Формообразующий кризис в архитектуре середины и второй половины XX века
Формообразующий кризис в архитектуре середины XX в. -явление принципиально новое и уникальное, еще не получившее, на наш взгляд, достойной оценки. Отсутствие в исторической памяти масштабных прецедентов такого рода не позволило произвести моментальный анализ ситуации и ее возможных последствий. Авторитет ведущих мастеров казался абсолютно непререкаемым: слишком много они сделали для формирования самого понятия «современная архитектура». Да и проблема казалась настолько «лежащей на поверхности», что как будто бы не требовала научного подхода. К тому же классическое искусствоведение никогда в прошлом не обращалось к анализу опыта негативного формообразования, исключая его из сферы своих интересов, как и вопросы тиражированного формообразования.
Формообразующий кризис был порожден совокупностью объективных и субъективных причин. С несомненной очевидностью можно свидетельствовать о том, что он явился частью общего экологического кризиса, его происхождение обусловила сама эпоха индустриализации с характерным для нее способом тиражированного производства продукции. Но если формирование кризисной ситуации было неизбежно, то степень ее тяжести во многом зависела от субъективных причин. Это и ошибки социального планирования, и индивидуальные просчеты мастеров, и различные для разных стран уровни развития экономики, и разность идеологических систем, и многое другое.
Историография кризиса может быть разделена на три этапа: скрытый (с 10-х середина 40-х гг.), явный (конец 40-х -50-е гг.) и инерционный (60-е -70-е гг.). Первый этап был связан с выдвижением
идей типового строительства (немецкий Веркбунд, Баухауз) и формированием основ рациональной эстетики (от Баухауза до Конгрессов ciam и эмиграции лидеров Баухауза в США). Особенностью этого периода явилось то, что он характеризовался вялотекущим процессом индустриализации и ограниченной строительной практикой. Но именно I этап, заложивший теоретические предпосылки кризиса, представляется нам наиболее важным для выявления причин кризиса.
Источником рациональной эстетики явилась высшая школа строительства и художественного конструирования Баухауз, основанная в 1919 г. и упраздненная в 1933 г., которая поныне сохраняет для нас значение генератора важнейших стилеобразующих идей современности. Лидерами школы были Вальтер Гропиус (1883 -1969) - организатор и директор до 1928 г., Ле Корбюзье (Шарль Эдуард Жаннере - 1887 - 1965) и Людвиг Мис ван дер Роэ (1886 -1969)-директор с 1930 -1933 гг. Именно здесь параллельно с голландской группой «Стиль» и русским ВХУТЕМАСОМ разрабатывались основные принципы современного формообразования.
Одним из исходных понятий функционализма было утверждение того, что форма следует функции. Характерные черты предметов быта, созданных мастерами Баухауза: отсутствие декоративных элементов, простота, экономичность, комфортность. Лаконичность форм, эргономичность воспринимались их создателями как прямое выражение функции. В то же время дизайн Баухауза объединяло с архитектурой общее стремление к техницизму - здесь использовались принципиально новые материалы и технологии их обработки, в частности такие материалы, как гнутая металлическая трубка и листовое стекло, ставшие сегодня столь привычными. Впервые они
нашли применение в Баухаузе в изготовлении предметов мебели и осветительных приборов.
Особенно бурные дебаты сопровождали известную формулу Ле Корбюзье «Дом - машина для жилья», также отражающую общий курс Баухауза на техницистскую направленность архитектуры. Строго говоря, формулу Ле Корбюзье нельзя было считать абсолютно новой: она могла использовать и пример Р. Декарта, впервые сравнившего человека с машиной, и фразеологию футуристов. Впоследствии В. Гропиус весьма точно будет сравнивать дом с «сосудом для подвижной жизни» (1, с.340), но его определение не получит широкого использования как несколько аморфное и лишенное точной временной характеристики. Преимущество формулы Ле Корбюзье будет заключаться в том, что именно она сумеет соединить в себе предельно краткий языковой афоризм с достаточно емким и точно выраженным смыслом. Дом был определен как функциональный механизм, который вполне допустимо рассматривать по аналогии с машиной.
Формула Ле Корбюзье явилась камнем преткновения, так как в связи с ней менялась вся сущностная концепция архитектуры, которая из искусства переходила в область промышленного формообразования. Формула была абсолютно верна. Просчет заключался лишь в том, что архитектура восприняла на себя и эстетику механизма, не нуждающегося ни в индивидуализации, ни в «привязке» к конкретному месту. Ле Корбюзье трактовал здания и предметы быта всего лишь как некие инструменты комфорта, необходимые современному человеку, и вовсе не желал видеть проблем, которые из этого могут возникнуть. Его понимание вопроса сводилось к декларативной формуле: дом - машина для жилья, вещи -безымянные слуги. «Машины и слуги... Какими они должны быть? -Надежными, недорогими, непритязательными. Машины и слуги не
нуждаются в изысканных одеждах, их доступность и аскетизм воспринимаются как наиболее ценные завоевания демократического общества» (там же, с.226).
Ориентация на создание типизированных моделей индустриального домостроения, предложенная Баухаузом, безусловно, верно отражала исторический момент, но крайний максимализм ее исходных положений был способен шокировать современного человека, воскрешая в памяти едва ли не период военного коммунизма. Примером тому может служить аргументация В. Гропиуса, с помощью которой он пытался обосновать целесообразность типового строительства. «Большинство людей имеет одинаковые потребности. Поэтому вполне логично и полностью отвечает требованиям экономичности попытаться удовлетворить /.../ одинаковые потребности одинаковыми средствами. Совершенно /.../ неправомерно, что планы каждого дома отличаются друг от друга, что они имеют разный облик, что применены разные материалы, что каждый из них обладает своим «стилем». Все это свидетельствует о расточительстве, о ложном подчеркивании индивидуализма/.../» (1, с.334).
Ле Корбюзье убеждает, что «надо повсеместно внедрить дух серийности, /необходимо.../ утвердить понятие дома как промышленного изделия массового производства, вызвать стремление жить в таком доме» (2, с. 12).
Рассматривая современное как типовое, эстетика функционализма фактически начала отождествлять не только полезное с функциональным, но и полезное с эстетическим. Между тем полезное далеко не всегда является прекрасным. Узость рационального подхода приводила к недооценке эстетической роли проектной культуры, к пренебрежению физиологии восприятия, что и создавало предпосылки для формирования обстановки экологического
дискомфорта. Пропагандируя идеи урбанизации, лидеры современной архитектуры, очевидно, по аналогии со стандартизацией в технике, значительно превышали роль типового проектирования. Под типовым подразумевали создание наиболее совершенной технической и стилистической модели современного, домостроения, в «типовом» стали видеть синоним «современного».
Пафос индустриального домостроения вынуждал баухаузовцев идентифициовать такие понятия, как «типовой» и «типический», «типизация» и «стандартизация», что позволяло формулировать не только крайне резкие, но подчас и вульгарные позиции, которыми особенно часто грешил Ле Корбюзье.
В качестве примера исторической типизации Ле Корбюзье приводит Парфенон. Действительно, древнегреческое искусство очень много внимания уделяло вопросам типизации, разрабатывая идеальные типы архитектурных сооружений, ваз, человеческих фигур. Типическое у греков всегда представляло собой наиболее характерное, отличающееся совершенством пропорций. Типическое для классического формообразования всегда было основой стиля. Однако применительно к современности Ле Корбюзье и другие баухаузовцы явно ошибочно отождествляли тип с модулем или стандартным образцом домостроения. Стандартизация начинает определяться ими как «типизация эпохи машин», превращаясь тем самым в исходный элемент стилеобразования и безусловный символ совершенства. «Чтобы подойти к проблеме совершенства /современного стиля/, надо стремиться к выработке стандарта» (2, с. 10), - утверждает Ле Корбюзье Приоритет стандарта создает угрозу ложно понимаемого стиля, который начинает навязываться эпохе через программные памятники, полемические статьи, Международные конгрессы архитектуры С1ат, регулярно проводившиеся с 1928-1958 гг.
Особую известность Ле Корбюзье получил как учредитель этих конгрессов, которые в числе прочих рассматривали нормативы типового строительства и функционального зонирования. Весьма важно заметить, что уже II конгресс Ciam определил как приоритетную задачу создание минимализированного жилья. Был заслушан доклад Э. Мая «Минимальное жилье». Конгресс 1943 г. был посвящен вопросам функционального зонирования, которые так же, как и минимализация жилья, впоследствии вызвали многочисленные нарекания.
Антропоморфное начало в tq время воспринималось достаточно упрощенно: архитектура более всего ориентировалась на размеры и пропорции человеческого тела, а условия, необходимые для благоприятной физиологии, во внимание не принимались. Вследствие этого нормативы малогабаритного домостроения отличались крайним рационализмом. Минимализированные размеры помещений создавали гиподинамию, низкие потолки ограничивали кубатуру воздуха. Длинные коридоры гостиничного типа, потолки, нависающие прямо над головой, минимализированные размеры помещений оставляли впечатление крайнего дискомфорт».
В начале 40-х гг. в наиболее развитых странах уже были созданы условия для осуществления первых комплексных программ типового проектирования. В Англии началось строительство первых спальных районов. Гропиус осуществил проект Алюминиум-сити (США), Мис ван дер Роз построил две одинаковые жилые башни на Лэйк Шор Драйв в Чикаго, Ле Корбюзье продолжал разрабатывать проект Лучезарного города.
Проект вобрал в себя массу казалось бы безупречных идей карт
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.