МНОГОЛИКАЯ МЕДИЕВИСТИКА: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
ИНТЕРВЬЮ С НИНОЙ АЛЕКСАНДРОВНОЙ ХАЧАТУРЯН
Нина Александровна, Вы уже долгие годы возглавляете исследовательскую группу «Власть и общество», организованную на базе кафедры Средних веков МГУ. Как и когда родился этот проект, какие идеи были положены в его основу?
Н.А. Хачатурян: Я бы сказала, что своим рождением в начале 90-х гг. научная группа «Власть и общество» обязана счастливому стечению обстоятельств. Имею в виду, прежде всего, наличие небольшого числа единомышленников среди сотрудников кафедры истории Средних веков Исторического факультета МГУ, пожелавших объединить усилия по разработке актуальной тогда социологической темы, посвященной природе авторитарной власти. Тема стала органической частью проекта по модной в среде западноевропейских медиевистов теме - истории королевского Двора. Но решающим условием для реализации подобного намерения оказались радикальные политические изменения в стране, положившие конец господствующему в отечественной науке диктату «официальной» методологии. Последнее обстоятельство способствовало начавшемуся еще на рубеже 60-70-х годов XX в. процессу обновления отечественного исторического знания. Это позволило специалистам по политической истории, ранее рассматриваемой в качестве «вторичного» и потому неактуального домена исторического знания, переоценить ее значимость и обратиться к изучению «запретных» в советской медиевистике тем, в том числе к истории королевского Двора. Первые научные конференции и публикации их материалов1
1 Харизма королевской власти: миф и реальность: материалы «Круглого стола» // Средние века. М., 1995. Вып. 58; Средневековое европейское дворянство: от рыцаря к придворному и officier (МГУ. Исторический ф-т. 1996) // Бюллетень Всероссийской Ассоциации медиевистов и историков раннего Нового времени. М., 1997. № 8; Двор монарха в средневековой Европе. Явление, модель, среда / Отв. ред. Н.А. Хачатурян. М.; СПб., 2001.
подтверждали целесообразность и перспективность принятого решения.
Руководство группы не предполагало институционального жесткого оформления сообщества, консолидируя его членов на добровольных началах, по преимуществу в масштабах страны (Москва, С.-Петербург, Ставрополь, Саратов) с редким участием ученых Украины, Белоруссии и западных медиевистов, с помощью разработанной предварительной программы для каждой новой конференции. Часто тему подсказывали научные встречи участников, фиксируя специальный интерес к каким-то сюжетам, или очевидные прорывы в состоянии отечественного исторического знания.
Исходно в деятельности группы «Власть и общество» присутствовали попытки реализовать интердисциплинарные контакты (иногда на уровне отдельных встреч с обсуждением одного или ограниченного числа докладов) - с искусствоведами и в целом с научной группой «Культура Возрождения», со специалистами по странам Востока, славистами. Принимаю возможный упрек в очевидной робости контактов или в их отсутствии, как это имеет место в случае со специалистами по средневековой отечественной истории. Однако открытость диалогу предполагает встречное желание и, конечно, требует усилий для его организации. Очевидно, усилия, в частности с нашей стороны, могли быть более настойчивыми.
Можно ли говорить о некой методологической обусловленности возглавляемого Вами направления?
Утвердительный ответ на этот вопрос я могла бы дать только при условии существенных уточнений моего понимания «методологической обусловленности». В очевидной атмосфере воодушевления, которая сопровождает начальный и сегодняшний период существования группы, присутствует не только желание вернуть политической истории заслуженную научную значимость, но задача обновления в видении ее роли в историческом процессе и подходов к ее изучению. Радикальное изменение научной парадигмы в философии истории в ХХ столетии раздвинуло горизонты в изучении политической истории. Наиболее существенными для нее обретениями в новой эпистеме стали:
- общая направленность на более гибкое понимание комплексного и системного развития с признанием принципов относительности и вариативности;
- новые решения в «социальном» подходе к политической истории и углубление самого представления о «социальной истории»;
- наконец, преодоление традиционной альтернативы в понимании соотношения духа и материи, которое способствовало переоценке вопроса о роли сознания, в том числе политического, в историческом процессе и определило возможность нового -«культурного» измерения политической истории, расширив пространство поиска в этой сфере исторического знания.
«Методологическую обусловленность» нашего направления, таким образом, следует понимать как признание новой данности в пространстве исторических знаний, в которой протекает творческая деятельность ученых и которая определяет параметры современного исторического анализа. В этих параметрах отсутствует требование «присяги на верность», но есть «заданность» на уровень профессионализма.
Современный научный уровень в работе направления обеспечивают выбор проблем для научных встреч, их концептуальная разработка в предлагаемой программе конференций и вводных статьях, сопровождающих публикацию авторских материалов, прошедших искус обсуждений.
Какие основные вехи Вам бы хотелось выделить в истории существования Вашего проекта? Призван ли он был сформировать некое ядро единомышленников, или же, напротив, должен был стать своеобразной площадкой, объединяющей максимальное число отечественных (и не только отечественных) медиевистов?
Позволю себе ответить на этот вопрос в контексте проблемного содержания проекта. Реализуемый во временной протяженности, он, естественно, отражал реакцию группы на вызовы научного знания, тем не менее, решаемые в его рамках темы не столько сменяли, сколько дополняли друг друга. В этой связи хотелось бы напомнить о специфике медиевистики - ее органической связанности с западной наукой, благодаря общему объекту исследования - истории западного Средневековья. В этих условиях неизбежен фактор прямой или опосредованной координации исследовательского поиска и, следовательно, включенности отечественной медиевистики в мировую историческую науку. Отмеченное обстоятельство не перечеркивает возможности оригинального вклада или собственной научной инициативы каждой из национальных исторических школ.
Исходный интерес участников проекта к социологическому анализу политической истории, в обновленном виде, но продолжал традиции отечественной науки. Редкие на этапе советской
истории работы подобного рода, тем не менее, внесли значительный вклад в изучение раннесредневековой государственности (А.Р. Корсунский), сословной монархии (Е.В. Гутнова, Н.Ф. Ко-лесницкий, Н.А. Хачатурян), абсолютной монархии (С.Д. Сказ-кин, А.Д. Люблинская, А.Н. Чистозвонов). Уже на рубеже 70-80-х годов началось заметное изменение в содержании социологических исследований, благодаря интересу к структурному анализу политического полицентризма и потестарной тематики, по священной формам власти - авторитарной или коллективной (Н.А. Хачатурян). Содержание нашего проекта решительно сместило внимание историков от форм государственных образований к проблеме природы власти (сакральной, патримониальной или публичной), а также средств властвования. Последнее обстоятельство не перечеркнуло интереса к событийной или институциональной истории, сделав, однако, социологические проблемы отличительным знаком в работе группы.
Особую роль в этом повороте сыграло обращение участников группы «Власть и общество» к истории королевского Двора как властного института, которое стало частью общих с западными коллегами усилий по переоценке его значимости. Они выявили роль Двора в становлении средневековой государственности (матрица - сеньория-banale), влияние фактора личностных связей в реализации власти. Связанные с историей Двора процедуры репрезентации власти (коронация, свадьбы, похороны, торжественные въезды в город и т.д.) обрели ценность важного средства властвования и своеобразного диалога монарха с обществом. Разработка этого аспекта потребовала погружения исследователей в область культурной и духовной истории, дав, в частности, жизнь новому специальному направлению в потестарной тематике -имагологии. Она же высветила необходимость еще одного направления в междисциплинарных контактах историков, а именно: изучение трудной сферы человеческого сознания с полифонизмом его природы, в частности дихотомией уровней сознательного и бессознательного в нем. Без этого знания невозможно понять символику и ритуалы в духовной жизни средневекового человека, смысл которых скрыт в слове, языке тела, его движении, манере и мотивах поведения.
Новые сюжеты побудили заметно расширить пространство и природу источников, подключив к анализу материальные объекты искусства и культа, инсигнии королевской власти (корона, скипетр, орифламма, «рука правосудия»), организацию и ритм
процедур, формы их воплощения. В методике работы с нарративными источниками активно используется текстуальный, толковательный анализ.
Традиционный и вполне оправданный интерес к институциональной истории в нашем проекте был обогащен обращением к разработке актуальной в западной медиевистике темы État moderne, суть которой составил процесс оформления публично-правовой природы власти и государственности. Само по себе последнее явление не стало откровением в конце ХХ в., будучи давно замеченным в том числе и отечественными медиевистами. Однако в специальной постановке вопроса явление, рассмотренное в комплексной связке социальных, правовых, политических и культурных изменений, обозначило вектор движения к государству Нового времени, в ходе которого изживались патримониальные личностные связи в обществе, государственном управлении, природе верховной власти. Результат позволил разнообразить типологию средневековой государственности, дополнив прежний социальный принцип ее периодизации новым, согласно которому в границах «патримониальной» монархии оказались варварские королевства, раннесредневековые государства и феодальные государства
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.