МАКСИМ ВАЛЕРЬЕВИЧ КИРЧАНОВ
кандидат исторических наук (Воронеж),
преподаватель кафедры международных отношений и регионоведения, зам. декана по учебной работе Воронежского государственного
университета
ИСЛАМ И ГОСУДАРСТВО: ПРОБЛЕМЫ ОТНОШЕНИЙ ИСЛАМСКОЙ УММЫ И ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВЛАСТИ В ИНДОНЕЗИИ (вторая половина 1940-х - середина 1960-х гг.)
Создание независимого Индонезийского государства, политическая элита которого, взяла курс на проведение политики последовательной и постепенной модернизации, поставило вопрос о том, какую роль будет играть ислам в рамках функционирования политического режима. Ситуация в Индонезии осложнялась тем, что ислам, хотя и был самой мощной религией, он не был единственной доминирующей религиозной группой в стране. Кроме мусульман на территории Индонезии проживали буддисты, христиане и анимисты.
С другой стороны, мусульмане составляли большинство населения и именно мусульмане доминировали в националистическом движении в период активной борьбы за создание независимого государства. Это позволяло мусульманским националистам, мусульманским богословам и простым верующим надеяться, что после создания независимой Индонезии ислам официально будет признан государственной религией. Но после провозглашения независимости Индонезии к власти в стране приходят светские индонезийские националисты, которые относились к мусульманским националистам как к стратегически важным союзникам, но не собирались уступать им свое лидерство в формировании политического дискурса.
Со второй половины 1940-х гг. в политических процессах в Индонезии доминировали светские националисты. В такой ситуации политическое развитие Индонезии было ознаменовано соперничеством между мусульманскими националистами / мусульманскими фундаменталистами и светскими националистами. Светские националисты выступали за модернизацию индонезийского государства. Их мусульманские оппоненты поддерживали совершенно оппозиционный концепт, направленный на постепенное преобразование светского государства в религиозное государство ислама.
Но и этот оппозиционный мусульманский политический дискурс так же не был внутренне един. Среди сторонников политического ислама были фундаменталисты, исламские националисты, исламские модернисты и исламские социалисты. Впервые вопрос о статусе ислама и его месте в
рамках функционирования политического режима Индонезии достаточно полно и подробно обсуждался в 1945 г. во время разработки Конституции 1945 г. В редакционном комитете, который занимался разработкой положений будущего основного закона, доминировали светские националисты.
Среди наиболее последовательных оппонентов исламизации политического режима в Индонезии был будущий президент Сукарно. Вокруг него концентрировались светские националисты, которые сорвали попытку сторонников политического ислама добиться политического доминирования. Но светские националисты были политическими реалистами и, понимая, что большинство населения будущей независимой Индонезии исповедуют именно ислам, они пошли на уступки мусульманам. В результате компромисса между сторонками светского и мусульманского национализма 22 июня 1945 г. принимается «Piagam Jakarta», известная в отечественной политологии как Джакартская хартия.
Текст Хартии подписали сторонники и противники исламизации Индонезии. Среди сторонников исламизации, подписавших Хартию, были Агус Салим, Абикусно Чокросуйосо, Абдул Кахар Музаккир. Под текстом поставили свои подписи и противники исламизации Сукарно, Мухаммад Хатта, Ахмад Субарджо, Мохаммад Ямин. Текст Хартии подписал и националист А. Марамис, который был христианином. В тексте Хартии декларировалось, что необходимость соблюдать принцип веры в бога. Авторы Хартии высказывали мнение, что всем индонезийским мусульманам следует соблюдать принципы шариата. Кроме этого, указывалось, что верующие мусульмане должны терпимо относиться к представителям других религий, сочетая свои религиозные убеждения с активной гражданской и политической позицией, направленной на развитие демократической и единой Индонезии. Известный российский специалист по Индонезии А.Ю. Другов полагает, что жесткая позиция, которую заняли во второй половине 1940-х гг. индонезийские исламские лидеры, была ошибочной и обреченной на неудачу. Комментируя это, А.Ю. Другов, например, пишет: «мусульманские лидеры совершили стратегическую ошибку, потребовав в 1945 году введения на государственном уровне обязательного соблюдения шариата»1. Согласно А.Ю. Другову, это следует объяснять не тем, что значительная часть индонезийцев негативно относится к исламу, а тем, что светские националисты не приняли того политического языка принуждения, на котором с ними пытались говорить некоторые лидеры индонезийской уммы.
Но написанная вскоре Конституция оказалась документом, написанным с упором на светские политические традиции. Главным противником придания особого статуса исламу был Сукарно, который, признавая, что «девяносто процентов из нас являются мусульманами»2, был крайне скептически настроен относительно числа реально верующих индонезийцев. Упоминания ислама в тексте Конституции были крайне редки. Пятая статья указывала,
что президентом Республики должен быть мусульманин, а ст. 29 приписывала мусульманам необходимость соблюдать законы шариата. Конституция 1945 г. была принята 18 августа, но не в том виде, в котором была первоначально написана. Пункты, где упоминался илам, по настоянию светских националистов были удалены из текста основного закона. Упоминание ислама сохранилось только в преамбуле, где было продекларировано, что «с благословения Аллаха и движимый возвышенным желанием жить в семье свободных наций, индонезийский народ настоящим провозглашает свою независимость»3.
В дальнейшем, в тексте, так же присутствуют упоминания религии, но четко идентифицировать их с исламом нельзя. В Конституции декларировалось, что Индонезия является республикой, в «которой суверенитет принадлежит народу и которая основывается на вере в единого бога, справедливой и цивилизованной гуманности, единстве Индонезии и демократии»4. Полемика вокруг Конституции 1945 г. развернулась около характера индонезийской государственности - светские националисты отстаивали секулярный принцип, а мусульманские националисты выступали за создание исламского государства.
Однако из этой дискуссии победителями вышли сторонники светской государственности, о чем, в частности, свидетельствует Ст. 29 Конституции 1945 г. В этой статье указано, что государство гарантирует свободу вероисповедания и совершения религиозных обрядов всем гражданам Индонезии. Кроме этого, Сукарно в своей полемике со сторонниками политического ислама приводил аргумент, который касался территориальной целостности Индонезии: «если мы создадим исламское государство, от нас отпадут многие территории с преимущественно немусульманским населением - Молукки, Бали, Флорес, Тимор, архипелаг Кай и Сулавеси... Западный Ириан, который еще не вернулся в состав Индонезии, вряд ли захочет это сделать»5. Таким образом, светские националисты смогли избежать привязки текста основного закона к принципам ислама, что позднее могло быть использовано мусульманскими националистами как доказательство своей правоты в полемике со светскими националистами.
Утвердив в 1945 г. секулярные принципы при написании Конституции, светские националисты поставили политический дискурс под свой, почти монопольный, контроль. В этой ситуации сторонники политического ислама были обречены на то, чтобы играть свою роль в политической жизни Индонезии, но не доминировать в ней. Негативное влияние на ситуацию оказывало и то, что индонезийские мусульмане не знали ни политического, ни организационного единства. Кроме этого степень проявления их религиозности так же была разной.
В 1950-е гг. министр религии К. Ильяс указал на то, что среди мусульман, живущих на территории Индонезии, возможно выделить четыре категории. По его мнению, первая категория представлена искренне верующими мусульманами, которые ежедневно совершают намаз и другие предписания и
хотя бы один раз в жизни совершают хадж. Вторая группа - мусульмане, которые не имеют фундаментального религиозного образования, стараются соблюдать основные требования ислама. Третью группу составляют те, кто ограничивается только соблюдением ритуала. Четвертая группа представлена т.н. статистическими или номинальными мусульманами6.
Тем не менее, после создания независимой Индонезии и ее утверждения к 1950-м гг. как полноценного актора международных отношений, в новом государстве ислам начал играть немалую роль. Индонезийская умма к тому времени была одной из крупнейших по численности во всем мусульманском мире, но играла минимальную роль, так как еще не успела выработать свою политическую идентичность и культуру. Вероятно, в отношении индонезийской уммы раннего периода независимости применимы слова Мохаммада Хатами о том, что исторические и политические обстоятельства иногда крайне негативно влияют на умму, отбрасывая ее на несколько столетий назад7. Вероятно, именно в такой ситуации и пребывала индонезийская умма во второй половине 1940-х - начале 1950-х гг.
Часть мусульманских уламов в качестве основополагающего документа, который определяет статус ислама в Индонезии, рассматривали Джакартскую хартию 1945 г. и, тем самым, выступали за развитие Индонезии как именно исламского государства. Другая часть исламских уламов полагала, что умме следует остановиться на достигнутом, не вмешиваться в политику и не оспаривать первенство светских националистов, пока те не перешли на антиисламские позиции. Раскол среди сторонников политического ислама поставил перед уммой проблему выбора стратегии поведения относительно светского Индонезийского государства.
С одной стороны, мусульмане понимали, что именно светским националистам принадлежит заслуга завоевания независимости. Они понимали, что то, чего они достигли после 1945 г., мусульмане никогда не получили бы в случае сохранения колониального статуса. С другой стороны, политические амбиции требовали от мусульман принятия реальных
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.