Градация в трагедии А.С. Пушкина «БорисГодунов»
© С.В. МОЛЧАНОВА, кандидат искусствоведения
В статье рассматривается градация как средство создания характеров Самозванца и Марины Мнишек, усиления психологизма сцены «Ночь. Сад. Фонтан» в трагедии А.С. Пушкина «Борис Годунов».
Ключевые слова: трагедия А.С. Пушкина «Борис Годунов», градация восходящая и нисходящая, психологизм.
Градацию как средство художественной выразительности, как одну из стилистических фигур, то есть возможностей нашего богатейшего языка, современные исследователи вспоминают не часто. Многим писателям и ученым-филологам ее простота представляется малопривлекательной по сравнению, например, с метафорой. Но не будем оглядываться на торжество метафоры, вникнем в практику великого художника русской литературы, тяготевшего к уникальной простоте в прозе и разнообразной выразительности в поэзии.
В трагедии «Борис Годунов» Пушкин использует целый арсенал выразительных средств, в частности, такие архаичные дотеатральные формы, как шествие, заклание - принесение жертвы, выспрашивание пророчеств, молитва и другие, которые использовали античные драматурги [1].
«Борис Годунов» - безусловный шедевр Пушкина. Пьеса состоит из отдельных сцен, и среди них, в свою очередь, есть такие шедевры, как «Ночь. Келья в Чудовом монастыре», «Ночь. Сад. Фонтан». И та, и другая сцена - это общение двоих, хотя в каждой из них «присутствует» несколько внесценических персонажей. Сочетая в «Борисе Годунове» особенности исторической народной трагедии и романтической драмы, поэт прибегает и к психологической разработке характеров, передавая тонкие переходы внутренних состояний главных героев. И особую роль в этом
играет градация. Напомним: «градация - стилистический прием расположения слов и выражений, а также средств художественной выразительности по возрастающей или убывающей (нисходящей) значимости» [2].
Сцена «Ночь. Сад. Фонтан» - дуэт-поединок между Самозванцем и Мариной Мнишек. Он сразу начинается с временной составляющей. Время Самозванца длительное, растянутое: «День целый ожидал...»; «Как медленно катился скучный день! / Как медленно заря вечерня гасла! / Как долго ждал во мраке я ночном!» [Курсив здесь и далее наш. -С.М.]. Тягостность времени подчеркнута градацией: медленно, медленно, долго, которая усилена лексикой времени: день целый, заря вечерняя, мрак ночной. Градация дана не впрямую, а с поэтической искусностью и передает ощущение длительности, подчеркивая нетерпение влюбленного Самозванца.
Не таким оказывается время Марины: «Часы бегут, и дорого мне время». Для Самозванца тянется время любви и неизвестности, для Марины - тоже в определенном смысле самозванки - стремительно летит время возможностей. Марина упрекает: «Ты медлишь - и меж тем / Приверженность твоих клевретов стынет, / Час от часу опасность и труды / Становятся опасней и труднее...». Для Самозванца сцена у фонтана вначале - любовное свидание, для Марины - судьбоносное. Требования честолюбивой полячки жесткие, и выстраивает она их тоже с помощью градации: «Я требую, чтоб ты души своей / Мне тайные открыл теперь надежды, Намеренья и даже опасенья».
Определением тайные Марина объединяет слова, составляющие градационный ряд. Вникнем в их психологические оттенки: надежды -возникновение некоторых мыслей; намерения - более твердый замысел, имеющий определенный план, опасенья - как сомнения в возможности выполнения этого плана. Требования Марины находят свое развитие в заключительной части реплики, где она открывает свои надежды, намерения и опасения:
Чтоб об руку с тобой могла я смело Пуститься в жизнь - не с детской слепотой, Не как раба желаний легких мужа, Наложница безмолвная твоя, Но как тебя достойная супруга, Помощница московского царя.
Очередная градация разделяется на две части, представляющие собой антитезу. Мнишек, декларируя свои честолюбивые намерения, демонстрирует характер смелой авантюристки: не ребенок, несмотря на юный возраст, не раба и наложница, и даже не просто достойная супруга, а именно помощница московского царя. Ее цель - престол московский, ее намерения - соправительница.
В устах Марины постоянно звучит тема власти, Отрепьев ведет любовную тему: «Забудь <...> / Царевича. Марина, зри во мне / Любовника, избранного тобою, / <...> Дай высказать все то, чем сердце полно». Но она резко обрывает его любовные излияния: «Не время, князь». Марина, как женщина и политическая авантюристка, придает значение каждой детали в сложившейся ситуации: и «сомнительным слухам», и тому, что «новизна» ситуации, в которую вовлечены и она, и ее отец, и приближенные, и польское войско, может смениться новизной и мерами, предпринятыми Годуновым.
Самозванец дан Пушкиным скорее в романтическом ключе: в отличие от прагматичной Мнишек, он сосредоточен на чувстве (трижды в его ответе прозвучит словосочетание «твоя любовь»). Новая градация построена по восходящему принципу - движения вверх: «...Теперь гляжу я равнодушно / На трон его, на царственную власть <...>. Твоя любовь... что без нее мне жизнь, / И славы блеск, и русская держава?».
Следом идет градация на понижение: «В глухой степи, в землянке бедной - ты, / Ты заменишь мне царскую корону, / Твоя любовь...».
Однако Мнишек не считает, что с милым и в шалаше рай. Свою любовь она продает только за царскую корону и ни о какой «землянке бедной» и мысли не допускает. Она запальчиво стыдит Димитрия: «... Стыдись; не забывай / Высокого, святого назначенья: / Тебе твой сан дороже должен быть / Всех радостей, всех обольщений жизни».
В градации все радости, все обольщенья жизни словосочетания расположены так, что последовательность их выдает натуру Мнишек: она обольстила Отрепьева, и слово это у нее на языке. Сама она обольщена высочайшим саном, который почти у нее в руках - надо только подстегнуть самолюбие медлительного «царевича». И родовитая полька подводит решительный итог-наказ:
Не юноше кипящему, безумно Плененному моею красотой, Знай: отдаю торжественно я руку Наследнику московского престола, Царевичу, спасенному судьбой. _
Престол - вот цель, брак - вот возможная награда за исполнение этого наказа, за достижение этой цели.
Самозванец отвергает этот смысл: «Не говори, что сан, а не меня / Избрала ты». «Страшное сомненье» романтически настроенного Отрепьева - ответ на требование «прелестной Марины» открыть ей надежды, намеренья и опасенья. Учитывая знание зрителя, что «царевич» на самом деле беглый монах, слово «сан» в его устах звучит с иным подтекстом, так же, как и определение «прелестная Марина». «Прелесть» в право-
славном понимании отнюдь не положительное свойство, а заблуждение, прельщение, обман.
«Страшное сомненье» Отрепьева опять дается в виде развернутой градации:
Скажи: когда б не царское рожденье Назначила слепая мне судьба; Когда б я был не Иоаннов сын, Не сей давно забытый миром отрок, -Тогда б... тогда б любила ль ты меня?
Отмеченная градация дана в нисходящем значении словосочетаний, конкретизируя их: «царское рожденье» метонимически замещает слово царевич, наследник престола; «Иоаннов сын» указывает на сына царя Иоанна Грозного. Наконец, «давно забытый миром отрок» звучит от-страненно от престолонаследия - просто отрок. Марина Мнишек отвергает полунамек-полупризнание, четко называя Отрепьева по имени с подчеркнутым полногласием: «Димитрий ты и быть иным не можешь. / Другого мне любить нельзя».
Циничное признание Марины вызывает саморазоблачение Отрепьева. Романтический монолог начинается со скрытой ремарки: безусловно, Самозванец сначала бросает реплику в сторону (a parte), зрителям: «Нет! полно: / Я не хочу делиться с мертвецом / Любовницей, ему принадлежащей. / Нет, полно мне притворствовать! скажу / Всю истину...» и неожиданно открывается надменной Марине: «...так знай же: твой Димитрий / Давно погиб, зарыт - и не воскреснет; / А хочешь ли ты знать, кто я таков?».
Порывистое изложение романтической судьбы дано с откровением, оскорбительным для Мнишек и ее соплеменников: «.я бедный черноризец». Упомянуты «замысел отважный», «чудо», которое он «готовил миру», бегство из монастыря в «буйные курени», где монах научился «владеть конем и саблей», «безмозглые поляки», к которым он явился, назвавшись Димитрием.
На это откровение, завершающееся тремя настойчивыми вопросами, Марина отвечает, вероятно, очень тихо, может быть, закрывши лицо руками (подобная скрытая жестовая ремарка вполне вероятна): «О стыд! о горе мне!..».
В середине сцены развитие действия идет стремительно. Опасаясь, что «порыв досады», принесший дерзкое узнавание, погубит «с таким трудом устроенное счастье», Самозванец малодушествует и произносит стандартные романтические слова: «Так вымолви ж мне роковое слово; / В твоих руках теперь моя судьба, / Реши: я жду (бросается на колени)».
Следует неожиданная перипетия: тщеславная Марина не отвергает, как можно было ожидать, зарвавшегося авантюриста, а неожиданно для зрителя и самого героя снисходит к его слабости: «Встань, бедный само-
званец». Мнишек признается, что ее «тщеславное сердце» хладно отвергало и «рыцарей и графов благородных» «не для того, чтоб беглого монаха...». Марина не завершает своей мысли - ее перебивает Отрепьев. Эхом звучит его реплика, где градация соединяет ценности, несоединимые для обычного сознания, но в сознании влюбленного - равноценные:
Не презирай младого самозванца... В нем доблести таятся, может быть, Достойные московского престола, Достойные руки твоей бесценной...
Марина по-своему оценивает «доблести» Самозванца и завершает градацию антитезой: «Достойные позорной петли, дерзкий!». Впрочем, именование Отрепьева «дерзким» в ее устах скорее похвала, чем порицание. В ответ на этот приговор, который можно назвать не серьезным и окончательным, а снисходительно-ироничным, Самозванец признает свою вину («Виновен я.»), но одновременно выставляет смягчающие обстоятельства. Они даны в виде градации по нисходящей: «Обманывал я Бога и царей, / Я миру лгал ...».
Сцена приближается к кульминации. В следующем монологе прочитываются замыслы властолюбивой Мнишек, которая действует не
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.