ИНДОНЕЗИЯ - ОПЫТ ПЕРЕСТРОЙКИ
© 2014 А. Ю. ДРУГОВ
После падения военно-авторитарного режима "нового порядка" в Индонезии в мае 1998 г. в стране были осуществлены важные реформы в области конституционного права, приняты законы, призванные обеспечить демократизацию политической системы. Однако политическая культура общества и, в частности, его элиты несет существенное наследие предыдущих десятилетий авторитаризма. В элите ощущается значительная разобщенность, которая снижает эффективность демократических реформ, препятствует реальному обеспечению правопорядка, прав этнических и религиозных меньшинств. В этих условиях активизируются радикальные исламисты, выступающие за введение законов шариата на государственном уровне. Это чревато усилением центробежных тенденций в мультиэтнической и мультиконфессиональной стране. Эта угроза в свою очередь может привести к выдвижению на политическую авансцену армии как силы, способной противостоять этой тенденции в сочетании с ощутимой ностальгией части общества по временам авторитаризма.
Ключевые слова: Индонезия, реформы, ислам, радикализм, власть, элита, общество.
Вскоре после того, как в мае 1998 г. в Индонезии пал военно-репрессивный режим "нового порядка" (1966-1998 гг.) и ушел в отставку его бессменный глава генерал Сухарто, международный Институт демократии и электоральной поддержки (Institute for Democracy and Electoral Assistance), находящийся в Швеции, обозначил следующие сферы, которые должны в Индонезии подвергнуться реформированию: 1) конституционная и правовая система в целом; 2) статус регионов; 3) положение армии в обществе; 4) создание гражданского общества; 5) система управления и социально-экономического развития; 6) гендерное равенство; 7) плюрализм в области религии [Tempo, № 12, 25.05.2003, Hal. 38]. Ни одно из перечисленных положений не вызывает возражений. Но, когда в 2011 г. индонезийская пресса активно писала о том, что реформы в Индонезии могли бы стать моделью для Египта, один из участников событий 1998 г. в интервью джакартской газете заметил: "Наша самая большая ошибка заключалась в том, что нам казалось, будто достаточно добиться смещения Сухарто" [The Jakarta Globe, 25.02.2011].
Смысл этих слов, на мой взгляд, заключается прежде всего в том, что к семи перечисленным пунктам следовало бы добавить еще один - преобразование политической культуры общества, под которой можно понимать прежде всего не столько отношения между личностью, обществом и властью, сколько видение и восприятие этих отношений каждой из вершин этого треугольника, восприятие и востребованность ими собственных и взаимных прав, обязанностей и ответственности. Виднейший поэт и драматург современной Индонезии В.С. Рендра тогда призывал к осуществлению культурной революции, которая привела бы к отказу от феодально-аграрной политической культуры в пользу более современной, причем эти изменения должны происходить как в горизонтальном, так и в вертикальном измерениях [Suara Pembaruan, 24.05.1998].
Падение военного режима в 1998 г. не было революцией в прямом смысле этого слова - на плечах демократически мотивированного движения молодежи и студенчества у власти утвердилась все та же бюрократия, на которую наряду с армией опирался павший режим. Значительная часть ее была недовольна не столько режимом, сколько своим подчиненным положением и своими перспективами в рамках этого режима. Тем не менее необходимость перемен в политической системе и государственном устройстве была очевидна для всех - жестокий экономический и политический кризис 1997-1998 гг., последовавший за продолжительным периодом вполне успешного
экономического развития, показал, что индонезийское общество уже не может более существовать в жестких рамках авторитаризма.
Была отвергнута доктрина так называемой двойной функции вооруженных сил, наделявшая армию статусом суверенного субъекта внутриполитической жизни страны. Опираясь на эту доктрину, армия фактически безраздельно управляла Индонезией в течение 32 лет и имела гарантированное представительство в законодательных органах. Был снят существовавший до середины 1998 г. фактический запрет на создание новых политических партий. Отменен принцип назначения существенной части депутатов законодательных органов.
Впервые после принятия в августе 1945 г. основного закона страны в него в 19992002 гг. были внесены четыре пакета поправок, призванных обеспечить правовые основы для демократических перемен.
Президент, он же глава правительства, ранее назначавшийся высшим законодательным органом Народным консультативным конгрессом, с 2004 г. избирается всенародным голосованием на пять лет и может переизбираться не более одного раза. Его прерогативы были частично ограничены в пользу парламента - Совета народных представителей.
Учреждена вторая палата парламента - Совет представителей регионов, где все провинции имеют равное число депутатов, наряду с существенным расширением прерогатив местных органов власти.
Весьма важной поправкой было внесение в конституцию отдельной главы, посвященной основным правам человека. В ней детально, на современном уровне прописаны все права граждан. Одна из статей (28Е) гласит, что каждый человек свободен избирать религию и совершать соответствующие обряды, что весьма актуально в современной Индонезии1. При этом сохранена статья, гласящая, что индонезийское государство основывается на вере в единого Бога, а это, строго говоря, не предполагает полной свободы совести.
Отменены законы и постановления, фактически дискриминировавшие китайское этническое меньшинство, расширено законодательное обеспечение лиц наемного труда.
Пять избирательных кампаний (парламентские выборы в 1999, 2004 и 2009 гг. и президентские в 2004 и 2009 гг.) прошли в целом в достаточно свободных условиях, без существенных нарушений.
Государство практически не ограничивает деятельность средств массовой информации. Критика в адрес власти и ее носителей, включая главу государства, принимает самые острые формы. Фактически цензура сохраняется в двух сферах - не допускаются критика или умаление роли религии, а также пропаганда атеизма, и сохраняется принятый в 1966 г. на заре "нового порядка" запрет на пропаганду идеологии марксизма-ленинизма.
Тем не менее опросы общественного мнения в последние годы демонстрируют ностальгию существенной части общества по временам военно-репрессивного "нового порядка", пришедшего к власти на волне жесточайшего массового террора. В ходе одного из опросов в 2011 г. Сухарто оказался самым популярным из шести президентов независимой Индонезии - за него высказались 36.5% респондентов, действовавший президент С.Б. Юдойоно получил 20.9% голосов, отец-основатель Республики Индонезии Сукар-но - 9.8% [The Jakarta Globe, 16.05.2011]. Эти результаты не обязательно принимать за абсолютно достоверные, но общую тенденцию они обозначают достаточно точно.
При этом 40.9% опрошенных считали, что при прежнем режиме ситуация была лучше, против 22.8%, придерживавшихся иного мнения [The Jakarta Post, 21.05.2011].
1 В 2005 г. в Индонезии мусульмане (преимущественно сунниты) составляли 88.6% населения, протестанты - 5.8%, католики - 3.1%, индуисты - 1.7%, буддисты - 0.6%, конфуцианцы - 0.1%, прочие - 0.11% [Laporan Tahunan Kehidupan..., 2010, Hal. 13, 16-17].
И это при том, что опрос проводился в период, когда экономические процессы в Индонезии развивались вполне благоприятно. Рост ВВП в течение нескольких лет превышал 6% на фоне весьма сложной экономической ситуации в мире. В конце 2011 г. его объем превысил 1 трлн долл., и, как прогнозировал министр торговли Гита Ви-рьяван, к 2030 г. достигнет 9.3 трлн долл. [The Straits Times, 18.01.2012]. Достаточно стабильным оставался курс иностранной валюты. Зарубежные инвесторы рассматривали инвестиционный климат в стране как вполне благоприятный, хотя и указывали на недостаточную развитость инфраструктуры, не всегда адекватный уровень правового обеспечения и вездесущую коррупцию. В 2011 г. объем иностранных капиталовложений достиг 19.3 млрд долл., на 20% превысив уровень предыдущего года. Примерно половина вложений приходилась на Джакарту и прилегающие к ней провинции Западная Ява и Бантен. При этом 20% инвестиций пришлись на транспорт, складское хозяйство и связь, остальное - на добывающую промышленность [The Straits Times,
20.01.2012]. В 2012 г. иностранные компании вложили в Индонезии 21 млрд долл., а темпы экономического роста составили 6.3% [The Straits Times, 14.01.2013].
В последние годы правительство издало ряд постановлений, ограничивающих экспорт сырья в пользу товаров с более высокой долей добавленной стоимости - признак растущего экономического национализма, хотя некоторые специалисты опасаются, что обработка на месте сырья, добываемого иностранными компаниями, при нынешних объемах добычи может оказаться нерентабельной.
Менее впечатляющие, но существенные успехи достигнуты в борьбе с бедностью. В 2004 г. за чертой бедности жили 16.7% населения, в 2012 г. - 11.66%, причем большинство бедных жило в сельской местности. К началу 2013 г. месячный доход для 28.6 млн человек не превышал 260 тыс. рупий в месяц (около 1 долл. в день) на человека [Kompas.com, 08.01.2013; The Straits Times, 27.02.2013]. В середине 2013 г. министр правительства, председатель Национального планового комитета Армида Али-шахбана оценивал число бедных в 10.5%, но предсказывал, что эта цифра возрастет до 12.1% в связи с сокращением субсидирования цен на энергоносители [The Jakarta Post,
26.01.2013]. Ожидаемая продолжительность жизни индонезийцев выросла до 70 лет против 50 лет в 1970-х гг., причем в крупных городах она достигает 75 лет [Suara Karya Online, 01.06.2012]. Правительство в 2013 г. запустило программу перехода на всеобщее полное среднее (12-летнее) образование [The Jakarta Post, 26.06.2013]. Хотя стандарты определения бедности в Индонезии не всегда совпадают с мировыми, эти успехи представляются существенными.
В чем же причина тоски по авторитарному режиму, конец которого ознаменовался серьезным падением жизненного уровня? Вернемся к пр
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.