7 мая 1947 г. Часть спецпереселенцев старшего возраста, снявшись с учета, выехала на родину, а остальные в округе обрели свою вторую родину. Их потомки продолжают жить среди коми-пермяков.
Таким образом, в период массовой коллективизации в Коми-Пермяцком округе была сформирована система спецпоселений для раскулаченных крестьян, и к середине 1934 г. под надзором спецкомендатур в спецпоселках было сосредоточено около 35 тыс. человек переселенцев. Предполагалось
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.