Из переписки С.Л. Франка и Н.А. Бердяева (1923-1926)1
1. С.Л. Франк - Н.А. Бердяеву 3 сентября 1923 г. Берлин.
Берлин, 3 сент<ября>. 1923.
Дорогой Николай Александрович,
Спешу поделиться с Вами важнейшими здешними новостями. Главная новость, материально нас интересующая, состоит в том, что - если верить Ясинскому2 - Институт3 получает на этих днях не то 10, не то 15 тысяч долларов от какой-то американской организации, от какой именно - это он держит пока в секрете. Добыл эти деньги Шлезингер4 во время своего пребывания в Америке; дело, будто бы, окончательно оформлено, остается только получить чек, который ожидается на днях. В таком случае Институт был бы полностью обеспечен на год, при хорошей оплате (Ясинский считает, что оплату нужно удвоить). Я, как Вам известно, скептик, и пока чек не будет получен, буду продолжать сомневаться; но не исключена возможность, что на этот раз окажется правым оптимизм Ясинского. Ясинский, который вообще был очень мил, уже успел вызвать во мне негодование вопросом: правда ли, что мы, русские философы, идем в Рим поклониться папе римскому? Причем я совсем не уверен, что сам Ясинский ставил этот вопрос в шуточной форме. Свидание с ним оживило во мне ужас и отвращение к заседаниям правления, и я решил деканства не брать5.
Имел я свидание и беседу с Карсавиным6. Беседа протекала очень тягостно. В мягкой форме я ему высказал всё, и он, по-видимому, очень болезненно это воспринял, хотя и уверил, что нисколько не обиделся. Внешний результат беседы неудовлетворителен: он мне сказал, что измениться не может, "горбатого могила исправит", и что то, что мы считаем недостатком, вытекает из глубочайшего личного своеобразия его духовного опыта - из потребности по временам высказывать всю правду и потому высмеивать всякое, в том числе и собственное умствование, потому что оно не есть подлинная правда. В заключение он предложил сделать надлежащие выводы и исключить его из дела, которому он, по нашему мнению, вреден. Но я имею впечатление, что внутренняя реакция его на эту беседу будет иной и более благоприятной; склонен думать, что он будет вести себя сдержаннее.
Кстати, Вышеславцев7 - я по ассоциации вспомнил о нём - занят мыслью уговорить YMCA переселиться в Париж8. С Кульманом9 я имел продолжительную беседу общего ха-
© Гапоненков А.А. (составление, публикация, подготовка текста, комментарии), 2014 г.
5* 131
рактера - он рассказывал много интересного, из первоисточников, о безнадежном положении Германии - но практических вопросов не затрагивал. Летние условия продолжены до 30 сент<ября>. Дальнейшие должны быть выработаны после Вашего приезда. Бюджет академии10 должен быть выкроен из общего бюджета, находящегося в распоряжении Кульмана, но в случае, если этих сумм не хватит, он может обратиться к Мотту11 за специальным ассигнованием. Я думаю, Вы можете просить для главных участников по 50 или 60 долларов. Кульман хорошо понимает, что стоимость жизни в Берлине удвоилась на доллары. (Я считаю бюджет моей семьи, без экстремальн<ых> трат, около 100 долл<аров>.) В настоящее время в Берлине жизнь, как говорили мне компетентные лица, в два-три раза дороже, чем в Вене, но дешевле, чем в Италии, и лишь немногим дешевле, чем во Франции и Англии, где, однако, больше шансов получить соответственный заработок. Русская молодежь из тех-нич<еских> учебн<ых> заведений почти сплошь поехала на каникулы на работы во Францию, и многие, вероятно, там и останутся. Во Франции большой хозяйственный подъём.
Карсавин сообщает со слов Кагана12, что "София" издаваться будет13. С другой стороны, я слышал из верного источника, что берлинские типографии вообще отказываются от приема заказов, чтобы локаутом14 вынудить рабочих к уступкам.
Вашу рукопись с соответствующими исправлениями я передал Ященке15. Андерсона нет16.
В Берлине гадко и нудно, но спокойно, и я лично уверен, что никаких больших событий и не будет, потому что ни у кого не осталось никакой веры, а без веры никаких событий не бывает. Говорят, что наши коммунисты против переворота в Германии, боясь в случае переворота международного военного вмешательства, к<ото>рое может быть опасно и для русского коммунизма.
В "Известиях" была статья Калинина17, а в "Петерб<ургской> Правде" - Зиновьева18, на одну и ту же тему: о необходимости амнистии и приглашения в Россию эмигрантов и в особенности высланных.
Вот, кажется, все существенные новости.
Сердечный привет всем Вашим19. Надеюсь, что болезни идут на поправку и что Евг<ения> Юдиф<овна>20 убереглась от коклюша. Привет и Зайцевым21, а также прелестной Frau Hannemann22, с которой я не успел проститься на вокзале.
Т<атьяна> С<ергеевна>23 шлет также привет. Газету, надеюсь, вы получаете24. Она будет приходить с нек<ото>рым опозданием, п<отому> ч<то> мы даем её читать еще одним знакомым по соседству.
Жму Вашу руку.
Ваш С. Франк.
2. С. Л. Франк - Н.А. Бердяеву
29 августа 1924 г. Берлин.
Берлин, 29 августа 1924.
Дорогой Николай Александрович!
Уже давно собираюсь Вам писать. Кое-что из косвенных источников, главным образом из писем Евг<ении> Юдиф<овны>25 сюда, слышал о Вас, Вашей жизни и французских делах, но все очень смутно. Хотелось бы знать непосредственно от Вас, как Вы устроились, довольны ли Парижем, какова там духовная обстановка и матер<иальные> условия жизни и каковы Ваши планы. В частности, мне очень хотелось бы знать что-либо более точное о духовной академии26, предположениях о возможностях относительно ее. Здесь об этом много говорят, вчера даже в церкви было прочитано послание митр<ополи-та> Евлогия27, но я доселе ничего точного не знаю.
У нас в Берлине скучно и безлюдно. Кружки за лето бездействовали из-за разъезда молодежи (частью только временного); вероятно, все три кружка скоро возобновятся28.
Зато расцвел т<ак> наз<ываемый> 4-ый ("монархический") кружок под водительством о. Григория Прозорова29. В нем сейчас участвует до 18 чел<овек>. Впрочем, это совсем не кружок; о. Григорий просто читает лекции по литургике, ист<ории> русск<ой> церкви (о киевских святынях) и т.п., но чрезвычайно увлекает молодежь, которая дает о нем и его лекциях восторженные отзывы (мне непонятные). Кружок незамкнутый и принимает всех желающих; в сущности, это самочинно образовавшийся курс в рел<игиозно>-фил<ософ-ской> академии30, читаемый не во франц<узской> гимназии, а в зале Высш<его> Мо-нарх<ического> Совета31. Но кажется, что по содержанию политики никакой тут нет. Чтобы обезвредить этот "кружок" и выявить его настоящий характер, я советовал всем нашим студентам слушать лекции о. Григория. Может быть, его даже следовало прямо санкционировать как (вольный и бесплатный) курс при рел<игиозно>-фил<ософской> академии. Но это, конечно, более деликатный вопрос, с которым следует подождать. - Кстати, о юридич<еском> положении академии. Т<ак> к<ак> мы не можем обращаться в Париж и совместно с Вами решать наши дела, то я понимаю дело так, что с отъездом Вас и Вышеславц<ева> в Париж32, существуют два автономных отделения академии; в виду необходимости принимать решения администр<ативного> порядка, я, списавшись с Ильиным33 и сговорившись с Карсавиным34, сам себя провозгласил представителем или председателем берлинск<ого> отделения.
В Институте35 у нас сложное и трудное положение. С одной стороны, появились или обещаны деньги - из некого таинственного источника, который называется "частным немецким источником" и который дает деньги под условием, что он останется известным одному Ясинскому36. Путь к этому источнику идет через нем<ецкое> мин<истерство> иностр<анных> дел и через Шлезингера37. "Источник" дал пока 20 тыс. (которые еще не поступили реально), но одобрил смету в 100.000 и обещает поддерживать и дальше. Кто бы ни был этот источник, это есть (между нами, не для распространения) форма, в которой нас поддерживают немецк<ие> власти. Жалование профессору назначено в 250 марок. Надо считать, что мы обеспечены на 2 - 3 месяца. С другой стороны, уже с начала июля тянется длительный кризис власти. Ясинский возбудил против себя фактически весь Совет своим бессмысленным прожектерством, советскими реформами, тупостью и упрямством. Совет делится теперь только на группу, желающую немедленно выгнать Ясинского, и группу, склонную терпеть его из страха потерять вместе с ним деньги. Месяц Ясинский нас морил заседаниями с проектом реформ, затем вышел в отставку, и еще месяц ушел на заседания и переговоры с ним, и когда уже все твердо решили расстаться с ним, он вдруг обнаружил такую жалкую жажду власти, что почти напросился, чтобы его оставили. Весь мой краткий летний отдых был испорчен этой историей. Теперь каждую минуту угрожает кризис власти, то есть Ясинский чувствует себя совершенно изолированным, и хотя для него ректорство есть смысл всей жизни, он все-таки, вероятно, вынужден будет потерять этот смысл; и тогда мне грозит жестокая судьба стать ректором - никого другого нет38. Вся эта история скучна до невыносимости, но, кажется, такова уже моя судьба - мучиться около Института. При первой попытке отойти обнаруживается, что почему-то без меня нельзя обойтись.
Не слышно ли что-либо новое и утешительное об итальянских деньгах39? Я писал Муратову40, получил от него уверение, что деньги будут выданы и что Zanotti Bianco41 должен был с Вами в Париже видаться по этому вопросу. В счет этих денег я уже занял под процент и прожил 400 марок. Очень существенно было бы знать, когда же поступят эти деньги.
С долгами профессорам Институт надеется расплатиться в сентябре. Тогда и Вы получите 120 марок (и с долгом за лето 1923 г. еще больше). Вашу просьбу о немедленной высылке Вам этих денег, к сожалению, удовлетворить не удалось, т<ак> к<ак> в настоящий момент реально касса пуста, мы живем только надеждами.
Привет от Т<атьяны> С<ергеевны> и меня Лид<ии> Юд<ифовне>, Евг<ении> Юдиф<овне> и Ирине Вас<ильевне>. Жму Вашу руку, желаю всего лучшего и жду вестей.
Ваш С. Франк.
3. С. Л. Франк - Н.А. Бердяеву 12 декабря 1924 г. Берлин.
Берлин, 12 Декабря 1924 г.
Karl Schraderstr<asse> 1.
Дорогой Николай Александрович!
Простите меня ради
Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.