Формула советской истории (взгляд на развитие России в условиях тотального государственного капитализма)
С. А. СОЛНЦЕВА
Школу государственного социализма было бы правильнее назвать экономической школой абсолютного государственного деспотизма.
С.Ю. Витте
Советский Союз вошел в мировую историю как первая страна победившего социализма. Эту оценку впитали и мы, для кого СССР является Родиной, и наши политические друзья, и наши противники. Она основывается, прежде всего, на констатации мощного советского социального реформирования, немыслимого до 1917 г. не только в России, но, по многим позициям, и в "цивилизованном" мире, и понятии всеобъемлющей государственной собственности, переросшей со временем, если следовать логике ситуации, в общенародную, как основу экономики социализма. Логика последнего утверждения проста: раз национализировано все за исключением личной собственности граждан, то собственность принадлежит всему обществу, причем только в целом, и никому из его членов конкретно. Т.е. народ является ее коллективным владельцем, отдельный гражданин - совладельцем, а государственные органы, заполненные членами того же социума, выступают уполномоченными обществом распорядителями этой собственности.
Институт государства и общество соотносятся как часть и целое, а не как два целых, потому что государство - лишь наиболее широкая социальная организация. Тем не менее почти никого не удивляло, что работодателем в СССР всегда выступало только государство, которое без смущения нанимало на работу своих партнеров по владению национальной собственностью, а последние почему-то всегда принимали работу от государства. И никогда не происходило наоборот. Ситуация прямо по Ору-эллу, который, правда, списал ее с нас: все равны, но есть те, кто равен больше, чем другие. Свое исключительное право найма на работу государство постоянно утверждало преследованием так называемых теневиков, тоже работодателей, которым, однако, было отказано в официальном статусе таковых (впрочем, "свято место" все рав-
© Солнцева С.А., 2008 г.
но никогда не пустовало ввиду выгодности "промысла"), что очень похоже на специфическую форму конкуренции за владение рынком рабочей силы. И это неудивительно. Ведь обладая монопольным правом найма трудящихся, государство имело и монопольное право на выдвижение наиболее выгодных для себя условий покупки рабочей силы. Поэтому провозглашенное Октябрьской революцией право на труд не дало ожидаемую от последнего форму осознанной общественной потребности, несмотря на то что труд был объявлен "делом чести", "делом доблести" и "подвигом славы". Соответствующая статья Конституции предупреждала о несовместимости уклонения от "подвига" "с принципами социалистического общества"1. Весомо подкрепленная рядом мер, скажем, необходимостью трудовой книжки для получения государственной пенсии (негосударственных же, как мы знаем, не было), она, таким образом, юридически закрепила всеобщую трудовую повинность, хотя последняя и была обставлена рядом льгот по сравнению с капиталистическими странами, начиная с щадящего возрастного ценза трудоспособности. Законодательное оформление всеобщей трудовой повинности - воплощения библейского "Не работающий да не ест!" - явилось логическим завершением экономического втягивания в непосредственный процесс труда поголовно всего социума. Формально у нас было создано однородное общество наемных работников - общество труда. Недаром именно СССР впервые в истории официально прославил труд, мирную и созидательную деятельность человека наряду с его разрушительной доблестью убийства себе подобных на поле брани - вспомним почетные звания "Герой труда" и "Ударник труда" (в разных вариантах); ордена и медали: Трудового Красного Знамени, "За трудовую доблесть", "Ветеран труда" и пр., установление традиции чествования рабочих династий и т.д. До войны в составе Красной Армии были Московская пролетарская дивизия, дивизии имени Английского, Германского, Итальянского пролетариата. Многие предприятия приобрели собственные революционные названия ("Красный Октябрь", "Большевик", "Серп и Молот"), или им были присвоены имена выдающихся людей труда (завод им. Лихачева). Государственный флаг страны тоже трактовался как символ не только революционной борьбы, но и освобожденного труда ("По всем океанам и странам развеем мы алое знамя труда"), причем традиция такого восприятия красного стяга вела свой отсчет с дооктябрьских времен (например, песня "Смело, товарищи, в ногу" заканчивается словами: "Свергнем могучей рукою гнет роковой навсегда и водрузим над землею красное знамя труда"). Труд и простые труженики были широко и разносторонне воспеты впервые именно советским искусством, точно так же, как советская историческая наука первой провела глубокие широкомасштабные исследования истории трудящихся, а не только господствовавших ранее классов, благодаря чему рабочие и крестьяне страны получили свое историческое самосознание.
Но вернемся к социально-экономическому анализу советского общества. В число наемных работников, что особенно примечательно, входили и сотрудники государственного аппарата. Это, с одной стороны, скрывало истинный характер производственных отношений в Советском Союзе, а с другой, являлось показателем непосредственного приобщения государства, цеха власти общества к общественному производству (можно, к примеру, вспомнить Госплан как орган руководства государством экономикой или привлечение армии, института государства к решению народнохозяйственных задач)2. Ни один персонифицированный капиталист не может нанять в свой бизнес самого себя в силу экономической и психологической абсурдности такого акта. Но то, что не дозволено быку, вполне доступно Юпитеру, работодателю коллективному. Поэтому в советском обществе мы предлагаем выделить две основные категории работников, нанимаемых государством: для непроизводящего труда внутри его структур (аппарата) и для труда в различных сферах общественного производства, в т.ч. связанных с самим производством материальных ценностей опосредованно.
На чем же покоился указанный порядок вещей? Ответ лежит на поверхности - на государственной собственности, которая, номинально являясь собственностью всего общества, реально находится в формально им контролируемом, а на деле неподконтрольном никому управлении государственного аппарата и, между прочим, честно на-
зывается государственной (интересно, что первый акт преодоления отчуждения работников от средств производства был назван национализацией, т.е. актом возвращения собственности обществу в целом, а отнюдь не огосударствлением). Но, повторимся, государство - это цех власти общества, определенная корпорация, осознающая себя таковой; значит, она имеет свои собственные интересы и свое мировоззрение, которые могут совпадать, а могут и расходиться с общественными, а следовательно, также могут совпадать или расходиться с общественными интересами и ее действия.
Исключительное право распоряжения собственностью общества, подкрепленное верой абсолютного большинства граждан в естественность подобного порядка вещей и охраной силовых структур, насыщенных теми же "верующими" гражданами, от немногих сомневающихся, превратило государственную корпорацию в нового коллективного капиталиста. Поэтому Советское государство по своей природе не было социалистическим. Экономический строй, который оно представляло, мы можем назвать абсолютным государственно-монополистическим капитализмом или ультраимпериализмом (термин позаимствован автором у К. Каутского), потому что в стране, в сущности, остался один капиталист - государство, на что давным-давно указывал "ренегат" К. Каутский3. Освободив российское общество от класса персонифицированных капиталистов, Октябрьская революция вынуждена была подыскать этому классу экономическую замену - такого шага требовала жизнь, т.к. сам капитализм в России, как оказалось, тогда еще вовсе не исчерпал себя. Он просто перешел в новую стадию, когда общество превратилось в коллективного наемного работника и одновременно (!) частично в коллективного работодателя. В числе прочего это породило и уравнительность в оплате труда, далекую от базовой формулы социализма "От каждого - по способностям, каждому - по труду".
В деревне процесс утверждения нового капитализма шел еще более замысловато и долго. Декретом о земле последняя обращалась во всенародное достояние и передавалась в ПОЛЬЗОВАНИЕ всех трудящихся на ней. Провозглашалось, что распоряжением землей займутся выборные самоуправления местного и регионального уровня.
На деле, как мы знаем, государство приняло на себя и миссию управления земельной собственностью, которая (собственность) была, т.о., огосударствлена. А для удобства осуществления этой миссии, окрепнув, государство упразднило историческую сельскую общину, провело глобальную селекцию крестьян на социально "чистых" и "нечистых" в соответствии с единым стандартом зажиточности (богатства) и бедности, выработанным на основе представлений деревни русского Нечерноземья, и свело "избранных" в государственные общины-колхозы4. Параллельно был устранен зачаточно сложившийся класс сельских капиталистов-кулаков, экономических конкурентов государства.
Колхозы жили на государственной земле, в определенный исторический период работали государственными орудиями труда (из МТС), выполняя государственные же задания, причем государство стремилось руководить даже технологией агропроцес-сов. Оно же определяло и юридическую сторону бытия сельского социума. По совокупности указанных признаков мы можем сделать вывод о том, что наше государство выступало коллективным хозяином крестьян, в разные периоды то преимущественно феодального, то преимущественно капиталистического типа. Зато признаков складывания в аграрном секторе экономики СССР социалистического уклада (т.е. свободного кооперирования экономически свободных товаропроизводителей) не наблюдалось, как ни горько это констатировать. Советская деревня продолжала движение по родному ей "прусскому" пути развития на новом витке истории и на этот раз единым строем, независимо от
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.