Гуманитарное присутствие России и Китая в постсоветской Европе и в центрально-азиатском
сегменте ШОС*
© 2014 Ю. Морозов, Е. Сафронова
Авторы отмечают специфику гуманитарного сотрудничества в Европе как сферы приложения разнородных геополитических сил. В статье анализируются сильные и слабые стороны гуманитарного взаимодействия России, КНР, ряда других стран с центрально-азиатскими государствами, предлагаются возможные направления его развития в рамках ШОС.
Ключевые слова: Россия, Китай, Центральная Азия, ШОС, США, Украина, гуманитарное сотрудничество, «мягкая сила», культура, образование, неправительственные организации (НПО).
В наше время бурного развития информационных технологий стратегическая репутация государства, формируемая в том числе с помощью инструментов «мягкой силы» (МС), стала важным условием приращения его материальных ресурсов.
До сих пор мировая политология не пришла к единой трактовке понятия «мягкой силы». Медийное и экспертное сообщество РФ рассматривает «мягкую силу» зачастую как механизм позитивизации международного образа РФ через ресурсы гуманитарного диалога, «публичной дипломатии» и СМИ1.
В китайской практической политологии «мягкая сила» предстает как триада следующих элементов: 1) культурный диалог со странами-партнерами; 2) объективное (несиловое, но обусловленное экономическими успехами) лидерство в развивающемся мире, оказание гуманитарной и технологической помощи государствам «третьего мира»; 3) проведение на мировой арене политики сотрудничества со всеми странами. Культурный компонент реализуется с помощью потенциала китайских эмигрантов (хуацяо), «народной дипломатии», распространения китайского языка в мире, в частности, через Институты Конфуция и СМИ2.
Итак, «простое» гуманитарное сотрудничество (ГС), «публичная (народная) дипломатия», а также усилия по созданию позитивного образа страны за рубежом — вот «три кита», на которых обычно зиждется «мягкая сила» в понимании СМИ и многих политологов в РФ. На наш взгляд, это триединство может быть реально возведено в ранг «мягкой силы» только в том случае, если оно будет дополнено четвертым компонентом — мировоззренческой установкой продуцирующего их государства. Установкой, сог-
Морозов Ю.В., кандидат военных наук, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. E-mail: morozovyury51@yandex.ru.
Сафронова Е.И., кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. E-mail: louzela@rambler.ru.
* Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект №14-27-21002.
ласно которой это государство будет четко представлять себе, какие именно политические, экономические и иные цели оно намерено достичь несиловыми методами. Могут ли свод его морально-этических и культурных ценностей, а также модель социально-экономического развития побудить его мировых партнеров следовать в русле его политики не по принуждению, а по причине общественно-политической и культурной привлекательности этого государства? Видимо, это те вопросы, на которые стоит ответить, если мы хотим высокой эффективности и осмысленности нашей «мягкой силы».
На наш взгляд, «мягкая сила» — это не только гуманитарное сотрудничество, «народная (публичная) дипломатия» (НД) и работа государства по формированию его позитивного имиджа. Цель гуманитарного сотрудничества и НД — формирование климата доверия как благоприятной среды для более масштабных политико-стратегических и экономических инициатив, а также улучшение образа страны в мировом восприятии. В случае MC — это овладение умами в государстве-контрагенте настолько, чтобы оно не просто одобряло modus vivendi (образ жизни) и modus operandi (образ действия) страны-партнера, но и добровольно приняло бы их как модели для подражания.
Поскольку ныне гуманитарное сотрудничество зачастую расценивается как главный компонент MC, то рассмотрению некоторых его аспектов на пространстве ШОС и посвящена данная статья. Учитывая существующие разночтения термина «мягкая сила», авторы позволили себе там, где это не нарушает смысла повествования, заменять его термином «гуманитарное сотрудничество». При этом подразумевается, что гуманитарную деятельность страны по значимости можно поставить в один ряд с ее внешнеполитической и экономической активностью, направленной на обеспечение государственных интересов за рубежом.
Гуманитарное сотрудничество в постсоветской Европе как сфера проявления различных политических сил: уроки для России
После распада СССР Москва, доверяя договоренностям с лидерами западных стран о том, что образовавшийся после "холодной войны" «статус-кво» нарушаться не будет, и Запад не станет расширять НАТО и вторгаться в сферу интересов РФ на постсоветском пространстве, не уделяла достаточного внимания развитию ГС с бывшими республиками СССР. Она финансировала там свои мероприятия "мягкой силы" по остаточному принципу в расчете на то, что молодые государства экономически и исторически и так прочно связаны с Россией.
Запад же во главе с США действовал явно или тайно. Путем масштабного финансирования и при помощи неправительственных организаций (НПО) он не только создавал на территории этих стран «пятые колонны», но и «перекраивал» в соответствии со своими интересами общественное сознание, культуру и даже мировоззрение. В силу этого ряд государств европейского региона стал переориентироваться от РФ в сторону США и ЕС. И когда Москва осознала истинную подоплеку этого процесса, продвигать имидж и пропагандировать притягательность сотрудничества с Россией оказалось уже поздно. Сначала эта переориентация была осуществлена странами Восточной Европы и Балтии, а затем (в 2008 г.) — и Грузией.
В результате, когда РФ оказала помощь Южной Осетии, защитив ее население и своих граждан — военнослужащих и гражданских лиц — от очевидного агрессора, она в итоге оказалась в изоляции, а в иностранных СМИ — то есть в глазах «мировой общественности» — была представлена в качестве стороны, инспирировавшей конфликт. Так ей был дан серьезнейший урок на тему роли и значения информационных и имиджевых технологий.
В 2011 г., в преддверии украинского кризиса, США увеличили финансирование своих НПО, действующих на Украине, более чем вдвое. Результатом стала интенсифика-
ция процессов объединения НПО в разветвленные сетевые структуры. Американцы и их партнеры создали плацдарм внутри страны: обосновавшиеся на Украине разнообразные фонды и институты, как правило, «неправительственные» и «независимые» по названию на деле финансируются из бюджета правительств западных государств3.
В разгар кризиса в 2013 г. Америка выделила Украине более 100 млн долл. в качестве помощи в реализации реформ, необходимых для подготовки к процессу "евроин-теграции". В целом Вашингтон потратил более 5 млрд долл. на помощь Киеву в достижении целей, реализация которых должна была «стать залогом благосостояния и демократичности Украины»4. Но эти средства были предназначены не только для формирования прозападного курса страны. Главная цель финансирования — осуществление русофобского, да еще с неонацистской начинкой проекта по отрыву Украины от России по аналогии с произошедшим ранее со странами Восточной Европы и Балтии.
Какие же меры предприняла Россия для того, чтобы не допустить повторения грузинского сценария применительно к Украине и сохранить положительный имидж в глазах зарубежной общественности?
Москва избрала тактику невмешательства во внутренние дела Украины. Киеву разъяснялись экономические последствия, к которым привело бы заключение соглашения об ассоциации Украины с ЕС в версии, предлагавшейся к подписанию на саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе. Единственное, что позволила себе Москва — это восстановить историческую справедливость, присоединив к РФ Крым после проведения там референдума по этому поводу.
Данный шаг в конечном итоге вызвал глубокий кризис в отношениях Москвы и Киева на фоне активной поддержки Вашингтоном и Брюсселем прозападного выбора Украины. Россия была обвинена во всех проблемах украинского общества и в глазах мировой общественности вновь стала "агрессором".
Казалось бы, по сравнению с США, у России в диалоге с Украиной есть более весомые "козыри" не только в экономической, но и в гуманитарной сфере: общая история и культура, многочисленные диаспоры и трансграничные родственные узы и многое другое, что неразрывно связывает россиян и украинцев. Для сохранения и укрепления этих связей Москве было необходимо не только задействовать потенциал структуры МИД РФ — Россотрудничества, но и активно противостоять антироссийской пропаганде и практике хотя бы путем работы по развитию культурного присутствия РФ на Украине через скоординированную реализацию гуманитарных, образовательных и лингвистических проектов.
Увы, если что и было сделано Москвой в этом направлении, то по сравнению с усилиями Запада этого оказалось явно недостаточно.
В международной жизни есть немало примеров, свидетельствующих о том, что гуманитарное влияние — это не какая-то дополнительная опция к традиционному внешнеполитическому арсеналу государства, состоящему из политических, экономических, дипломатических и/или военных возможностей, но самостоятельный, самоценный раздел международного курса государства.
И если по тем или иным причинам Россия недооценила важность соответствующей деятельности в Европе, то ей следует не упустить из внимания ситуацию в другом форпосте российских интересов — Центральной Азии (ЦА), где наращивают влияние не только Запад, но и другие внерегиональные силы. Эта необходимость связана с намерением РФ переориентировать вектор ее экономического и политического развития с Запада на Восток, в том числе ввиду кризиса на Украине и западных санкций, наложенных в связи с воссоединением Крыма и России.
Гуманитарное сотрудничество России со странами Центральной Азии:
проблемы и пути их решения
В сфере культурно-гуманитарного взаимодействия со странами Центрально-азиатского региона (ЦАР) Россия больше сориентирована на государства-члены СНГ, поскольку там ее лидерские возможности наиболее заметны. А в рамках ШОС РФ на
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.