ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС КАТЕГОРИИ «КОНСТИТУЦИОННЫЙ ВОПРОС» В ПРАВОВОЙ НАУКЕ
В.В. Кочетков, кандидат философских наук
В данной статье показывается гносеологическое значение категории «конституционный вопрос» для правовой науки, которое заключается в том, что с ее помощью можно определить время появления конституционализма как определенной формы правосознания на арене истории. Автор демонстрирует возможности использования данной категории, предлагая оригинальное решение одной из острейший проблем отечественного правоведения - проблемы происхождении российского конституционализма. Также, по мнению автора, понятие «конституционный вопрос» можно использовать и для анализа текущей российской политической и экономической ситуации.
Ключевые слова: конституционный вопрос, конституционализм, человеческое достоинство, архетип правосознания, когнитивный диссонанс.
Хотя о конституционном вопросе часто пишут историки, политологи или социологи, юристы используют это понятие довольно редко и, как правило, описывая необходимость принятия того или иного Основного закона [15, с. 5]. Однако, на наш взгляд, данная категория имеет большое гносеологическое значение именно для правовой науки, потому что через ее призму можно определить исходную точку начала имплементации принципов конституционализма в государственное право той или иной страны. Проверим нашу гипотезу на примере одного из самых дискуссионных вопросов отечественного правоведения -проблеме происхождения российского конституционализма.
Как известно, относительно происхождения российского конституционализма среди отечественных авторов существуют две основные позиции. Представители первой позиции считают,
что идеи конституционализма в России имеют свои давние традиции, уходящие корнями вглубь веков [12, с. 4]. Известный современный ученый В.А. Томси-нов пишет: «Самодержавно-монархическая форма правления обыкновенно считается традиционной и судьбоносной для русского общества. Факты показывают, что столь же традиционным для России являлись и попытки преобразования самодержавия в конституционно-монархический строй, при котором император осуществляет законодательную власть с участием представителей общества» [15, с. 9]. О.Л. Коноваленко также полагает, «что идеи конституционализма в России не были заимствованы с Запада, а имеют свои корни и связи с традициями российской общественно-политической жизни, менталитетом русского народа, желанием общества осуществлять контроль над государственной властью» [6, с. 13]. По словам данного ученого,
сама история российского общества свидетельствует о существовании и определенной значимости идей конституционализма и парламентаризма, что эти идеи оформляют справедливый порядок государственного устройства. Другой известный ученый А.Г. Пархоменко подчеркивает: «Новгородское вече, Земские соборы - это воплощение идеи народного представительства, ограничения самодержавия, предоставления определенных прав и свобод населению» [12, с. 6]. Поскольку идеи конституционализма имманентны российскому правосознанию, то все неудачи по их имплентации в ткань общественного бытия объясняются этим автором так: «Прежде всего, речь должна идти о создании необходимых экономических предпосылок правового конституционного государства. До тех пор, пока большая часть населения России имеет низкий уровень материальной обеспеченности, сохраняется огромный дефицит бюджета, нельзя думать о правовом конституционном государстве...» [12, с. 29]. Несколько иную датировку начала истории конституционализма в России предлагал другой сторонник этой позиции П.С. Грацианский: «В России появление конституционно-демократических идей и первых конституционных проектов относится к XVIII веку. «Кондиции», предложенные в 1730 г. будущей императрице Анне Иоаннов-не, были первой попыткой оформить ограничение самодержавия в правовых нормах» [2, с. 239].
При этом, по мнению Н.В. Мами-товой, характерной для России особенностью является то, что элементы конституционализма (такие как самоуп-
равление, народное представительство, непосредственная демократия) сформировались раньше, чем появилась Конституция как нормативно-правовой акт. Оформление данных традиций в правовых актах произошло гораздо позже, но фактическое проявление конституционализма имело место раньше, без его нормативного закрепления. «Это свидетельствует о том, что в России существует собственный исторический опыт и традиции конституционализма. Эти традиции не заимствованы с Запада, они имеют исторические корни, а дальнейшее развитие конституционализма в России связано не только и не столько с использованием зарубежного опыта, сколько должно опираться на собственные исторические традиции» [10, с. 14].
Вторая концепция генезиса российского конституционализма состоит в утверждении его заимствованного характера (так называемая теория полной рецепции). Согласно этой позиции, известной еще с конца XIX - начала ХХ веков, континентальные страны (и, прежде всего, Россия) в процессе разработки собственных идеологических концепций и теоретических моделей, заимствовали основные положения и принципы конституционализма преимущественно даже не из первых, а из вторых рук, «не у английского оригинала, а у французской копии» [14, с. 62-63]. Эта теория, на первый взгляд, эффектно объясняет причины неудач имплемен-тации принципов конституционализма в ткань российской действительности. В частности, согласно данной теории, этот политико-правовой феномен, сформировавшийся в условиях запад-
ной цивилизации, затем был перенесен в иную социальную среду и, таким образом, российский конституционализм является характерным примером «существования и развития конституционных начал в неадекватной их природе культурной среде» [14, с. 9].
По нашему мнению, как теория автохтонного происхождения конституционализма в России, так и теория полной рецепции конституционализма, страдают односторонностью, проистекающей из абсолютизации, в одном случае, уникальных, в другом случае - универсальных характеристик конституционализма. Как справедливо отмечает в этой связи В.Е. Чиркин: «Идеи российского конституционализма зародились давно и, с одной стороны, обусловлены влиянием Западной Европы (первые проекты конституций появились в преддверии восстания 1825 года у декабристов - дворянских революционеров после Отечественной войны и их знакомства с французским опытом конституционного развития), а, с другой стороны, такие идеи разрабатывались на российском опыте с его элементами общинной организации прошлого, княжеских советов и дружин, практикой городских веч, боярских советов и т. д. (это, кстати, нашло свое отражение в конституционных проектах декабристов)» [16, с. 46].
Такая диалектика общего и особенного была связана, по мнению Ю.В. Захарова, с тем, что генезис и развитие конституционализма в нашей стране осложнялись рядом специфических особенностей. «Во-первых, к концу XVIII века, стало окончательно ясно, что наследие Петра I полностью себя
исчерпало. Дальнейшие усовершенствования созданной им политической системы необходимого эффекта не давали, а управление старыми методами служилого государства стало попросту невозможно, примером чему являлось убийство Павла I, попытавшегося реанимировать методы властвования Петра» [3, с. 3]. К тому же обратной стороной петровских преобразований, в том числе насильственного насаждения европейской системы ценностей среди дворянства, стало осознание образованным меньшинством своих прав, что породило стремление поставить абсолютную власть монарха, как минимум, в определенные правовые рамки.
Во-вторых, в социально-экономической среде России полностью господствовали крепостнические отношения. При этом к началу XIX века крепостнические отношения в России, с одной стороны, до конца себя еще не исчерпали, а с другой - однозначно являлись дестабилизирующим фактором общественной жизни, (пример крестьянской войны, под руководством Е. Пугачева был перед глазами). Причем при сопоставлении, с событиями Французской революции, роль и характер этого фактора становились особенно очевидными. Это, в свою очередь, предопределяло тесную связь реформы политической системы с решением крестьянского вопроса.
«В-третьих, Россия являлась типичной страной, догоняющего развития. Приобретя при Петре I статус великой державы, и включившись в соревнование с экономически более развитыми европейскими государствами, Россия оказалась как бы запрограммированной
на периодическое повторение модернизации. Альтернативой являлась потеря великодержавного имперского статуса со всеми вытекающими последствиями. Исходя из этого, российский правящий режим должен был неизбежно ориентироваться на опыт западноевропейских государств, вплоть до прямых заимствований» [3, с. 3-4]. Таким образом, по мнению В.Ю. Захарова, на рубеже ХУШ-Х1Х веков российский абсолютистский режим столкнулся с насущной необходимостью проведения серьезных преобразований во всех сферах жизни, но, прежде всего, в политической и социальной. Именно с этого момента начинает свою историю российский конституционализм.
На наш взгляд, осознание необходимости перемен в политической системе совершенно не предопределяет того, что ее модернизация будет осуществляться на основе принципов конституционализма. Что, собственно говоря, и показал дальнейший ход российской истории. Скорее, надо отталкиваться от распространенности архетипов конституционного правосозна-ния1 в обществе, и прежде всего, среди властвующей элиты и интеллектуалов. Ведь еще В.О. Ключевский, обращаясь к истокам формирования боярства (а также к событиям Смутного времени, к попыткам ввести конституционное правление в 1730 году, к череде дворцовых переворотов в течение всего XIX
1 Под архетипами правосознания в данной работе понимаются интерсубъективно признаваемые правовые ценности социума, которые оказывают влияние на рационализацию целей индивидов или социальных групп, а также на способы их достижения.
века и к событиям 1825 года) пришел к выводу, что в России все попытки конституционного ограничения власти исходили не от широких слоев обществ
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.