истоки комического в татарской литературе
Макарова В.Ф.
Набережночелнинский институт социально-педагогических технологий и ресурсов, г. Набережные Челны, Россия
В статье рассматриваются некоторые древние элементы комического и выделяются комические компоненты в тюрко-татарских фольклорных жанрах. Ироничность татарских анекдотов, объясняющаяся генетической близостью к жанру айтыш, способствовала выделению данного компонента в художественном сознании татар. Исламские традиции и рудименты древних тюрко-татар-ских похоронных обрядов «сыктау» способствовали формированию экзистенциальности.
Ключевые слова: комическое; национальный юмор; ирония.
the origins of the comic components IN TATAR literature
Makarova V.F.
Naberezhnochelninsky Institute of socio-pedagogical technologies and resources, Naberezhnye Chelny, Russia
This article analyzes some old elements of the comic and distinguished comic components in the Turko-Tatar folk genres. The irony of the Tatar jokes that is explained by the genetic proximity to the genre aitysh contributed to the allocation of this component in the artistic consciousness of Tatars. Islamic traditions and rudiments of the ancient Turkic-Tatar funeral rites «syktau» helped to form the existentiality.
Keywords: the comic components; the national humor; irony.
Наиболее древними, долитературными формами комического были игры [2]. Переодевание с целью выдачи себя за другого - основной прием образования смешного в этих играх. Издевательства над другими родами, фратриями, племенами, оскорбление рода невесты или жениха из другого рода считается обычным явлением в социальных отношениях древних людей.
У некоторых тюркских народов, в том числе и у татар, проводились «кукольные свадьбы» - своеобразные репетиции свадебного обряда: игра в свадьбу. Зрелищно-обрядовые формы смеха, имея первоначально культовое, магическое значение, в дальнейшем стали служить средством забав и развлечений. Они явились тем своеобразным родником, откуда в большинстве своем вышли устные формы народной сатиры и юмора, которые, в свою очередь, сыграли важную роль в становлении и развитии национальной культуры.
Казахский ученый Е.Д. Торсунов считает, что в эпоху образования племенных союзов у породнившихся родов не могло быть общей мифологической основы для проведения обрядов по древнему обычаю. Единственным обрядом, который они могли совершать, оставалась ритуальная перебранка - превознесение своего рода и высмеивание недостатков противника [8, с. 42]. Е.Д. Торсунов утверждает, что подобная перебранка имела форму айтыс. Айтыс на многие столетия сохранился у многих тюркоязычных народов, в том числе и у татар (айтыш).
На особенности существования данной формы обращали внимание и татарские фольклористы. Так, А.Г. Яхин пишет: «Айтыш как древнейший жанр фольклора является результатом трансформации мифов. Сформировавшись в качестве перебранки, он не мог игнорировать зародившуюся в мифах остроумную форму мышления. В татарском фольклоре айтыш сохранился в виде юмористических песен» [10, с. 185]. Песенную перебранку деревенских девушек и парней описали в своих пьесах классики татарской драматургии Карим
Тинчурин, Фатхи Бурнаш и др. А.Г. Яхин отмечает, что айтыш по своей структуре близок к анекдотам.
А.Г. Яхин, изучая историческое развитие анекдота, обратил внимание на время зарождения в мифах элементов и структуры анекдота и подчеркнул, что уже в архаической мифологии встречаются элементы комического [10, с. 185]. Ученый выявил, что татарский анекдот в своей основе ироничен, и определил ироничность как национальную специфику татарского менталитета, связанную с генетической близостью к жанру айтыш.
На развитие традиций смеха в татарской литературе повлияло принятие ислама в Волжской Булгарии. «Исламская традиция понимания смеха имеет специфические особенности. В целом так же, как и иудаизм и христианство, она относится к смеху отрицательно. Тем не менее, неподцензурный народный юмор представляет классические образцы смеха; здесь особенно следует выделить цикл историй о Ходже Насретдине, многие истории из цикла сказок «Тысячи и одна ночь»: их сюжеты намного ближе к европейским, чем автохтонные китайские, японские, индийские» [6, с. 118].
Особое отношение к смеху имеет исламское мистическое течение суфиев: в отличие от ортодоксального ислама, они считают смех лучшим средством освобождения от «пут жизни» и духовного развития. Суфийские притчи часто остроумны, сатиричны и юмористичны; несомненно, имеется определенное влияние суфийского юмора на цикл анекдотов о Ходже Насретдине.
Многие особенности комического компонента в мышлении татарского народа были тесно взаимосвязаны с теми представлениями, с той картиной мира и отношением к ней, которые сформировались внутри фольклорных жанров.
Наиболее популярными жанрами татарского фольклора являются баиты и мунаджаты, генетически восходящие к исламским традициям. Баиты - эпические, лиро-эпические и лирические сти-
хотворно-поэтические произведения, рассказывающие о крупных исторических процессах и событиях, социальных и семейно-бы-товых явлениях и фактах прошлого. В основном в них отражаются драматические коллизии, которые оцениваются как неизбежные. Фатализм - один из главных способов осмысления судьбы человека в баитах - наблюдается даже в тех немногих образцах жанра, которые татарские литературоведы Г. Ибрагимов и Г. Рахим отнесли к «смешным», комическим баитам («Лежу (кeлY) ечен чыгарыла тор-ган бэетлэр» [1, с. 286]). Комизм в баитах неизменно сопровождается экзистенциальной оценкой происходящего. Посвященные актуальным социальным проблемам, баиты рассказывают о беззаконии и деяниях отдельных представителей местной власти. Авторы подводят своего слушателя к мысли о том, как трудно живется простому незащищенному от их произвола народу.
Мунаджат (в переводе с арабского языка - беседа в одиночестве с собой, очищение, молитва, обращение к богу с мольбой о прощении) - лирический жанр восточной, в том числе татарской литературы и фольклора. В литературном варианте - это стихи, в народном творчестве - напевные произведения, пронизанные философскими размышлениями, с преобладанием мотивов грусти, печали и разлуки, бытующие в письменной и устной форме.
Как пишут исследователи мунаджатов, генетически жанр восходит к древним тюркским культовым обрядам - похоронным плачам «сыктау», которые встречаются уже в Орхоно-Енисейских рунических письменах, эпитафиях (V-VI вв.). Такие песни-плачи издревле существовали не только у тюрков, но и у многих других народов мира. Приняв ислам, тюрко-татары перестали исполнять эту обрядовую поэзию во время похоронного обряда, так как Коран призывает людей к терпимости и терпеливости. В результате мунаджаты постепенно слились с песней-плачем: жанр наполнился религиозными образами и мотивами, но сохранил экзистенциальность. В последу-
ющем он вобрал в себя такие жизненные вопросы, как взаимоотношения между матерью и ребенком, расставание с Родиной, разлука с близкими и отношение народа к каким-либо общественно-политическим событиям [7, с. 1-27]. Характер человека осмысливался в широком общечеловеческом ракурсе в философских мунаджатах, в которых восхвалялись дружба, родство, благородство, справедливость, щедрость, взаимовыручка, доброта [1, с. 314], и им противопоставлялись жадность, двуличие, высокомерие, хвастовство, пьянство, сплетни и т.д. В этих произведениях сформировалось экзистенциальное отношение повествователя к человеку, как к представителю несовершенного человеческого рода.
В начале ХХ века Г. Рахим исследовал экзистенциальность татарского фольклора на примере народных песен в своей статье «Взгляд на нашу народную литературу» («Халык эдэбиятымызга бер караш», 1914 [5, с. 98]), объяснив ее трагичностью истории своего народа. Эк-зистенциальность проявляется также в самокритичности фольклора.
Еще одна особенность - ироничность, граничащая с хитростью, трюкачеством, по мнению татарских фольклористов, восходит к архаическим мотивам в сказках о животных, появившимся под влиянием дуалистического мифа и бытовой сказки [7]. Иронию можно обнаружить в субъектной и объектной организации содержания практически всех видов сказок и на всех стилистических уровнях -и в языковой характеристике, и в отдельных деталях, и на сюжет-но-фабульном уровне, и в структуре образа персонажа.
Ироничность свойственна характеру татарского народа, его менталитету, его навыкам критического анализа и оценки действительности. Очень активно проявляется ирония в пословицах-поговорках, которые направлены на осуждение общечеловеческих пороков, среди которых выделяются: лень, пассивность, медлительность, обман, воровство, равнодушие, угодничество, коварство, зависть. Во вводной статье к трехтомному своду «Татарских народных посло-
виц», изданному в 1959-1967 годах, автор-собиратель Н. Исанбет отмечает, что пословицы в течение тысячелетий сохранили в себе некоторые элементы древних дастанов, басен, хикметов, такие как остроумная оценка, ирония, имеющие социальное значение. Они ощутимы в миниатюрных сюжетных рассказах или в изложении краткого вывода из какой-либо басни, рассказа, анекдота [3, с. 1]. Рассказчики в малых жанрах фольклора на первый взгляд одобряют, и, казалось бы, утверждают, но на самом деле - тонко высмеивают отдельные факты, события.
Комическое является эффективным способом отображения действительности в разных жанрах фольклора. Вместе с тем, в комическом отражается менталитет народа, система его мировидения, как позитивное, так и негативное отношение к соответствующим явлениям жизни. «Национальный юмор выполняет ряд различных функций: во-первых, он является одной из условных меток, благодаря которым человек однозначно определяется как «свой» или чужой». Во-вторых, юмор закрепляет в культуре определенные черты психического склада, идентифицируя человека как часть нации и отделяя его от представителей других народов» [6, с. 131]. По мнению
0.А. Леонтовича, выражения национального характера в нем, как правило, искренни и наиболее полно передают национально-специ
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.