МИХАИЛ ГЛАЗКОВ
История
одного ареста
О судьбе директора «Ленинки» В. И. Невского
ФЕОДОСИИ ИВАНОВИЧ
Кривобоков (революционный псевдоним — «Владимир Невский» появился на свет 2 мая (ст. ст.) 1876 г. в Ростове-на-Дону в семье богатого купца-предпринимателя. В 1897 г. он поступил на физико-математический факультет Московского Императорского университета. Тот же год Феодосий Иванович считал датой своего вступления в РСДРП, хотя официально эта партия была основана лишь в 1898 г. Студента Кривобокова первый раз арестовали уже в 1 899 г. за революционную деятельность. Всего же он имел до 1917 г. 11 арестов и 8 лет ссылок. Причём в 1 905 г. Феодосий Иванович участвовал в организации боевых дружин в Петербурге и оказался в тюрьме по статье, предполагавшей в случае доказанной виновности смертный приговор. Однако его оправдали и освободили в зале суда, в отличие от некоторых товарищей, приговорённых к казни.
нако на высшем руководящем уровне Невскому удержаться не удалось из-за участия в оппозиционных партгруппах, в частности, в качестве одного из лидеров «рабочей оппозиции».
5 февраля 1925 г. Владимир Иванович был назначен директором Государственной библиотеки СССР им. Ленина. На данном посту Невский оставался 10 лет — вплоть до своего ареста. За эти годы ГБЛ существенно развила свою деятельность, впрочем, как и всё советское библиотечное дело. Конечно, успехи нельзя сводить только к роли директора, но очевидно, он был на своём месте.
После Октября 1917 г. В. И. Невский как авторитетный большевик с большим стажем и заслугами возглавил Наркомат путей сообщения. Также он руководил отделом ЦК РСДРП(б) по работе в деревне, являлся членом Президиума и заместителем председателя ВЦИК, од-
Подробнее о биографии В. И. Невского можно прочитать в тщательном исследовании Л. М. Коваль.1 Мы же в данной статье сконцентрируем внимание на обстоятельствах, приведших жизнь этого видного библиотечного руководителя к трагическому окончанию.
Следует подчеркнуть, что Владимир Иванович постоянно был рядом с «пространством репрессий». В молодости ему и его окружению угрожал царский суд, в зрелости он рискованно фрондировал с советским режимом. В каком-то смысле он балансировал на грани многие годы. В подобных обстоятельствах может складываться необычный до не-
«Нет сомнения, что всё то, чем стала в настоящее время Всесоюзная библиотека им. В. И. Ленина, целиком и полностью связано с работой в ней В. И. Невского... Всесоюзная библиотека им. Ленина за десятилетний период работы тов. Невского превратилась в государственное книгохранилище всесоюзного масштаба, стоящее в ряду первых библиотек всего мира, в центр научно-методической работы по библиотечному делу. в очаг культуры огромного значения»
Михаил Николаевич Глазков, профессор Московского государственного университета культуры и искусств, доктор педагогических наук
-£29/
#13 [151] *2011 ^р©
адекватности modus Vivendi, подчас утрачивается чувство реальности, а опасности не воспринимаются в полной мере.
Библиотеку, в которую В. И. Невского назначили директором, неоднократно «чистили» компетентные органы. Если говорить о 1 920-х гг., то ещё до его прихода арестам подвергались разные библиотечные работники, включая директора Государственного Румянцев-ского музея, «бывшего» князя и боевого царского офицера Василия Дмитриевича Голицына (март 1921 г.).
Позднее очередная комиссия по чистке кадров отмечала: «До 1921 г. во главе Музея продолжал оставаться б. князь Голицын. Первые годы революции Музей не только продолжал оставаться обломком старого царского строя, но и активным врагом советской власти.... В эти же годы в Музей стали стекаться много ищущих места [Так в документе. — М. Г.], где можно было бы временно укрыться от революции и напасть на советскую власть».2
Ситуация, по мнению проверяющих, не изменилась и при директорстве В. И. Невского. В другом аналогичном документе 1930 г. прямо говорилось: «Антисоветские настроения и классовая борьба находят место в учреждениях, где нашли целыми кустами место для укрывательства после Октябрьской революции монархисты, кадеты, к ним примыкающие и пр. (Публичная библиотека им. Ленина... и др.), где до последнего времени не перестают действовать во вред и против соввласти».1
«Классово-политическое» давление на В. И. Невского как директора ГБЛ осуществлялось в течение многих лет. Так, в октябре 1928 г. «Вечерняя Красная газета» била в большевистский набат: «РКИ [Рабоче-Крестьянская инспекция. - М. Г.] произвела обследование Ленинской публичной библиотеки (б. Румянцевской) и установила, что Библиотека стала убежищем для группы контрреволюционно настроенной интеллигенции, всячески мешающей наладить работу. В числе сотрудников значились 62 бывших дворянина, 20 потомственных почётных граждан. ... РКИ требует снятия с работы 22 человек»* Эти двадцать два работника были отчислены.5
В 1930 г. в ходе очередной крупной кампании «по проверке и чистке советского аппарата», В. И. Невский снова столкнулся с серьёзным давлением. Комиссия жёстко прошлась по «старым спецам» — самой квалифицированной части кадров ГБЛ. Директор, к его чести, не отмалчивался, а судя по стенограммам заседаний весьма смело по тем временам спорил с критиками, защищая своих сотрудников.
В результате Владимир Иванович удостоился особой персональной оценки от сводной московской Комиссии по чистке наркомпросовских кадров: «В этих учреждениях [ГБЛ, Астрофизический институт и некоторые др. — М. Г.] проявилась нечёткость классового чутья у партийных и притупленность у общественных организаций, особенно у отдельных лиц (Невский)».6
Нужно пояснить, что в те годы новая социалистическая интеллигенция была ещё малочисленной, только образовывалась. Большевистский режим вынужден был использовать «старых специалистов», сформировавшихся до революции. Но последние при всех достоинствах обладали, с точки зрения новых властей, принципиальным недостатком: несоветским менталитетом. Это неизбежно вело к конфликтам и противоречиям. В специфичных условиях революционной эпохи противоречия нередко решались властью насильственным образом.
Да, В. И. Невский не мог этого не знать, но он был не только старым большевиком. Он сам отчасти был «старым специалистом». Он серьёзно занимался
научными исследованиями, пусть и специализировался на крайне идеологизированной проблеме истории революционного движения в России, истории ВКП(б). Владимиром Ивановичем написано более 500 работ по истории, философии, обществоведению, литературоведению, библиографии (многие не опубликованы). Фактически он относился к «старым специалистам» как к своим коллегам: уважительно и с пониманием.
Защищая их, В. И. Невский проявлял необычную по тем временам смелость и независимость. Это можно объяснить рядом причин. По-видимому, он искренне причислял себя к когорте «старейших» и самых уважаемых большевиков. Он знал самого В. И. Ленина ещё с Женевы 1904 года. Он состоял в товарищеских отношениях с рядом крупных большевистских бонз (А. С. Енукидзе, М. И. Калинин и др.). По свидетельству многолетнего директора Государственной библиотеки иностранной литературы М. И. Рудомино, особо ценила Невского Н. К. Крупская — тогда весьма почитае-
i^gSbSiö #13 [151] *2011
мая официозная фигура в советском библиотечном мире.7 Очевидно, Владимир Иванович переоценивал свою «неприкасаемость».
Как и любому руководителю, В. И. Невскому очень не нравилось критическое вторжение разных проверяющих в его вотчину. Добавьте к этому его характер, темперамент и тот самый modus Vivendi - и его неординарное поведение станет более понятным.
Существовали объективные обстоятельства, которые не мог не учитывать Владимир Иванович как ответственный управленец. Об этом он сам прямо сказал в ответ на выводы очередной комиссии по чистке аппарата ГБЛ в 1931 г. «Я не мог поставить работу в Библиотеке без старых буржуазных учёных и не могу её поставить без них...» .8Что уж тут добавить!
Исследуя трагическую развязку жизни В. И. Невского, нужно хорошо понимать, что проверки и чистки ГБЛ не ограничивались только выговорами и снятием с должностей. Так, в августе 1930 г. были арестованы видные сотрудники Библиотеки Ю. В. Готье, Д. Н. Егоров, С. В. Бахрушин, И. И. Иванов-Полосин. Они многие годы были хорошо знакомы Владимиру Ивановичу, а Д. Н. Егоров вообще являлся его близким приятелем. Можно только догадываться, какие чувства испытал директор «Ле-нинки», когда узнал о кончине Дмитрия Николаевича в ссылке в 1 931 г. Вероятно, он всё острее ощущал мистическое дыхание смерти на себе.
телеи власти накапливается недовольство его общественно-политической позицией. Наверху помнили его грехи по участию в «Рабочей оппозиции» и подобных группах. Попытки Владимира Ивановича писать нестандартные исторические работы по истории партии и революционного движения тоже не остались незамеченными. Его критиковали в печати такие официозные большевистские идеологи, как М. С. Ольминский, Е. М. Ярославский и «даже» нарком просвещения А. С. Бубнов. К примеру, Ольминский в 1929 г. публично выдвигал против Невского обвинения, что тот «уже несколько лет задаётся в своих писаниях целью замаскированной борьбы против Коммунистической партии, сохраняя звание «старого большевика»».9
Разумеется, В. И. Невский не мог не осознавать, что у некоторых представи-
Тем не менее Владимир Иванович находил мужество публично ходатайствовать за знакомых осуждённых, причём делал это не в униженно-просительном, а в подчёркнуто независимом стиле (см., например, его письмо председателю ЦИК СССР М. И. Калинину от 29 мая 1933 г.10).
Для многих репрессированных в середине 1930-х гг. ключевым событием стало убийство члена Политбюро ЦК ВКП(б), руководителя северной столицы С. М. Кирова 1 декабря 1934 г., даже если сами они никак не были связаны с этим преступлением. Есть разные его версии, но как бы то ни было, удавшееся покушение на представителя самой высшей государственной власти не могло не спровоцировать И. В. Сталина и его соратников на резкие превентивные меры.
В стране наступали лихие времена. Действительно, в опубли
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.