ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2007, том 77, № 12, с. 1089-1••
ОБОЗРЕНИЕ
В настоящее время научно-технические парки стали общепризнанной формой организации прикладной науки и опытно-внедренческой деятельности. Мировой опыт свидетельствует об их эффективности и соответствии современному уровню развития социума и технологий. В России НТП ещё не получили достаточного развития, хотя потребность в них очевидна. Авторы публикуемых в настоящей рубрике статей анализируют ситуацию в этой области и знакомят читателей с проектами организации технопарковых зон в Подмосковье и на одной из территорий, находящихся в распоряжении РАН в Москве.
ИССЛЕДОВАТЕЛЬ И ЕГО МАТЕРИАЛЬНАЯ СРЕДА
Н. Р. Фрезинская
Учёные всегда вольно или невольно осмысливали свои отношения с окружающей материальной средой, тем вещественным миром, который является ареной исследовательской деятельности и одновременно её объектом. Надо сказать, роль среды они оценивали по-разному.
Аристотель исходил из того, что созерцателю-философу не нужны особые условия, а историк Светоний, напротив, настаивал на создании условий, благоприятствующих научной работе. По прошествии столетий химик В.В. Марковников утверждал, что главное в науке - это желание работать, в то время как Мария Кюри, вспоминая сырость легендарного сарая, ставшего местом открытия радия, предостерегала от увлечения этой романтической подробностью.
Давний спор прекратило само развитие науки: с усложнением технологии производства знаний значение материальной среды стало очевидным. Сегодня проблема качества этой среды выходит на первый план. Наблюдая за тем, как учёные общаются между собой, ставят эксперименты, используют научную инфраструктуру, преподают, вступают в контакты с представителями делового мира, как воспринимают своё непосредственное
ФРЕЗИНСКАЯ Наталия Рах-миэлевна - доктор архитектуры, ведущий научный сотрудник Отделения научно-исследовательских работ ГИПРОНИИ РАН.
окружение, можно предложить подходы к организации исследовательской среды, которые должны принять форму экспериментальных схем.
Обсуждаемая здесь тема предполагает рассмотрение ряда вопросов. Во-первых, остаются ли научные центры оптимальной формой пространственной организации исследовательской деятельности? Во-вторых, каковы перспективы территориального объединения научных центров с центрами образования и производства? В-третьих, в каком направлении должны совершенствоваться градостроительные средства санитарной защиты учёных? В-четвёртых, как обеспечить органичные связи научно-исследовательского комплекса с ценными компонентами окружающего пространства?
* * *
В Европе формирование центров науки началось ещё во времена античности в Афинах, затем в Александрии, Пергаме, на Родосе, в Сиракузах, Кирене и, наконец, в Риме. Крупнейшим из них был Александрийский Муссейон. В III в. до н.э. здесь работали выдающиеся учёные, в их числе Аристарх Самосский, Эратосфен Киренский и Архимед. На территории Муссейона располагались зал для совместных занятий и лекционный зал, а также обсерватория, кабинеты для научной работы, анатомический кабинет, ботанический и зоологический сады, производственные мастерские.
Условия, в которых работали античные учёные, в немалой степени воспроизводятся и в наши дни: научные центры, выступающие в роли зон развития научной инфраструктуры и очагов профессионального общения, служат компонентами системы пространственной организации исследовательской деятельности. Рамки системы посто-
янно раздвигаются, охватывая обширные территории земного шара, а научные центры создаются преимущественно в агломерациях крупных городов, таких как Лондон, Париж, Берлин, Москва, Санкт-Петербург, Бостон, Нью-Йорк и Сан-Франциско. Площадь территории, занятой научными центрами, измеряется сотнями, тысячами и десятками тысяч гектаров, а по сложности оборудования эти градостроительные образования приходится рассматривать в одном ряду с крупными промышленными предприятиями.
Между тем в мире происходят изменения. Порождённые наукой, они затрагивают и свой источник. В новых условиях взаимодействие учёных с материальной средой не может оставаться прежним, поэтому приходится пересматривать требования к пространственной организации исследовательской деятельности.
В течение последних десятилетий наблюдается активное развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Они позволяют увидеть и услышать человека, находящегося на другом конце Земли, проводить дистанционные эксперименты, пользоваться услугами удалённых суперкомпьютеров, устраивать заочные совещания и телеконференции, контактировать с коллегами и студентами открытых университетов. Создаются виртуальные лаборатории (virtual laboratories) и системы распределённых вычислений (grid systems). Россия постепенно включается в эти процессы. По свидетельству Е.З. Мирской, которая регулярно опрашивает научных сотрудников шести-восьми московских академических институтов физического, химического и биологического профиля, к 2002 г. компьютерной связью пользовались 85-90% желающих, при этом наблюдалась устойчивая положительная корреляция между профессиональной продуктивностью учёных и использованием ими Интернета [1].
Целесообразна ли в этих условиях территориальная концентрация учёных? Может быть, научные центры начинают превращаться в архаичную градостроительную форму, и в недалеком будущем Оксфорд и Кембридж, Дубна, Обнинск и Троицк разделят судьбу Александрийского Мус-сейона? Постараемся избежать поспешных заключений и обратимся к опыту.
М.В. Ломоносов работал в молодом научном центре - Петербургской Академии наук. Его труды плохо знали в Европе, и его открытия "переоткрывались" заново (включая закон сохранения материи). Причина проста - невозможность регулярных личных контактов с европейскими учёными. Надо отметить, что и сегодня, несмотря на активное использование Интернета, сотрудники московских академических институтов в числе важнейших источников информации называют, наряду с печатными изданиями, общение с колле-
гами и участие в очных конференциях и семинарах, а в числе приоритетов научного общения -беседы с институтскими коллегами, авторитетными отечественными и зарубежными специалистами [2].
Возможно, результаты обследований отражают уровень развития ИКТ в нашей стране и в перспективе поле живого общения будет сжиматься. Но возьму на себя смелость предположить, что, сжимаясь, оно не исчезнет совсем: человеческое общение, эмоциональное и непосредственное, ничем заменить нельзя. Оно позволяет незамедлительно реагировать при столкновении различных мнений, способствует генерации новых идей, а в преподавательской деятельности даёт возможность передавать не только знания, но и профессиональные навыки, а также этические нормы, выработанные научным сообществом. Общение играет важную роль в работе сервисных подразделений: опытные менеджеры помогают начинающим учёным налаживать связи с университетами и производственными предприятиями, изучать потребности рынка, заказывать экспериментальное оборудование, защищать интеллектуальную собственность и решать проблемы финансирования научно-технических проектов.
В Западной Европе, Северной Америке, Юго-Восточной Азии и сегодня формируются территориальные группировки учёных, принимающие форму научных центров, национальных лабораторий или исследовательских университетов. Несмотря на трудности, переживаемые российской наукой, похожие градостроительные образования развиваются и в нашей стране. Показателен пример подмосковной Дубны. Здесь размещается Объединённый институт ядерных исследований (ОИЯИ), в состав которого входит лаборатория информационных технологий, действует корпоративная сеть, объединяющая несколько тысяч компьютеров. Оптоволоконные коммуникации связывают Дубну с Москвой, а электронное письмо из города можно было послать еще в 1970-е годы. В 2004 г. принято решение о создании в рамках городской черты Российского центра программирования (РЦП), который объединит на участке площадью 465 га около 10 тыс. сотрудников (рис. 1). Директор программы развития центра Е.Б. Рябов утверждает: "Идея, что люди могут сделать целостный программный продукт, живя в разных городах и общаясь с помощью современных средств связи, неправильная. Учёные должны общаться вживую, делиться идеями" [3]. Соглашаясь с этим мнением, следует признать, что и в перспективе научные центры останутся важнейшими компонентами системы пространственной организации исследовательской деятельности.
Рис. 1. Российский центр программирования в Дубне. Планировка территории. НИ и ПИ градостроительства Московской области. Архитектор Н.В. Хирина
* * *
Давнюю историю имеет объединение научных центров с центрами образования. Во времена античности крупный учёный выступал, как правило, в роли главы научной школы, которая одновременно являлась образовательным центром. В Новое время, опасаясь церковных преследований, экспериментаторы покидали университеты, научные общества и академии создавались за пределами университетских стен. Академия деи Лин-чеи, например, располагалась во дворце князя Федерико Чези в Риме (с 1603 г.), Лондонское королевское общество - в помещениях Грешем-колледжа в Лондоне (с 1666 г.), а Парижская академия наук - в библиотеке короля в Париже (с 1666 г.).
С падением влияния церкви положение изменилось. Зонами концентрации учёных стали и научные центры, и высшие учебные заведения. Родилась идея общественной полезности науки, однако её реализация сдерживалась как потребностями практики, так и скромными возможностями самой науки. Результаты лабораторных экспериментов долго оставались невостребованными. Наука и производство, не будучи связанными друг с другом, были разделены пространственно. Только в XX в. процесс создания институтов и лабораторий, выполняющих научные исследования в интересах определённых отраслей производства, охватил индустриально развитые страны. Времена Фарадея, открывшего явление электромагнитной индукции и не увидевшего первой ди-намомашины, ушли в прошлое.
Рис. 2. Стокли (Великобритания). Бизнес-парк, фрагмент застройки
Во второ
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.