ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2014 • № 1
РОССИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Б.Н. МИРОНОВ
Гражданское общество в позднеимперской России: было или не было?
В статье оцениваются современное состояние дискуссии о развитии гражданского общества в России периода империи, книга "Самоорганизация российской общественности в последней трети XVIII-начале XX в." и высказываются замечания об уровне самоорганизации российского общества.
Ключевые слова: добровольные ассоциации, гражданское общество, общественность, Россия, период империи.
In article the current state of discussion of historians about the development of voluntary associations and civil society in tsarist Russia and the book "Self-organization of the Russian public in the last third of XVIII - the beginning of the XX century" are considered, and remarks on level of self-organization of Russian society also are given.
Keywords: voluntary associations, civil society, citizenship, tsarist Russia.
Недавно увидело свет обобщающее исследование о развитии российского гражданского общества начиная с царствования Екатерины II и до революции 1917 г. [Самоорганизация... 2011]. Это результат работы коллектива из одиннадцати историков. Большая заслуга, несомненно, принадлежит редактору сборника - А. Тумановой: в ее активе общий замысел книги и четверть текста, в том числе введение с постановкой проблемы, заключение, подводящее итоги, и четыре ключевые главы, одну из которых она написала в соавторстве.
Потребность в книге, подводящей промежуточные итоги изучения гражданского общества в имперской России, назрела. С начала 1990-х гг., когда такая работа началась, защищены десятки диссертаций и опубликованы более сотни исследований, включая монографии.
Квалифицированный и авторитетный авторский коллектив включает ведущих историков по данной проблеме, опубликовавших по одной, две и более книг, не считая многих статей. В сущности, здесь они подводят итоги своей многолетней работе. Если бы в числе авторов оказались Г. Ульянова и А. Корелин, то, пожалуй, все главные российские специалисты по добровольным общественным ассоциациям периода империи были бы представлены. Из зарубежных экспертов участвует только
Миронов Борис Николаевич - доктор исторических наук, главный научный сотрудник Санкт-Петербургского института истории РАН, профессор Санкт-Петербургского государственного университета.
Дж. Брэдли. Этот недостаток отчасти компенсируется тем, что во введении редактор довольно много внимания уделил анализу зарубежной историографии. Кроме того, в 2007 г. в России был опубликован сборник докладов 11 участников "круглого стола" по проблеме "Гражданская идентичность в позднеимперской России" на VI Всемирном конгрессе славистов, среди которых были только три россиянина [Гражданская... 2007]. Этот сборник обобщил исследования преимущественно зарубежной историографии. В результате мы имеем две коллективные работы, дающие представление о том, что сделано и что еще нужно сделать в изучении истории гражданского общества в России.
Коллективная монография включает введение, 14 глав, заключение, указатель имен, указатель общественных организаций и сведения об авторах. Во введении объясняются задачи, определяются ключевые понятия "гражданское общество" и "общественность", рассматриваются спорные проблемы в российской и зарубежной историографии. Гражданское общество понимается как совокупность некоммерческих добровольных самодеятельных и самофинансирующихся общественных организаций, преследующих общественно полезные задачи (но не-политические и неэкономические) - просвещение, социальное обеспечение, развитие медицины, науки, культуры, а общественность - как "передовая образованная часть общества". Именно деятельность общественных организаций стала предметом рассмотрения авторов книги, а "замысел работы состоит в изучении процесса самоорганизации российского общества, сформировавшегося в имперский период истории и приобретшего в его последние десятилетия развитые формы" [Самоорганизация. 2011, с. 9, 11].
В соответствии с замыслом в первой главе дается характеристика российской общественности и основных этапов ее развития (В. Гросул). Во второй главе рассматривается законодательство об общественных организациях, в рамках которого происходила ее институционализация (А. Туманова). Третья глава посвящена типологии добровольных обществ (А. Туманова), а последующие главы - истории важнейших типов общественных организаций: благотворительных (А. Туманова), сельскохозяйственных (О. Елина), педагогических (И. Зубков), литературно-художественных (А. Туманова и И. Розенталь), женских (П. Щербинин), научных (А. Иванов и А. Сте-панский), просветительных, конфессиональных и национальных (Д. Раскин) и клубов (И. Розенталь). В специальной главе рассмотрены политика, общественная мысль и законодательство по вопросу свободы вероисповедания (А. Сафонов). Необходимо отметить, что, помимо общего историографического очерка во введении, некоторые главы также снабжены историографическими обзорами. Благодаря этому важнейшие сочинения по проблеме если не проанализированы, то, по крайней мере, упомянуты.
Словом, впервые мы имеем попытку комплексного анализа деятельности важнейших типов общественных ассоциаций в России с конца XVIII в. по 1917 г. Замысел столь масштабен, что справиться с ним в рамках одной книги затруднительно, особенно учитывая молодость данного направления в историографии. Ответив на одни вопросы, авторы поставили новые, еще более трудные. Не обошлось и без некоторых противоречий, что неизбежно в большом коллективе. Позволю себе высказать несколько соображений.
Принятые определения гражданского общества и добровольных ассоциаций, до некоторой степени применимые для развитого правового государства с длительными демократическим традициями, на мой взгляд, не годятся для России периода империи. Недостаточно мотивировано исключение из анализа ассоциаций, связанных с церковью: религиозных братств, церковных исторических (историко-археологических) обществ, Православного палестинского общества с отделами почти в каждой губернии, обществ хоругвеносцев, любителей церковного пения, православных русских женщин. Они занимались миссионерской деятельностью, распространяли православные взгляды и религиозную литературу, развивали чувство патриотизма, изучали историю церкви и религиозной жизни, помогали русским паломникам ездить на богомолье в Святые места, устраивали церковные праздники.
Церковный приход также можно рассматривать как общественную всесословную организацию верующих. В 1914 г. в Российской православной церкви насчитывалось
41 270 церковных приходов. При крепостном праве для податного населения это была принудительная организация, к которой приписывался конкретный человек, обязанный там креститься, исповедоваться, причащаться, венчаться, быть отпетым. После Великих реформ приход эволюционировал в сторону добровольной ассоциации вследствие большой мобильности населения и освобождения от круговой ответственности -в 1866 г. городских обывателей и в 1903 г. крестьян. В результате приходской реформы 1869 г. примерно в половине приходов (в начале ХХ в. в 19,7 из 41,3 тыс. приходов) были созданы церковно-приходские попечительства, которые во многих случаях функционировали достаточно успешно: занимались благотворительной деятельностью, на собранные ими деньги возводились храмы, школы, больницы. При церквях действовали церковно-приходские советы, которые устраивали собрания прихожан для обсуждения вопросов о попечительстве бедных, нравственном, умственном и религиозном воспитании прихожан, занимались вопросами ремонта церквей. В городах было несколько приходов; в них имелись советы, которые координировали деятельность, проводя общие собрания членов всех церковно-приходских советов данного города.
Не могу согласиться и с мнением Тумановой, что дворянские общества не являлись элементами гражданского общества, так как они якобы не были добровольными, способствовали сохранению самодержавно-монархического строя и замкнутости и избранности дворянства, воспроизводили систему подданства, а не гражданства [Самоорганизация... 2011, с. 168]. Членами дворянских обществ действительно могли быть только потомственные дворяне, но они добровольно, по собственному усмотрению участвовали в их деятельности. В 1831 г. Николай I признал участие дворян в собраниях обязанностью, уклонение от которой каралось штрафом и временным исключением из собрания. Но это постановление не имело серьезных последствий: абсентеизм по-прежнему был широко распространен, общественные мероприятия, включая выборы, редко привлекали более половины из лиц, имевших на это право. Замкнутость сословия была относительной, поскольку оно воспроизводилось главным образом благодаря притоку неблагородных: именно социальная мобильность обеспечивала рост численности дворянства в первой половине XVIII в. примерно на 30%, во второй половине XVIII в. - на 40%, в первой половине XIX в. - на 50%. К середине
XIX в. "новое дворянство", получившее статус за службу, составляло около 59% сословия, на рубеже XIX-XX вв. - 66% [Миронов, 2003, т. 1, с. 133].
Что касается избранности, то она была присуща и некоторым общесословным добровольным ассоциациям в пореформенное время (вторая половина XIX-начало
XX в.). Членами многих обществ были главным образом образованные и состоятельные люди и учащаяся молодежь, также происходившая в значительной степени из привилегированных слоев. Даже в самых демократических обществах, за исключением кооперативов и церковных приходов, редко можно было встретить мещан, ремесленников, рабочих или крестьян - участие в обществах требовало средств (хотя бы для уплаты членских взносов), грамотности, приличной одежды и досуга, чего перечисленным группам населения всегда недоставало. Вследствие этого новые ассоциации выделяли из населения привилегированный слой (теперь, правда, не по сословному, а по экономическому признаку), создавая новую сегрегацию в обществе, тормозили создание условий для возникновения массовой культуры, которая игнорирует особен
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.