ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ И СОВРЕМЕННОСТЬ
2008 • < 6
НАУКА В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
С.П. ЧЕРНОЗУБ
Институциализация философии в российской модели университета
(Парадигма МИФЛИ)
Философия как умонастроение возникает там, где человек осознает, что его мнение о действительности способно повлиять на качество жизни, пусть хотя бы одной-единственной. Там, где подобная установка становится характерной чертой общественного сознания, философия с необходимостью приобретает статус социального института. Поэтому формальная философская культура - своеобразный плод (и памятник) эпох интеллектуального драйва и свободы в любой национальной истории. Институциональная структура нашей философии также генетически восходит к периодам социального раскрепощения и свободных, самозабвенных мировоззренческих поисков1. На первом из них (речь идет об освободительном движении в западнорусских землях XVII в.) отечественная философия возникает как разновидность профессионального труда и учебная дисциплина; на втором (волна либеральных реформ XIX в.) - радикально трансформируется и приобретает оригинальность2.
Почву для институционализации философии дает организационная структура образования3. У ее истока в нашей стране - учебные заведения, называемые православными коллегиями. Это плацдарм, с которого русская философия переходит затем в систему светского образования, в университет, а с последней трети XIX в. ее институциональное развитие практически полностью вливается в русло истории российского университета.
1 О том, насколько массовой может быть потребность в подобных поисках, можно представить себе, например, призадумавшись над тем, почему философствующий лакей (Смердяков) в свое время никому не казался анекдотической фигурой.
2 Подробнее об этом периоде см. [Чернозуб, 2001].
3 Здесь институциональная история философии своеобразно подтверждает гуманистическую традицию понимания взаимоотношений между образованием и философией, восходящую к платоновскому мифу о пещере. Оковы узника, находящегося в пещере (в неподлинном мире, где различимы лишь тени истинного бытия), настолько тяжелы, что мешают ему не то что выйти наружу, но даже повернуться к свету. Образование (по Платону - пайдейя) "означает обращение всего человека в смысле приучающего перенесения его из круга ближайших вещей, с которыми он сталкивается, в другую область, где является сущее само по себе" [Хайдеггер, 1993, с. 350]. Выход в область подлинного бытия - не что иное, как превращение в философа, возможное лишь для того, кто сумеет освободиться из плена навязанных представлений о сущем. Таким образом, образование выступает условием существования философии, понимаемой как плод духовной свободы.
Чернозуб Светлана Петровна — кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Интитута системного анализа РАН.
Современное положение отечественной университетской философии практически все исследователи оценивают как кризисное, но одни видят причину этого в особенностях философии, а другие - в природе самого университета (о том, насколько окружающая действительность индуцирует в людях токи интеллектуальной свободы и предприимчивости аналитики-институциалисты, как правило, не философствуют). Впрочем, для решения вопроса о том, не останется ли университетская философия в ближайшей перспективе лишь памятником славному прошлому, анализ ее институциональных проблем может дать немало.
В предельно обобщенном виде все претензии к философии сливаются в одну. Ей вменяется нечувствительность к интеллектуальным (духовным) запросам эпохи. А вот причины подобного несчастья объясняют по-разному. Например, тем, что энергия профессионального сообщества философов расходуется сейчас на внутреннее преобразование, на превращение его из совокупности "идеологических кадров" в нечто принципиально новое [Порус, 2008]. Иногда в российских проблемах видят проявление мировой тенденции к вырождению философии как института, производящего смыслы и эпистемические паттерны [Розов, 2002].
Причины кризиса находят и в неспособности современной модели российского университета составить достойную конкуренцию новым формам образования, например корпоративному университету [Ивахненко, 2008]. Впрочем, при всех своих достоинствах последний - порождение глобализации, и потому многие видят в нем средство распространения принудительных эпистемических дискурсов, угрозу национальным системам производства смыслов и ценностей. А это, в свою очередь, должно поднимать не только акции классической модели университета [Андреев, 2005; Отечественные... 2006], но и университетской философии. Ведь именно этой дисциплине Гум-больдтовский университет (это был официальный образец, по которому создавались университеты в России) отводил роль выразительницы национального духа, роль силы, определяющей структуру образовательного пространства в государстве.
Однако наша университетская философия, по всеобщему убеждению, находится в кризисе. Круг замыкается, и никакие призывы культивировать национальные модели образования не могут пока подвинуть философию к тому статусу, который закреплен за ней по определению. Ответ на вопрос, почему так происходит, в значительной мере дает анализ той модели университетской философии, которая подвергается в наши дни некоторым изменениям, но фактически восходит к парадигме МИФЛИ - Московскому институту философии, литературы и истории им. Н.Г. Чернышевского.
Подробности родословной
Формально МИФЛИ (до 1934 г. он назывался Московским историко-философским институтом) начинает свое существование с решения о расчленении Московского университета и создании на базе отторгнутых гуманитарных факультетов самостоятельного высшего учебного заведения. А через десять лет факультеты МИФЛИ решением Всесоюзного комитета по делам высшей школы и Наркомпроса РСФСР снова были реорганизованы в соответствующие факультеты МГУ. На этом основании университетские историки и филологи рассматривают МИФЛИ как форму "инобытия" родных факультетов. Такой подход нашел отражение в исторических очерках, которыми указанные факультеты снабдили свои официальные сайты.
Философы, практически, поступают так же4, хотя для этого и приходится "редактировать" реальную связь исторических фактов. В действительности Московский уни-
4 МИФЛИ как учреждению, в недрах которого отрабатывались организационные формы деятельности советских философов, посвящено совсем не много специальных трудов. За исключением книг Ю. Шарапова [Шарапов, 1995] и Б. Бирюкова [Бирюков, 2006], сведения разбросаны по работам мемуарного характера, а также по исследованиям, в которых история советской философии рассматривается в плане эволюции идей, а не институций.
верситет был не единственным прародителем и донором философского факультета МИФЛИ. Наряду с историко-философским факультетом МГУ, в акте его создания принимал участие Коммунистический университет преподавателей общественных наук (КУПОН). В начале 1934 г. философское, а затем и историческое отделения этого университета были переданы в структуру МИФЛИ. В результате философский факультет МИФЛИ стал "крупнейшим философским вузом в стране" [Университеты... 1935]. В 1934-1935 учебном году в нем обучались 392 студента и 57 аспирантов.
Между тем Шарапов в своей книге упоминает о КУПОНе лишь одной фразой, а Бирюков не уделяет ему и такого внимания. Может быть, причиной подобного обхождения является недостаток источников: КУПОН мало известен, скорее всего, потому, что формально существовал очень недолго (с 1932 по 1934 г.). Однако если вспомнить, что он был одной из бюрократических реинкарнаций Академии коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской (АКВ), то станет ясно, в МИФЛИ к философам пришло пополнение из членов коллектива, имеющего немалую, по тогдашним советским меркам, историю. АКВ была создана в 1923 г. на базе организованной в 1919 г. Академии социального воспитания, так что к 1934 г. она (под разными названиями) существовала уже 15 лет. С ней связаны имена влиятельных деятелей советской философии. Например, в должности заместителя директора там работал М. Ми-тин; окончили АКВ, а затем аспирантуру при КУПОНе М. Иовчук и В. Кружков.
Требуется серьезная исследовательская работа, чтобы установить, как складывался единый коллектив философского факультета МИФЛИ в процессе взаимной "притирки" двух команд: пришедших из Московского университета и "купоновцев". Есть некоторые основания полагать, что это дело продвигалось нелегко. Так, Бирюков, приводя воспоминание В. Соколова о том, что в 1936-1937 гг. на философский факультет не производился набор студентов, высказывает предположение, будто именно в этот период факультет в результате репрессий обезлюдел настолько, что студентов попросту некому было учить5. Сведения о таких репрессиях имеются в воспоминаниях М. Ковальзона [Бирюков, 2006, с. 12].
Кстати, именно перед этим странным периодом - в 1935 г. - деканом философского факультета назначают А. Гагарина. Он появляется внезапно - из какого-то совхоза, где до этого работал начальником политотдела [Платонов, Недзвецкая, 1999]. Может быть, и в самом деле основательно поредели в тот момент преподавательские кадры? Может быть, до зарезу нужен был "варяг", равноудаленный от всех существующих на факультете группировок?
Я не имею документальных подтверждений высказанным догадкам, однако пока довольно и того, что подобные предположения не лишены оснований. Гипотетические противоречия среди философов МИФЛИ в контексте данной статьи представляют интерес лишь в качестве иллюстрации, внешнего выражения того конфликта, в существовании которого сомневаться не приходится. Дело в том, что организации - основатели философского факультета МИФЛИ олицетворяют две противоположные тенденции в институциональном развитии гуманитарного (и, прежде всего, философского) образования и науки в России. Я имею в виду конфликт между тенденциями, представляющими философскую деятельность (по преимуществу) либо научной, либо просветительско-воспитательной.
Г. Шпет относил формирование этого конфликта еще к концу ХУШ-началу XIX в. Русское "просвещение" как идея
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.