© 2008 г.
Ю.Е. ИВОНИН
ФРИДРИХ II И СРАЖЕНИЕ ПРИ КУНЕРСДОРФЕ
12 августа 1759 г. произошло знаменитое сражение близ деревни Кунерсдорф неподалеку от Франкфурта-на-Одере, в котором объединенные русско-австрийские войска нанесли сокрушительное поражение армии прусского короля Фридриха II. Союзникам открывалась дорога на Берлин, занятие которого могло бы решить исход кампании, а может быть, и всей Семилетней войны 1756-1763 гг.
Однако произошло, по определению прусского короля, "чудо Бранденбургского Дома". Главнокомандующие союзными армиями - русской - П. С. Салтыков и австрийской - Л.И. Даун не смогли согласовать свои действия: их войска двинулись в разных направлениях, но не на Берлин. Тем временем Фридрих II и его брат - командующий второй прусской армией принц Генрих быстрыми маневрами закрыли подступы к Берлину. Со стратегической точки зрения, сражение при Кунерсдорфе означало окончательный переход прусской стороны к обороне. Пруссия смогла напрячь все силы для того, чтобы спасти положение, хотя русские войска осенью 1760 г. и сумели войти в Берлин.
5 января 1762 г. случилось второе "чудо Бранденбургского Дома": смерть российской императрицы Елизаветы Петровны - ярого врага Фридриха II. Ее племянник Петр III, занявший российский престол, был поклонником прусского короля и его военной системы. Петр III немедленно заключил мир с Пруссией, что, возможно, спасло это королевство от полного разгрома. Однако и силы Австрии и Франции, воевавших с Пруссией, были истощены. Супруга Петра III Екатерина II, взошедшая на российский престол в результате дворцового переворота, не стала вступать в войну. В 1764 г. Екатерина II заключила мирный договор с Фридрихом II.
Уже после Семилетней войны стратегические, политические, а для прусского короля и морально-психологические последствия сражения при Кунерсдорфе продолжали играть свою роль. Вопрос заключался также и в степени объективности взгляда на это сражение: точка зрения Фридриха II легла в основу прусского мифа о Кунерсдорфе.
Стратегия уничтожения противника, определявшая тактику "вечно воюющего" прусского короля, стала предметом дискуссий военных теоретиков конца XVIII-XIX веков. В этой связи К. фон Клаузевиц отмечал, что отчаянная атака, предпринятая армией Фридриха II в середине Кунерсдорфского сражения и приведшая пруссаков к поражению, была большой ошибкой, так как стала результатом "затаенной ярости", но не продуманной стратегии.
Одни прусские военные после Кунерсдорфа упрекали своего короля в том, что поражение прусской армии в этом сражении было результатом ошибочной тактики и недостаточно освоенного военного искусства. Другие - рассматривали Кунерсдорф
Ивонин Юрий Евгеньевич - доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой всеобщей истории Смоленского государственного университета, заслуженный деятель науки РФ.
Статья написана при финансовой поддержке Германского исследовательского сообщества (Deutsche Forschungsgemeinschaft), предоставившего автору стипендию для работы в Институте европейской истории (г. Майнц, ФРГ).
как проявление стремления Фридриха II идти на риск ради сохранения своего престижа, но не как "битву на уничтожение"1.
Недооценка прусским королем свойств местности и неправильная интерпретация им хода сражения привели его к поражению - так обычно утверждают зарубежные историки, не склонные учитывать силу противостоявшей Фридриху II русской армии.
Фридрих II был одним из последних в истории "королей-главнокомандующих". К тому же он был еще и фактическим министром иностранных дел, занимавшимся одновременно с военными операциями дипломатическими делами. Но "Великий Фриц" был еще и "королем-философом" - мудрецом на троне, о котором мечтали гуманисты Возрождения и деятели Просвещения; он умел извлекать уроки из поражений и ошибок, использовать в своих интересах разногласия между противниками2.
В руководстве войсками на поле боя Фридрих II полностью брал ответственность на себя; в военном деле он показывал высокую компетентность, при этом часто рисковал. По мнению английского военного историка К. Даффи, победы Фридриха II, одержанные во время второй Силезской войны 1744-1745 гг., вряд ли могут быть зачтены прусскому королю в качестве заслуги: они были способом самоутверждения монарха как "короля-воина". Фридрих II соответствовал этому образу, в основе которого лежали представления дворянского сословия о чести, славе и воинской доблести. Как отмечает знаток истории Пруссии XVIII в. немецкий историк И. Куниш, философские и литературные амбиции Фридриха II дополняли образ "короля-воина". Основой политики короля Пруссии было вытекавшее из его мировоззрения стремление любыми средствами выдвинуть свою страну в ряд великих европейских держав. Эта политическая цель определяла военную стратегию и тактику - применение наступательных операций, широкое использование маневра и фактора внезапности, что было необычным для войн того времени. Ведению маневренных войн благоприятствовало сочетание государя и полководца в одном лице. Личное командование армией выгодно отличало Фридриха II от его противников - императриц и мастериц "кабинетных войн" - австрийской правительницы Марии Терезии и российской императрицы Елизаветы Петровны. На противников Фридриха II воздействовал образ смелого и предприимчивого прусского короля, принимавшего неожиданные смелые решения, менявшие ход битв и военных кампаний.
Однако не столько военные таланты Фридриха II, проявленные им в Семилетней войне, ставшей для Пруссии классической войной государственного строительства, сколько "чудо Бранденбургского Дома" помогло Пруссии войти в число великих европейских держав, таких как Австрия, Великобритания, Россия, Франция3.
Фридрих II широко использовал факторы военного искусства, которые позже были сформулированы Клаузевицем: "внезапность, преимущества, доставляемые местностью, и атака с нескольких сторон". Во время Семилетней войны "от местности не требовали никакой иной помощи, кроме наличия труднодоступного фронта (крутые скаты и пр.), когда тонкое построение и уязвимость флангов придавали боевому порядку такую слабость, что поневоле приходилось растягиваться от одной горы к другой, от чего зло еще более обострялось"4.
Как пишет Клаузевиц, Фридрих II был уверен, "что в своей армии - подвижной, мужественной, приученной к повиновению и точности, воодушевленной и приподнятой гордым сознанием своей силы, с привычным ей косым боевым порядком, он обладает орудием, которое в его твердой и смелой руке гораздо более пригодно для наступле-
1 Rüdiger M. Kunersdorf 1759. Prestige-oder Vernichtungsschlacht? - Militärgeschichte, 1999, № 4, S. 79, 85.
2 Ивонин Ю.Е. Фридрих II Гогеицоллери и Иосиф II Габсбург. - Вопросы истории, 2003, № 10; Clark C. Preußen. Aufstieg und Niedergang 1600-1947. Berlin, 2007, S. 244, 246.
3 Duffy C. Friedrich der Grosse. Ein Soldatenleben. Zürich-Köln, 1986, S. 102; Kunisch J. Friedrich der Grosse. Der König und seine Zeit. München, 2005, S. 217-218, 220-224, 430-433, 438.
4 Клаузевиц К. О войие. М. - СПб, 2007, с. 390-391.
ния, чем для обороны". Это "гордое сознание своей силы" являлось более ценным для прусского короля, чем использование естественных свойств местности и создание защитных сооружений. Однако, как пишет Клаузевиц, "не следует легкомысленно доверять одной видимости превосходства и из-за нее упускать действительные преимущества"5.
Прусская армия за годы двух Силезских войн 1740-1742 и 1744-1745 гг. не утратила своей боевой мощи и была в мирное время в целом подготовлена к новой войне. Но кампании и сражения между 1757 и 1759 гг. принесли ей значительные потери. Фридрих II был вынужден пойти на набор новых рекрутов и быстрое производство в офицеры людей, еще не имевших боевого опыта. В армию забирали крестьянских сыновей, увеличилось число иностранцев на военной службе. В первые три года войны погибло 33 генерала, среди которых были фельдмаршалы К. Шверин и Дж. Кейт, а также один из ближайших к королю военачальников Г. фон Винтерфельдт.
В русской и австрийской армиях, в отличие от прусской, положение главнокомандующих зависело от борьбы придворных группировок в Сакт-Петербурге и Вене за престолы в своих странах. Командующие могли быть лишены своих постов. Например, фельдмаршал С.Ф. Апраксин был отозван и предан суду за то, что после сражения при Гросс-Егерсдорфе 30 августа 1757 г. и победы русской армии над прусским войском под командованием фельдмаршала Г. фон Левальда отдал своим войскам приказ отступать. За это Апраксин был отдан под суд и умер в 1758 г. от апоплексического удара.
По стратегии того времени, выигранные сражения могли считаться успехом, достаточным для победы: полководцы не стремились решительно использовать их для полного уничтожения противника. Кровопролитное сражение при Цорндорфе 25 августа 1758 г. формально закончилось победой Фридриха II над русской армией под командованием генерала В.В. Фермора - победителем считался тот, кто после битвы оставался на поле боя. Но сражение показало стойкость русских: прусский король не решился более нападать.
После Гросс-Егерсдорфа Апраксин колебался, продолжать ли ему активные действия против прусских войск: до него доходили сведения о болезни Елизаветы Петровны и возможном восшествии на престол ее племянника Петра Федоровича, поклонника военной системы Фридриха II. После Цорндорфа нерешительность проявлял и Фермор, отличный военный инженер и заботливый начальник, но неуверенный в себе командир. Кроме того, без согласия конференции - высшего военного учреждения в Петербурге, созданного по подобию австрийского "гофкригсрата" (высшего придворного военного совета), русское командование не могло предпринимать решительных действий. Это делало русских полководцев излишне осторожными. Кроме того, в коалиционных войнах всегда присутствовал момент несогласованности действий союзных армий, что и использовал прусский король. Действуя летом 1759 г. в районе реки Одер, Фридрих II стремился не допустить соединения австрийских войск под командованием Дауна с русской армией Салтыкова. Но был
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.