Идея реальности и эпистемологический конструктивизм
В. И. ПРЖИЛЕНСКИЙ
В статье рассматриваются генезис и эволюция идеи реальности в новоевропейской философии, а также механизмы конструирования реальности в философии и науке. Проблема конструирования реальности анализируется в контексте полемики реализма, антиреализма и различных версий эпистемологического конструктивизма. Аргументируется позиция, согласно которой переход от онтологии вещей к онтологии реальности является органичным элементом формирования математического естествознания.
Genesis and evolution of the idea of reality in modern philosophy, and mechanisms of constructing reality in Philosophy and Science are examined in this article. The problem of constructing reality is analyzed in context of the polemics between realism and antirealism, and different versions of epistemological constructivism. The position according to which the transfer from the ontology of things to the ontology of reality is the organic element of mathematical natural knowledge forming is argued.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: реальность, вещи, реализм, антиреализм, конструктивизм, интеллектуальное конструирование.
KEYWORDS: reality, things, realism, antirealism, constructivism, intellectual construction.
В предисловии к I тому "Идей" Гуссерль писал: "Охотнее всего я исключил бы обремененное тяжким грузом слово реальное, если бы только представилась какая-либо подходящая замена ему" [Гуссерль 2001, 12]. Аналогичным образом высказывались в ХХ в. многие философы, осознавая всю многозначность данного термина, рожденную многообразием философских систем. И, тем не менее, к концу столетия один из ведущих философов науки Я. Хакинг счел необходимым заявить, что для современной философии науки фундаментальными являются всего две проблемы: проблема рациональности и проблема реализма (см. [Хакинг 1998]).
Проблема реализма как проблема онтологического статуса теоретических описаний, невзирая на все аргументы, весьма убедительно, на первый взгляд, дискредитирующие эту проблему, продолжает сохранять свою актуальность. Все развитие современной науки наглядно показывает, что теоретическое мышление всегда содержит в своем основании и концептуальном каркасе совокупность неявных онтологических допущений. И их экспликация направлена не на то, чтобы элиминировать их из теоретических систем как
© Пржиленский В.И., 2010 г.
неаутентичные элементы, а на то, чтобы узнать о них, об их характеристиках как можно больше. Даже если возникновение онтологических допущений оказывается результатом метафорического конструирования, они все равно являются необходимым формообразующим фактором теоретического мышления. Проблема реализма как раз и состоит в том, чтобы прояснить истоки и природу этой необходимости, а историческая эволюция проблематики реализма всякий раз демонстрирует нам ее различные аспекты. Сегодня исследования в этой области так или иначе погружены в контекст эпистемологического конструктивизма.
Существует целый ряд трактовок проблемы реальности в современной философии науки. Ограничимся здесь определением главных принципов реализма, принадлежащим Дж. Серлю, поскольку в его определении отчетливо звучит характерное для дня нынешнего смещение внимания в сторону соотношения реальности и языка. Серль убежден, что реализм является важнейшим элементом всей западной интеллектуальной традиции и без него последняя была бы невозможна. Он называет три главных элемента этой традиции: идею теории, идею критики, а также убежденность в том, что существует язык согласованный (conforms) с реальностью, существующей независимо от нас [Сёрл 1993, 58].
Стремясь дать корректное и максимально полное определение философии реализма, Серль формулирует шесть основоположений последней. Первое выглядит достаточно традиционным: реальность существует независимо от человеческих представлений. С ним согласятся многие философы, в том числе и те, кто не относит себя по ведомству реалистов.
Второе положение опирается на разработанную Серлем теорию речевых актов. "По крайней мере, одной из функций языка является передача значений от говорящего слушающему; некоторые из этих значений могут содержать в себе сообщения об объектах и положениях дел в мире, существующем независимо от языка" [Сёрл 1993, 61]. Этот тезис так же согласуется со здравым смыслом, как и первый. Однако именно он ставится под сомнение многими представителями аналитической философской традиции, рассматривающими язык как деятельность.
Третье и четвертое положения касаются понятий истины и знания соответственно. В них утверждается, что истина является вопросом точности наших представлений о мире и что знание объективно. В сочетании со вторым положением, эти два являются объектом радикальной критики со стороны антиреалистов, для которых традиционное утверждение, что "истина - это соответствие реальности", представляет собой лишь истертую и обесценившуюся метафору.
Пятое положение - "логика и рациональность являются формальными" - хотя и заявлено им как реалистическое, вряд ли может претендовать на эту роль. Скорее оно является рационалистическим, да и то с большими оговорками. Не все реалисты и даже не все рационалисты согласились бы с этим утверждением. Оно выдает желание Серля представить аналитическую философию единственной полноценной наследницей всей интеллектуальной традиции Запада.
"Интеллектуальные стандарты не являются предметом индивидуального пользования (are not up for grabs). Они общедоступны и задают объективные или интерсубъективные критерии оценки любых интеллектуальных достижений" [Сёрл 1993, 67]. Этот заключительный тезис еще более усиливает логическую направленность серлевского понимания реализма. И не случайно, ведь большая часть его оппонентов-антиреалистов являются специалистами в области логики или концептуального анализа. Да и само обсуждение проблемы реальности осуществляется в терминах современной логики.
Прагматистский подход при истолковании научного реализма демонстрирует Р. Се-гал, рассматривающий проблему ненаблюдаемых сущностей в интерпретации статистических данных и эмпирических индикаторов в биологических исследованиях. В частности, он обращает внимание на то, что сам факт успешного развития теорий на протяжении долгого времени дает основание для реалистического истолкования тех объектов, которые вводятся в процессе их построения. Такое обращение с объектами, считающимися идеализированными "не противоречит требованию научного реализма, так как это применимо
к тем теориям, которые давали успешные объяснения в течение значительного периода, что позволяет признать их приблизительно истинными, а ненаблюдаемые сущности, которые они постулируют, реальными" [Сегал 2008, 238].
В общем и целом, можно, пожалуй, утверждать, что истоки антиреализма коренятся в последовательном эмпиризме, то есть в глубокой приверженности идее, согласно которой все, что не допускает прямой эмпирической проверки, не является достоверным. И действительно, идеализированные объекты никогда не смогут стать наблюдаемыми, что и создает у последователей эмпиризма иллюзию их нереальности. Возникает соблазн объявить теоретические построения ни истинными или ложными данными о фактах, а эффективными или неэффективными инструментами, позволяющими оперировать этими самыми фактами. А раз так, значит, согласно логике антиреалистов, таких инструментов может быть множество и эти инструменты "творятся", а не "открываются".
Другой американский философ Дж. А. Бенардет, комментируя споры реалистов и антиреалистов, попытался выявить не только неявные онтологические допущения, но и научные стратегии как первых, так и вторых. Его вывод таков: реалисты и антиреалисты оказываются в разных исследовательских парадигмах, которые трудно назвать соизмеримыми. По мнению Бенардета, это различие обусловлено разными целями. "Разногласие между реалистами и антиреалистами, - пишет он, - заключается в том, что... задача первых - в придании своей позиции убедительности (convincing), тогда как вторые стремятся достичь логической связности (coherent)" [Бенардет 1989, 188] .
Идея возможного множества теоретических представлений одного и того же сегмента действительности в условиях лингвистического поворота превращается в идею множества описаний: любую теорию можно представить как один из возможных текстов. "Представление о том, - пишет по этому поводу Р. Рорти, - что есть какой-то один язык среди множества других, используемых человечеством для обращения с миром, которому мир отдает предпочтение - язык, расчленяющий вещи на части - было приятным самомнением" [Рорти 1996, 175].
Бас ван Фраассен, придерживающийся конструктивистского направления в философии науки, утверждает, что научные революции имеют значение для теоретических описаний реальности, но не для знаний о самой реальности. Он признает, что научные революции выдвинули сильнейший аргумент против взгляда, согласно которому наука устойчиво развивается путем кумулятивного накопления знаний. "Теоретическая фурнитура мира постоянно отвергается, устраняется и заменяется" [Фраассен 2006, 288]. Но вот эмпирическое знание - утверждает он - развивается, и оно гораздо важнее, чем его концептуальная схематизация и обслуживающие его теоретические конструкции. "Действительно, мы можем идентифицировать тело знания (body of knowledge), которое развивается путем накопления, а не замены: эмпирическое знание, которое было проверено и сохранено, все еще принято как былые достижения науки" [Фраассен 2006, 293]. Другими словами, накопленная учеными эмпирика не подлежит инфляции, ощутимой на теоретико-концептуальном уровне научного знания.
Несмотря на все аргументы противников, реализм как познавательная установка не только не устарел; он существенно актуализирован. Да и аргументов в его пользу предостаточно. Как отмечает В.А. Лекторский, "не процедуры наблюдения и операции измерения определяют содержание теоретических понятий. Наоборот, постулирование существования ненаблюдаемых объектов с неким набором присущих им свойств характеризуют возможности и смысл того, ч
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.