И
стория ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
ЩЕРБАКОВ М.С.
аспирант Современной Гуманитарной академии
ИПОТЕКА В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ (ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ)
Залог земельных участков со времени своего возникновения в Древней Греции непосредственно связан с правом частной собственности. В России возникновение частной собственности на землю имело свои особенности, что в свою очередь отразилось на развитии отношений по залогу недвижимого имущества, в первую очередь земельных участков. Это было связано, прежде всего, с обширными пространствами и низкой плотностью населения, вследствие чего не было земельных споров. Сказалось также и положение отдельного лица, которое не рассматривалось в качестве субъекта права. Эту функцию выполняла община, и первоначальная собственность на землю была общинной. С ослаблением общинных связей повысилась роль отдельной личности, создались предпосылки для возникновения частной собственности на землю. Подтверждением этому является упоминание в Псковской судной грамоте о давности как способе приобретения права собственности на недвижимость \
В Московском государстве отношение частных лиц к земле выражалось в форме или поместного, или вотчинного права. Поместье представляло собой право пользования под условием отправления службы, что лишало его обладателя возможности распоряжаться поместьем. Право вотчинника было намного шире и практически являлось правом собственности.
Древнейшим способом взыскания по русскому праву было личное, взыскание же имущества, а тем более, земельных угодий отсутствовало. Причиной тому было отсутствие главной предпосылки существования залогового права на землю - легального признания права собственности на землю. «При редком населении, обширных пространствах земли, занимаемых им, громадных лесах, покрываемых почти всю Россию, - существование частной собственности на землю представлялось невероятным, потому что из-за земли не возникало никаких споров, которые в первобытном обществе составляют начало юридических определений. Отношение к земле было фактическим, а не юридическим» 2.
Личный характер древнерусского залога под-
1 Головин Ю."Земля как предмет залога в России" // "Российская юстиция", 1997, N 9)
2 Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907г). М.,1995. С.171-172
черкивался исследователями при анализе наиболее крупного памятника древнерусского права - Русской Правды (РП). Так, Звоницкий А.С. отмечал: «... если даже кредитору принадлежало право взыскивать с имущества должника, он на практике должен был предпочитать личное взыскание. Несмотря на позднее происхождение Русской Правды, она отражает еще очень неразвитый хозяйственный быт. Здесь заем совершается непосредственной натурой, не переводящейся на денежный эквивалент, и даже проценты носят различное название, смотря по тому, каким продуктом они уплачиваются»3. Имущество же, объективная ценность которого не может быть определена вследствие неразвитости хозяйственного оборота - делает вывод Звоницкий - «не может служить для кредитора обеспечением: долг обеспечивался исключительно правом репрессий против личности должника. Именно это право, а не имущественное взыскание, служило эквивалентом риска, связанного со сделкой» 4.
Однако личное взыскание представляется средством, гораздо более действующим на психику должника, нежели предоставляющим кредитору реальное обеспечение. Этому способствовало правило ст. 122 Пространной Русской Правы (по Карамзинскому списку), согласно которому кредиторы могли обратить взыскание на должника даже не в размере капитализированной ценности его труда, а только в размере годичной отработки.5
Тенденция русского залогового права к ограничению пределов личного взыскания проявилась в установлениях первого значимого в истории русского права источника гражданского права - Псковской Судной Грамоты (ПСГ). Именно в этом законодательном акте впервые получил легальное закрепление такой институт гражданского права, как вещные права, центральным из которых являлось право собственности. В законе появляются термины, определяющие движимое имущество - «живот», и недвижимость - «отчина». Большое внимание уделяется земле как объекту права собственности (порядка 16 статей). В
3 Звоницкий А.С. О залоге по русскому праву. Киев. 1912. С.12.
4 Звоницкий А.С. О залоге по русскому праву. Киев., 1912. С. 12
5 Русская Правда. Пространная редакция. Троицкий список // Отечественное за-
конодательство Х1-ХХ веков. Часть I (Х1-Х1Х вв.) / Под ред. проф. О.И. Чистякова.
М.,1999. С.31
целом в истории развития земельных отношений на Руси ПСГ представляет собой переломный момент. Признание земельной грамоты, документа, сохраняющего силу независимо от того, «знают» или «не знают», «помнят» или «не помнят» соседи, (т.е. независимо от правил обычного права, действовавших в общине), на законодательном уровне, отражает, по сути, глубинные процессы, происходящие в псковских землях. Земля уходит из общины и переходит в руки отдельных лиц - феодалов. На русской земле появляется признаваемый законом собственник, обладающий определенными правомочиями.
Грамота уже знает достаточно широкий круг сделок, предметом которых является земля, в том числе и залоговую сделку, о чем свидетельствует ст. 104. Однако содержание этой и других статей ПСГ (ст.30), регламентирующих залоговые отношения, вызвало острую полемику среди русских исследователей, стремящихся определить сущность древнерусского залога. Так, Удинцев В.А. определял суть залогового права на Руси как гарантию требования: «по самой своей природе залог является придаточным, акцессорным, существующим ради обеспечиваемого требования. Залогодатель всегда сознает и признает, что на нем лежит долг, который он обязан погасить уплатой занятой суммы»6.
Звоницкий - сторонник так называемой теории поглощения залогом обязательственного требования - наоборот, придерживался мнения, что на первоначальной стадии развития понятия о залоге сильно отличались от современных. Здесь залоговое право верителя заключалось не в удовлетворении на особых основаниях, а в удовлетворении из особого объекта. «...Залоговый долг представляется не просто привилегированным долгом в порядке удовлетворения, а таким долгом, в котором участвовал новый несуществующий для других кредиторов, объект удовлетворения в виде данного имущества должника. Такой залог сближается с поручительством, но только поручителем было не лицо, а вещь».7
Подтверждением правомерности такого взгляда на псковский залог служит ст. 104 ПСГ, которая говорит о конкуренции залогового права на одно и то же имущество. Первое, что бросается в глаза при чтении этой статьи, - полное отсутствие столь обычного для римлян понятия о старшинстве залоговых прав. Здесь совершенно нет представления о залоге, как о праве на преимущественное удовлетворение. Все преимущество залоговых кредиторов заключалось в исключительном праве обратить вообще взыскание на данный имущественный объект.
«Яблоком раздора» для русских ученых, занимавшихся исследованием истории древнерусского залога, стал вопрос о его первоначальной форме. Общепризнанным является мнение, что залоговому праву Франции, Германии и других европейских стран «пришлось пережить те стадии, через которые
6 Удинцев В.А. История займа. Киев, 1908. С. 94.
7 Звоницкий А.С. О залоге по русскому праву. Киев, 1912. С. 21.
прошло римское залоговое право» 8. Однако дело обстоит иначе, когда речь идет об истории древнерусского залога. Действительно, ни ПСГ, ни доступные для исследования московские и новгородские законодательные установления не требовали в качестве императивной нормы передачи заложенной недвижимости во владение кредитора. Более того, русскими учеными приводились акты залоговых сделок, совершенных в новгородских землях, в которых залогодателю предоставлялось право пользования земельным участком и разработки находящихся на нем полезных ископаемых 9. Учитывая обычный характер первоисточников древнерусского права (его отмечали А.С. Звоницкий 10, Д.И. Мейер п), можно сделать вывод, что ПСГ и иные акты лишь отразили наиболее характерные и укрепившиеся в древнерусской договорной практике тенденции развития института залога на его ранних стадиях.
Однако нельзя не отметить совершенно противоположную точку зрения. В литературе, касающейся истории российского залогового права, до сих пор на первом месте стоит известная монография Мейера. 12 Результаты, к которым он пришел, сводятся приблизительно к следующему: до начала XVIII века залоговая сделка в Московском Государстве всегда устанавливала право собственности в пользу залогодержателя. Эта собственность высказывалась не только в пользовании и владении залогом, но и в праве распоряжения заложенной вещью. Эта собственность вытекает, в глазах Мейера, из самой передачи обеспечительного объекта, без которой нет настоящего залога. При такой форме реального кредита непосредственная передача вещи стоит на первом плане и до такой степени устраняет значение долгового правоотношения между контрагентами, что недействительность залога может влиять на личную связь должника и кредитора. Роль залогодателя сводится, таким образом, к праву выкупа заложенной вещи из рук кредитора, имевшего до того временное право собственности на нее.
В полемику с Д.И. Мейером по вопросу об обязательности передачи имущества при его залоге вступил Л.А. Кассо. Признавая, что в большинстве из рассмотренных им юридических актов Московского государства можно найти подтверждение взгляда Мейера, он не согласен с утверждением Мейера Д.И. о том, что до середины 18 века всякая залоговая сделка непременно влекла за собой непосредственный переход вещи в руки кредитора, (включая и землю), что, кроме того, этот переход давал кредитору немедленно право собственности. Подтверждая свою точку зрения, Л.А. Кассо указывает на условия, встречающиеся почти во всех сохранившихся закладных времен Древней Руси: должник, отдавая свою вещь зало-
8 Гуляев А.М. Русское гражданское право. Обзор действующего законодательства и Проекта гражданского уложения. Киев, 1907. С. 175.
9
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.