РЕЦЕНЗИИ НАУЧНЫХ ИЗДАНИЙ
ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ СОМОВ
доктор исторических наук, профессор кафедры современной отечественной истории Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского (Нижний Новгород) Тел.: (812) 534-28-28; Е-таИ: somoff33@yandex.ru
Статья представляет собой рецензию на монографию российского историка В.А. Невежина «Застолья Иосифа Сталина. Большие кремлевские приемы». По мнению рецензента, «работы, подобные монографии, приобретают особую значимость. Именно в их появлении - залог формирования адекватного отношения общества к собственной истории». Ключевые слова: В.А. Невежин, И.В. Сталин, сталинская эпоха, Кремль, праздничные приемы.
ФОРМИРОВАНИЕ ТРАДИЦИИ КРЕМЛЕВСКИХ ПРИЕМОВ В СТАЛИНСКУЮ ЭПОХУ (Невежин В.А. Застолья Иосифа Сталина. Большие кремлевские приемы. М., 2011)
Одним из самых неоднозначно оцениваемых как современниками, так и потомками периодов в истории нашей страны является сталинская эпоха. Лидер китайской республики Мао Цзэдун писал в сентябре 1963 г.: «Вопрос о Сталине - это большой вопрос, вопрос мирового значения»1. И с этим трудно не согласиться: именно фигура «вождя народов» стала для нескольких поколений советских людей своеобразным историческим «зеркалом», в котором отражались их воля и деятельность, самые положительные и самые негативные черты. Философ А.А. Зиновьев писал по этому поводу: «Победа сталинизма была закономерным следствием того, что именно Сталин и сталинисты наиболее адекватно выражали сущность потребностей той эпохи и ее объективные тенденции»2. Эти тенденции определялись, в частности, тем, что, по определению В.С. Тяжельниковой, в 1920-е гг. «социальная основа коммунистической власти» оказалась «серьезно больна и физически и нравственно». «Поэтому, - отмечает автор, - надо было лечить эту основу или заменить ее на более здоровую. Это делает Сталин, оперевшись на новое поколение коммунистов, заменив каторжные страдания и заунывную "Песню о Щорсе" на "Марш энтузиастов"»3.
Новое поколение коммунистов, новая советская элита, новые управленческие кадры формировались в условиях военной угрозы. Мобилизационная готовность к отражению агрессора с середины 1930-х гг. становилась доминирующим фактором развития советского государства. Власть в этой ситуации разными способами стремилась подчеркнуть внутреннее политическое единство, сконцентрировать внимание общественности на позитиве, «сместив ракурс» восприятия действительности с помощью музыки, кинематографа, литературы и т.д. Серьезные проблемы в экономике и социальной сфере становились не столько предметом публичного обсуждения, сколько объектом приложения государственно-властных усилий. Одним из политических нововведений в рамках этой тенденции середины 1930-х гг. стало формирование традиции больших кремлевских «приемов» - особой формы собственной репрезентации власти.
Даже принимая во внимание поистине трудно исчислимое количество научных и популярных изданий, посвященных этому периоду, такие аспекты, как застольная практика «обитателей» и гостей Кремля, а главное - ее влияние на жизнь страны, во многом остаются не до конца освещенными именно с научной точки зрения. Решить эту задачу призвана вышедшая в 2011 г. книга известного российского историка Владимира Александровича Невежина, которая представляет собой фундаментальное исследование данной проблемы4. Книга является результатом кропотливого авторского труда: поиска архивных материалов, скрупулезного анализа текстов источников, сопоставления фактов и беспристрастной оценки исследуемых событий. В работе использованы материалы Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива социально-политической истории, Архива Президента Российской Федерации, Центрального архива Федеральной службы безопасности,
текущего архива Центра по связям с общественностью ФСО России. Это позволило автору создать произведение, которое выгодно отличает его от многочисленных, в том числе спекулятивных и провокационных, попыток выразить «оригинальный» взгляд на личность И.В. Сталина и эпоху 1930-1940-х гг.
В.А. Невежин в качестве одной из задач ставит вопрос о зарождении и развитии традиции кремлевских приемов. При этом автор, на мой взгляд, справедливо отмечает специфический характер подобных мероприятий: «Застолье является своеобразной моделирующей структурой, отражающей значимые черты политического сообщества («команды)»5. Исследование такой, почти интимной, стороны функционирования власти позволяет в подробностях выяснить во многом до сего дня неясные либо размытые черты характера лидеров государства, черты, присущие советской общественно-политической системе в целом. Например, в тексте работы приводятся воспоминания одной из участниц «приемов», которые «проливают свет» на сущность взаимоотношений власти и новой бюрократии: «Узнаю: дано указание, чтобы все наши деятельницы женского движения явились на банкет не нигилистками, в строгих английских костюмах, а выглядели женщинами, и чтобы наряд был соответствующий. Наши активистки носились по Москве как угорелые, приводили себя в предписанный Сталиным вид»6. В такой «активности» явно прослеживается традиционное стремление российской бюрократии стать ближе к власть предержащим путем исполнения их разнообразных «предписаний». Характерно, что «маховик репрессий» коснулся в первую очередь именно управленческой элиты: в монографии показано, сколь негативно отразились политические репрессии 1937-1938 гг. на составе участников больших кремлевских приемов7.
В то же время знакомство с книгой В.А. Невежина не оставляет сомнения в неправильности отношения к кремлевским приемам как к некоему проявлению властолюбия и высокомерия высших государственных чиновников. Действительно, кремлевские приемы, являясь одной из форм политического общения, выполняли функцию своеобразного единения власти и выдающихся представителей разных (в первую очередь военных) профессий. Более того - они являлись актом поощрения и напутствия лучшим из лучших, придавали им уверенности и сил, повышали мотивацию, в какой-то мере стимулировали профессиональный рост.
В.А. Невежин отмечает еще одну функцию кремлевских приемов. Благодаря освещению в прессе эти приемы становились методом политической рекламы: «Большие кремлевские приемы были призваны не только демонстрировать тесную связь вождя с военной, промышленной, научно-технической элитой и опору на нее, прославлять героизм и самоотверженность советских летчиков и полярников, но и служить своеобразным свидетельством правильности сталинской политики в области науки и культуры»8.
Интересной и оригинальной представляется попытка автора проанализировать ролевые функции участников
В.А. Сомов
149
приемов - хозяев, гостей и приглашенных в качестве главных действующих лиц на праздничных концертах артистов. Хозяева больших кремлевских приемов - узкая группа «видных партийных и государственных функционеров (членов Политбюро и Оргбюро) во главе со Сталиным»9. В монографии приводятся подробные характеристики каждого из приближенных Сталина, даже составлен своеобразный рейтинг степени «приближенности». При этом гости - наиболее выдающиеся представители социальных, профессиональных, национальных групп, осознавая всю значимость приглашения, не могли, вероятно, предполагать, что «перед устроителями банкетов в Кремле стояла элементарная задача заполнения Георгиевского, а при необходимости - и других парадных помещений Большого Кремлевского дворца, в которых размещались почетные гости»10.
В монографии рассматривается также церемониал и этикет кремлевских приемов. Эта часть работы В.А. Не-вежина с уверенностью может быть отнесена к наиболее информативным с точки зрения микроисторического исследования. Костюмы приглашенных, блюда и напитки, столовые приборы, элементы этикета (по сути, только формирующегося) представляют несомненный интерес для исследователя бытовых особенностей приемов и гастрономических пристрастий обитателей Кремля. Более того, учитывая специфическую приподнятую атмосферу банкетов11, особое эмоциональное состояние их участников, анализ церемониала и этикета представляет ценность и в рамках историко-психологического направления.
Проблему отсутствия массовых источников - свидетельств многочисленных участников кремлевских приемов - В.А. Невежин решает, концентрируя внимание читателя на изучении трех застольных речей главного хозяина мероприятий12. Несмотря на то что это не первый подобный опыт автора13, оригинальный контекст анализа выступлений И.В. Сталина и скрупулезный источниковедческий подход открывают новые исследовательские горизонты. Благодаря исследованию В.А. Невежина более объективные очертания приобретает образ лидера советского государства, немало претерпевший в последние годы как от его почитателей, так и от неуемных обличителей. Особенно хочется отметить, что свои выводы автор основывает на беспристрастном анализе документов, большинство из которых впервые введены им в научный оборот и частично приводятся в приложениях к монографии.
Особое место в монографии занимает знаменитая застольная речь И.В. Сталина «За здоровье русского народа», произнесенная 24 мая 1945 г. Несмотря на многочисленные попытки выяснения причин, побудивших лидера государства произнести этот тост, интерпретации содержащихся в нем смысловых «кодов», данный источник по-прежнему привлекает внимание исследователей. Именно В.А. Невежину удалось обнаружить стенографический отчет записи сталинской здравицы. Сопоставляя первоначальный вариант текста и текста, опубликованного в советской прессе, В.А. Невежин приходит к определенным выводам относительно личных качеств «вождя». По мнению исследователя, упоминание в тексте выступления «ошибок за поражения 1941-1942 гг.» говорит о том, что Сталин «постарался не выказать своей вины <...> а переложить ее на Советское правительство»14. С этим мнением трудно спорить, хотя и принять его можно лишь как определенное допущение, гипотезу. Как и слова Сталина о русском народе, который с самого начала войны «верил в правильность политики своего правительства
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.