И.Г. Тажидинова
Фронтовой дневник писателя С.А. Баруздина из собрания
РГАЛИ (1944-1945 гг.)*
Ключевые слова: фронтовой дневник, личный фонд, Российский государственный архив литературы и искусства, С.А. Баруздин.
Миллионы людей, вовлеченные в водоворот Великой Отечественной войны 19411945 гг., стали ее участниками, а некоторые попытались фиксировать свой повседневный военный опыт, т.е. вести дневник. Ценность подобных источников общепризнанна1, однако по-прежнему остро стоит вопрос об их поиске и введении в научный оборот. Фронтовые и тыловые дневники сегодня нелегко обнаружить не только в личных и семейных архивах, особенно учитывая постоянно растущий временной разрыв между войной и современностью, но и в официальных архивохранилищах. Наиболее перспективны в этом плане фонды государственных архивов субъектов Российской Федерации, прежде всего коллекции документов по истории Великой Отечественной войны и регионов, а также фонды участников войны. Такие находки единичны, но они порой раскрывают малоизученные стороны повседневной жизни советского человека, его патриотическую позицию, потребности, быт, эмоциональные переживания, как, например, дневник жителя г. Сочи А.З. Дьякова из коллекции документов по истории Кубани за 1905-1990 гг. Центра документации новейшей истории Краснодарского края (ЦДНИ КК)2.
Дневники военного периода разными путями попадают и в личные фонды историков, краеведов, писателей, журналистов. Например, записная книжка угнанной в Германию жительницы г. Курска К. Христиньки отложилась в Центральном государственном архиве историко-политической документации Республики Татарстан (ЦГАИПД РТ) в фонде татарского писателя Атиллы Расиха, что, вероятно, связано с фронтовым периодом его биографии, завершившейся на земле противника3, а обнаруженный в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) в фонде русской советской писательницы Г.И. Серебряковой фронтовой дневник лейтенанта В.П. Пескова находится среди материалов, собранных Галиной Иосифовной «для своих работ по интересующим ее темам»4. В этом же архиве в личном фонде С.А. Баруздина (1926-1991) - русского советского прозаика и поэта, более всего известного как автор книг для детей и юношества, сохранился его фронтовой дневник5. Представим этот до сих пор не введенный в научный оборот документ в данной статье.
Писатель передал его в архив вместе с другими материалами в период с середины 1970-х гг. по 1990 г. (по-видимому, в 1984 г.). В автобиографии Баруздина есть строки, объясняющие особую значимость фронтового дневника: «Отечественная сформировала меня и как человека, и как литератора. И она остается и всегда останется моей главной темой и в книжках для маленьких, и в стихах и прозе для взрослых...» Упомянув сначала самую дорогую для него медаль «За оборону Москвы», а затем медали «За взятие Берлина» и «За освобождение Праги», Баруздин указал, что это есть его путь в войне и, собственно, стержень биографии6. Писатель признавался, что именно благодаря дневнику через многие годы после окончания войны он смог создать роман «Повторение пройденного», книгу «Повести о женщинах», сборник повестей «Само собой», отдельные вещи из поэтического сборника «Стихи минувших лет».
* Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 14-11-23005 а(р) «Научная подготовка к изданию сборника документов "Великая Отечественная война в письменных и визуальных эго-документах" (в серии "Библиотека Кубанского края")».
Сергей Алексеевич родился в Москве 22 июля 1926 г. в семье хозяйственного работника, позже занявшего пост заместителя начальника Главного управления торфяной промышленности Наркомтяжпрома. В довоенные годы Сергей печатал стихи и заметки в газете «Пионерская правда», журналах «Пионер» и «Дружные ребята», но о литературе как профессии не думал. В начале войны ему исполнилось пятнадцать, и он поступил на работу в типографию «Московский рабочий». Вместе с другими ребятами с шести часов утра до полудня вручную катал рулоны бумаги и устанавливал их на ротационные машины. Потом они шли копать рвы и окопы на московских бульварах и в скверах, а по ночам дежурили на крышах, борясь с немецкими «зажигалками».
Примерно в середине 1943 г. в возрасте 16 лет Сергей Баруздин был призван в армию, где вскоре, вероятно, и стал вести дневниковые записи. Но тетрадь с ними погибла при форсировании Одера. Благодаря сохранившейся второй тетради (она начинается 1 декабря 1944 г., а завершается 20 декабря 1945 г.) мы узнаем о фронтовом отрезке пути рядового Баруздина и его товарищей, так как отсчет в ней ведется именно от отправки их на фронт из «благословенных» Гороховецких лагерей (Горьковская область).
В числе главных особенностей этого документа отметим, в первую очередь, непосредственность и известную свободу от идеологических шор. Автор фиксирует разновеликие события с равной степенью любопытства к ним, потому что все они одинаково новы для него. Достаточно независимо от условностей выбора (о чем стоило бы сказать, а о чем - нет) «пишет обыденность» своего существования как фронтовика Великой Отечественной войны, не давая, однако, нравственных оценок происходившему вокруг, скорее всего, в силу молодости. Столь же важно, что, вступив в войну на ее завершающем этапе в качестве комбатанта, Баруздин практически сразу оказался за пределами СССР. Это породило массу впечатлений, ведь в ходе наступления Красной армии события развивались очень динамично, причем в изменяющихся природных и социальных условиях. Мало того, что периоды жестоких боев сменялись необычными формами отдыха, а комфортное пребывание в городах - ночевками в лесу на голой земле, так еще и стремительно чередовались страны, по которым приходилось идти или ехать (Польша, Германия, Чехословакия, Австрия, Венгрия). Наконец, дневниковым записям Баруздина присуща своя стилистика (аскетичная, лишенная изящных оборотов и цветистых сравнений), хотя сам автор позднее каялся в беглости письма и грамматических ошибках.
Дневниковые записи Сергея Баруздина (всего их 150) подчинены хронологии (они делались практически ежедневно, редко - с перерывом в несколько дней, т.е. в среднем по 15 в месяц), но выделяется несколько тем, которые проходят через текст, перекрещиваются, вновь и вновь привлекают к себе внимание. Среди них различные аспекты службы в разведке; отношение к смерти и восприятие ее проявлений; особенности досуга за границей и взаимоотношения с местным населением.
Итак, семнадцатилетним юношей Сергей Баруздин начал служить разведчиком в артдивизионе резерва Главного командования; «был вешечным, а порой приходилось быть и теодолитчиком»7. Семь классов образования, которыми он располагал, на фронте ценились: у многих его однополчан за плечами было шесть, пять, а то и три класса. В общем, по служебным обязанностям ему, никогда не любившему точных наук, довольно часто приходилось иметь дело с «синусами-косинусами и тангенсами-котангенсами», заниматься черчением. О том, что Баруздин постепенно обрел особое место в армейском коллективе, свидетельствует запись, сделанная спустя три месяца фронтовой жизни, в марте 1945 г., уже в Германии: «...настроение чертовски хорошее, погода чудесная ... хочется пофилософствовать. Кстати, наш ком[андир] взв[ода] и наши ребята прозвали меня Московским философом. Конечно, смешно, но я немножко горжусь этим»8.
Осознание фронтовых рисков, вплоть до возможности погибнуть, приходило к молодому солдату постепенно, и дневник это передает. Так, весть об отъезде из Гороховецких лагерей в направлении фронта была воспринята Баруздиным и его
товарищами положительно. Показательна самая первая, связанная как раз с этим событием запись: «Дождались того момента, когда мы уезжаем на фронт. .Сознание того, что мы уезжаем, делает всех бодрыми и веселыми». На следующий день, когда их подняли ночью по тревоге и повели на вокзал, бодрости не убавилось: «Настроение чудесное и нам кажется, что все завидуют нам, хотя и по сторонам никого нет». Проездом через Москву Баруздин встретился с матерью; она трижды приходила к нему на вокзал и, по-видимому, плакала. Сам же он, судя по записям, по-прежнему демонстрировал стойкость: «Я счастлив, что по пути на фронт мне удалось повидаться с ней, успокоить ее. Ведь она переживает нашу отправку на фронт совсем иначе, чем мы»9.
Позднее сам путь к фронту, когда военнослужащим открылись картины страшных разрушений украинских городов и следы недавних боев, и, наконец, неумолимое приближение передовой наводили на серьезные размышления. «Едем в машине девятнадцать человек, - записано 17 декабря. - Зашел разговор о том, что вот, может быть, кто-то из нас не вернется назад, но также неожиданно оборвался. Все замолчали, каждый думал о своем». Дневниковая запись следующего дня сообщает, что Баруздин начинает «свою боевую работу» на 1-м Украинском фронте, а взвод его находится в трех километрах от передовой. Спустя неделю пишет о первой жертве среди сослуживцев: «. погиб первый человек в нашем дивизионе - Поляков»10.
Гибель товарищей, которую Сергею Баруздину приходилось переживать и в дальнейшем, обычно будила тревоги по поводу собственной жизни. Под вражеским обстрелом вблизи г. Фридлянда он потерял одного из ближайших товарищей, тоже разведчика, и записал: «Здесь слышна сильная перестрелка. .Сплошной гул, грохот. Трудно что-либо разобрать. Мы замечаем отсутствие Бори Толстых. Долго не могут его найти. И лишь к вечеру в сарае нашли разорванное на части тело.» Позже, когда обстановка боя накалилась до предела, пришлось занять круговую оборону и окапываться на окраине села, бойцов не отпускала мысль: «Что если каждого из нас постигнет участь Толстыха?»11
Баруздин, как и большинство комбатантов, не раз задумывался, каким образом будет похоронен в случае гибели. Увидев кладбище советских солдат, павших в боях за Бреслау, он записал: «Могилы в хорошем состоянии, что особенно приятно. Ведь мы не привыкли к этому за эти месяцы». Через несколько дней его пути на Берлин встретилось еще одно большое кладбище, навсегда запечатленное в дневнике страшной зарисовкой: «Сюд
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.