А.Н. Маремкулов
Инструкции представителей царского самодержавия на Северном Кавказе как нормативные правовые акты (XVIII-XIX
вв.)
Для формирования современной политики России в Северокавказском регионе необходим объективный, непредвзятый анализ исторического опыта освоения Северного Кавказа в XVIII-XIX вв. При всем богатстве исторической литературы по этой теме1 правовые ее аспекты остаются в тени. Вместе с тем историко-правовой анализ источников позволил бы выявить новые грани в истории освоения Северного Кавказа и дополнить картину событий в регионе.
В федеральных и региональных архивах хранится достаточно законодательных актов, свидетельствующих о создании в XVIII-XIX вв. представительной правовой базы регулирования правоотношений с Северным Кавказом. В основании иерархии актов царского самодержавия по освоению этого региона находятся инструкции (правила, положения, условия). Они принимались во исполнение актов императора, высших и центральных органов власти или для непосредственного решения конкретного вопроса. С помощью этих нормативов царизм через своих представителей на местах пытался учесть множество особенностей, не охваченных актами вышестоящих органов. Одни инструкции касались важнейших общегосударственных мероприятий, другие - урегулирования служебных отношений должностных лиц. Некоторые из них обнародовались, иные - предназначались только доверенным чиновникам. В итоге они образуют наиболее многочисленную и пеструю группу в системе актов царского самодержавия, характерными особенностями которых являются мелочная законодательная регламентация вопроса и казенный язык изложения.
Анализ инструкций, подготовленных представителями исполнительной власти на Северном Кавказе, позволил выявить общие для этих нормативно-правовых документов черты. Преамбула не была их сильной стороной: не вполне внятная форма, отсутствие целей и мотивов принятия, привычного для прочих актов царского самодержавия описания конкретной ситуации, а часто и неоправданное закрепление правовой нормы. Основная часть инструкций более развита и совершенна. Здесь выделение пунктов сочетается с повествовательным изложением материала, имеется многоступенное дробление на параграфы, пункты и т.д. Текст организован таким образом, что пункты взаимодополняют друг друга, органически взаимосвязаны. Подобное изложение, безусловно, помогало восприятию содержания. Заключительная часть документов весьма разнообразна, и в ней отразились два подхода к закреплению механизма контроля за исполнением правового акта в зависимости от его адресата. Если инструкция была обращена к горцам и направлена на реализацию императивных предписаний, то в ней предусматривались санкции, если же акт предназначался кому-либо из представителей царского самодержавия на местах -закреплялась обязанность сообщить о выполнении указанных поручений.
Целевое назначение инструкций со временем изменялось. Поначалу они в большей степени являлись комплексом взаимосвязанных административных предписаний, адресованных конкретному лицу, но по мере укрепления позиций России в регионе стали правовой основой реализации приоритетных вопросов государственного управления.
Возьмем, например, инструкцию, выданную в 1737 г. Кабинетом министров императрицы Анны Иоанновны капитан-лейтенанту А.Лопухину, направлявшемуся в Кабарду для организации совместного похода казаков, кабардинцев и калмыков за Кубань2.
Этот комплекс административных предписаний не имел преамбулы и состоял из 10 разделов. Каждый из них в зависимости от регулируемых вопросов закреплял одну или несколько правовых норм. В разделе 1 помещено обоснование необходимости выезда капитан-лейтенанта в Кабарду для переговоров с местными князьями о совместном походе за Кубань. Разделы 2, 3, 5, 7 включают систему поощрений со стороны царского самодержавия за поддержку в предстоящем походе. Прежде всего устанавливалось жалованье: отмечалось, что в случае участия кабардинских князей в походе с терскими и волжскими казаками они получат за это «наибольшую милость и жалованье». Кроме того, Лопухину поручалось, призывая к походу, обнадеживать князей «многою добычью» и помимо них привлекать других представителей народа - «кто в них к тому силу и мочь имеет». Для этого ему вручили 500 руб., указав, что выдавать их надо «аки бы от себя, тайно от других». В случае отказа кабардинцев от участия в походе капитан-лейтенант должен был их предостеречь тем, что их князья «защищения лишиться могут».
Отдельные представители царского самодержавия принимали сходные с учрежденческими по содержанию и форме инструкции, адресованные одному лицу и состоящие из нескольких административных предписаний. В этом плане показательна инструкция кизлярского коменданта Ф.И. Паркера ротмистру Батыеву во время его экспедиции от 19 октября 1771 г.3
В преамбуле четко определена цель настоящего акта (для «приискания металлических руд»), но вопреки правилам включено поручение по составу экспедиции, а ссылка на указ Коллегии иностранных дел не раскрывает его содержания и реквизитов. Введение отделено от постановляющей части словами «следующее же исполнить». Последняя не разбита на пункты, однако поручения просматриваются довольно ясно. Так, ротмистру предписывалось сначала преподнести осетинским старшинам небольшое количество холста и мелочи «бутто от себя», затем выяснить, из чего делают порох и свинец, и уж потом переходить к вопросу про «металлические руды». При этом автор обязывал Батыева называть металлические руды «цветными камешками и похваляя, что они угодны в лекарство», тем самым скрывая действительный интерес экспедиции.
Среди множества поручений стоит отметить такие, как доставка образцов металлических руд в Моздок, изучение возможностей вывоза руд самими местными жителями «за малую сумму», установление фактов возмущений по поводу экспедиций и их зачинщиков, заразных болезней и др. В их решении кизлярский комендант полностью полагался на исполнителя, подчеркивая его «знаемость в тамошних местах варварские обычаи в надежде, что не только произойдет противное, но и с лутчим успехом поручаемую комиссию исполните». В заключении инструкции был оговорен механизм контроля, предусматривавший «о всем, что произойдет, рапортовать обстоятельно».
Попытка закрепления комплекса взаимосвязанных административных предписаний отражена и в инструкции кавказского генерал-губернатора П.С. Потемкина князю Уракову от 12 августа 1786 г.4 Она касалась привлечения Ума-хана в российское подданство. Преамбула в документе отсутствует, а постановляющая часть, поделенная на пункты, содержит последовательное изложение административных предписаний. В сущности, это поручения, детально регламентировавшие поведение князя Уракова на переговорах. Ему следовало сначала одарить хана, а затем узнать, «доволен ли будет он послаными подарками», «дознаться, до коликой степени может он иметь желание» быть верным российскому престолу, «внушить ему сколько много найдет выгод, полагаясь на щедроты Е.И.В.». Наряду с выгодой П.С. Потемкин поручал выяснить и «цену», которую хотел бы иметь хан, если «отложится от турок и прочих врагов». Текст инструкции отчетливо передает и некоторую осторожность в отношении к хану. Так, князю Уракову надлежало обратить внимание на
особенности его характера: «...горд или приветлив, хвастлив или просто обходителен, строптив или кроток, тверд или переменчив». Те же справки надо было навести о ханском дворе (кто близок ему, имеет более доверенности), а также о народе («в каком оный в рассуждении России расположен»).
Механизм контроля исполнения данной инструкции предполагал сообщение о выполнении поручений, но не был жестким, что, скорее всего, связано с личным, благожелательным отношением автора к исполнителю документа.
По мере освоения Северного Кавказа инструкции адресуются уже не только конкретному должностному лицу, но и народам. Главной, причем отличительной чертой становится их нормативный характер. В качестве примера приведем инструкцию (условия) покоряющимся горцам от 19 ноября 1836 г.5 В этом законодательном акте отсутствовала преамбула, а начинался он словами «покорные горцы должны». Постановляющая часть состояла из 12
пунктов, которые условно можно разделить на три части. В первой из них горцам
6
предписывалось немедленно выдать аманатов от всех аулов, причем конкретные кандидатуры определял командующий войсками. Кроме того, горцы обязаны были принести присягу в покорности российскому императору, подтвердив это документально: представить через старшин присяжные листы «русскому начальству». Подобными мерами законодатель напоминал, что любое отклонение от установленного поведения будет расцениваться как непокорность российскому самодержавию.
Вторая часть устанавливала новую систему управления. Пункты 4-7 детализировали содержание пункта 3, закреплявшего обязанность горцев исполнять «все требования и приказания русского пристава», назначенного правительством. В последних пунктах зафиксированы обязанности, в том числе выделять людей для устройства дорог и мостов; избирать одного подотчетного приставу кадия7 и старшину в ауле, который после утверждения «русским начальством» должен наблюдать за общественным спокойствием; выдавать по одному хорошему ружью с каждых 10 саклей «в виде залога их покорности».
В третьей части сосредоточены запрещающие правовые нормы, а также санкции за их неисполнение. Так, «покорные горцы» не имели права переселяться из одного аула в другой без дозволения местного начальства; предоставлять убежище в своих аулах абрекам8, мюридам9 и непокорным горцам; должны были отказаться от учения Шамиля. За неисполнение предписываемых условий горцам грозили три вида наказаний: штраф, арест и ссылка в Сибирь. Тут же указаны штрафные санкции для тех, кто участвовал в восстании Шамиля. Такой человек обрекал весь свой аул на штраф в виде двух баранов с каждой сакли. Однако лояльность жителей аула поддерживалась не только санкциями, но и стимулами: после уплаты штрафа «покорным жителям» сулилось освобождение от всяких податей, правда, продолжительность послабл
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.